действиями до еще большего сумасшествия. Все время казалось, что сейчас он точно погрузится в меня, но нет, лишь слегка надавливал на вход головкой и тут же отстранялся.
— Да чтоб тебя! — не выдержала я по итогу, ударив его по спине. — Хватит надо мной издеваться!
Ответом мне стал смешок, а затем он вовсе выпутался из моих объятий и поднялся с постели, глядя на оставшуюся лежать голую меня в неприличной позе с легкой насмешкой.
— Я же обещал, — заявил следом нахально, подмигнул и свалил из комнаты.
Нет, все же он…
— Сволочь! — выкрикнула ему вслед, запустив подушку в дверь.
Та до деревянного полотна не долетела, оставшись сиротливо лежать на полу прямо посреди комнаты.
Из коридора донесся тихий смешок.
Точно сволочь. Но да ладно. Все равно я победила!
Сказать, что я после такого счастья заснула быстро и спала сладко, значило бы солгать самой себе. Всю ночь мне снилась какая-то чушь с участием моего похитителя. Неудивительно, что наутро я проснулась невыспавшаяся и злая. Еще и одеться оказалось не во что — платье-то мужчина порвал еще вчера. Пришлось облачаться в оставшуюся лежать на полу мужскую рубашку. Застегнула на все пуговицы, на всякий случай, и только после этого направилась на поиски хозяина пентхауса. Пора уже нормально поговорить и разойтись. Хотя о чем нам говорить? Пусть просто даст мне какие-нибудь штаны и отпустит восвояси.
Тот, кого искала, обнаружился на первом этаже, сидящим за кухонной стойкой. Вокруг — ни намека на устроенный мной беспорядок. Разве что и без того скудный интерьер стал еще минималистичным, и на окнах более не наблюдалось штор. По воздуху плыл потрясающий аромат свежесваренного кофе, будоража рецепторы, пробуждая аппетит. Сам мужчина довольно прищурился, завидев меня на лестнице, глядя поверх чашки, от которой поднимался пар.
— Доброе утро, ванильная девочка, — поздоровался, улыбаясь правым уголком губ. — Кофе? — предложил следом.
А я вдруг подумала, что мне нравится выбранное им обращение ко мне. Никогда не терпела подобного со стороны парней, но из уст брюнета почему-то эта глупость звучала очень приятно. Но, конечно же, вида не подала.
— Доброе утро, кофейный мальчик, — ответила ему той же любезностью, чуть подумала и вовсе подошла к нему, нагло забрав у него его же чашку.
Ну а что?
Сам предложил!
— Спасибо, — кивнула в знак благодарности, делая первый глоток обжигающе горячего шоколадно-горького напитка.
— На здоровье, — хмыкнул тот, встав и направившись к стоящей у окна кофемашине за новой порцией. — Есть яичница с беконом, каша, хлопья, блинчики. Что будешь?
Уставилась на мужика с удивлением.
Он серьезно для меня завтрак нескольких видов заказал?
— Что ты так на меня смотришь? Я не знал, что ты любишь, поэтому попросил домработницу приготовить всего понемногу, — пожал плечами. — Так что выбираешь?
— Блинчики, пожалуйста, — озвучила свой выбор, все еще пребывая в небольшом удивлении.
Смысла отказываться не видела. Да и что-то мне подсказывало, пока не поем, не выпустит.
— Тебе с чем? — уточнил, открыв холодильник.
— А что есть? — поинтересовалась ответно, перехватывая удобнее чашку и делая новый глоток горьковатого напитка.
— Варенье, сгущенка, сливки, сметана, — принялся перечислять.
— Ммм… — все, что смогла произнести, так как разум непонятно с чего принялся рисовать совсем иные и жутко пошлые способы употребления обозначенных продуктов.
И, кажется, не у меня одной фантазия разыгралась. Мужские брюки в районе паха заметно натянулись. Вспомнилось, как горячо ощущался его член между моих ног и стало совсем невыносимо душно и жарко.
Черт, нужно было изнасиловать его вчера все-таки, чтобы не сидеть сегодня с ощущением глубокой неудовлетворенности. И плевать на гордость и мораль. Уж с самой собой я бы как-нибудь договорилась потом.
— Так что ты выбираешь? — вывел из своеобразного транса мужской голос.
«Тебя», — едва не ляпнула, но вовремя прикусила язык.
— Варенье, — ответила вместо этого, усевшись за стойку, где чуть ранее сидел он сам, поставив чашу чуть в стороне от себя.
И постаралась действительно сосредоточиться на своем завтраке. Точнее, на поданной мне вазочке с клубничным лакомством и его размазыванию по блинам.
Выходило откровенно паршиво. Потому что мужчина уселся ровно напротив меня, и теперь наши колени соприкасались под столом. Я искренне пыталась заставить себя убрать их, но моя сила воли сегодня явно решила взять отпуск после вчерашнего. Да и шарахаться от него из-за подобной мелочи — последнее дело. Вот только с каждой минутой эта мелочь становилось все весомей.
Тепло чужого тела проникало в мое и оседало внизу живота уже знакомой приятной тяжестью. Еще немного, и, кажется, я все-таки соглашусь на его предложение. Хотя бы ради того, чтоб уже наконец избавиться от этого ноющего ощущения между ног. Хуже всего то, что мужчина прекрасно видел мое состояние, отчего на его губах играла понимающая усмешка. Так бы и стерла ее чем тяжелым, но вряд ли после подобного я получу свободу. А значит, молчим, едим и терпим.
Не знаю, как я не подавилась под его изучающим взглядом. Чудо, не иначе. Так пристально он следил за всеми моими манипуляциями. Как я размазываю чайной ложечкой варенье по блину, скручиваю его в трубочку и подношу к губам.
И столько голода светилось в его потемневшем взоре…
Не по себе стало.
И вместе с тем во мне росло истинно женское желание подразнить, заставить мужскую жажду разрастись, выйти из-под контроля.
На последней мысли строго оборвала себя.
Мало мне вчерашнего его срыва, когда он меня реально чуть не изнасиловал, я о новом думаю?
Ненормальная…
Лучше есть и молчать.
И ни в коем случае не смотреть в голубой лед мужских глаз, который ощущался горячее любого жара огня.
— Тебе идет, — заметил Дамир негромко.
— А? — вынужденно подняла на него свой взгляд.
— Моя рубашка на тебе, — пояснил он с кивком. — Мне нравится. Будешь всегда так ходить здесь.
Чуть не подавилась.
— Я победила, — напомнила на всякий случай.
— Только в одной битве. Не в войне, — ухмыльнулся брюнет.
Смелое заявление. На которое я не стала отвечать. Ни к чему. Пусть верит, во что хочет. Я-то знаю, что мы видимся в последний раз. Да и звонок в домофон не позволил бы вставить слова.
Дамир пошел открывать, а я продолжила есть. Вернулся
