— О! Проснулась, спящая красавица! — воскликнула Элька, заглядывая в комнату. — А я только собиралась будить тебя! Мне кажется, ты за последнее время слишком переутомилась.
— Думаешь? — с сомнением уточнила я, стараясь отделаться от совершенно ненужных ассоциаций. Спящая красавица — мертвая царевна — королевич Елисей — поцелуй. Тьфу-тьфу-тьфу, уходи, плохая примета.
— А то! — важно кивнула Элька. — Вчера, когда я пришла, ты уже вовсю дрыхла. Сегодня время уже к полудню приближается, а ты все спишь. С тобой точно все в порядке?
— Ну как тебе сказать, — я легонько дернула сестренку за длинную прядь волос.
— Как есть, — серьезно посмотрела на меня Элина. А я вдруг осознала, что моя маленькая сестренка действительно выросла. Нет, кое-какие подозрения у меня стали появляться еще в тот момент, когда она умудрилась влюбиться в Арсения Ленского. Но сейчас это было уже не подозрение, а уверенность. Элька выросла, а я умудрилась это пропустить, находясь за сотни километров. Хорошая сестра, ничего не скажешь! Вполне в духе нашего семейства!
— Меня тут одна плохая примета преследует, — таинственным шепотом сообщила я, с усмешкой глядя, как напрягается лицо Элины. Кажется, она ожидает какого-то подвоха, если не гадости. И не зря!
— Какая же? — дрогнувшим голосом интересуется сестренка, а я поясняю:
— Елисеем Керном зовется. Ничего не хочешь мне сказать?
Вопрос задан в лоб, и моя столь резко повзрослевшая малявка стремительно краснеет. Вот никогда она не умела врать, мне, во всяком случае. Умалчивать — да, но врать, глядя в глаза? Для этого Элина слишком прямолинейна.
— Я… — она запнулась, не зная, куда деть глаза. Хочется казаться серьезной, но мне с трудом удается подавить улыбку. Почему-то сейчас, когда за окном было светло, это уже не выглядело все такой трагедией. Тем более, если Елисей меня наконец-то услышал. А мне в это очень хотелось верить.
— Я поняла, что ты, — с улыбкой подтвердила я. — Знаешь, радость моя, я даже могу догадаться о твоих мотивах. Елисей для тебя не чужой, меня ты любишь, но…
— Но? — выгнула бровь сестра, ожидая продолжения, слыша его в моих интонациях.
— Но мы повзрослели, солнце. Разбитую чашку уже не склеить, ты же знаешь, — грустно улыбнулась я. — И ни к чему хорошему наши встречи не приведут. Мы уже совершили все возможные ошибки.
— Однако их еще не поздно исправить, — не согласилась Элина. — Ничего не поздно. Было бы желание.
— Но его нет, — покачала я головой. — Ты прекрасно знаешь, как я живу. Ты своими глазами видела, как живет он. А теперь скажи. Разве нам плохо друг без друга?
Внутренний голос зашелся в ехидном хохоте, намекая, что я предаюсь самому большому греху — лгу самой себе. Элька же смотрела на меня расширенными и потемневшими глазами:
— А разве нет? — немного резко спросила она. — Впрочем, не отвечай. Мне оно ни к чему. Себе признайся. Хотя бы себе.
— То есть ты так и продолжишь ему подыгрывать? — уточнила я, едва подавив вздох. Почему-то я думала, что все будет гораздо проще. Ошиблась.
— Подыгрывать? — сестра скривила губы в усмешке. — О нет. Знаешь, за последние несколько лет я достаточно узнала твою первую любовь, чтобы понимать — он не сдастся. Никогда и ни за что. Сколько бы стен ты ни строила и что бы ты себе ни придумывала. И неважно, будет ли помощь с моей стороны или нет, он все равно тебя вернет. Чего бы ему это ни стоило.
В ее словах было столько убежденности, что это пугало. Потому что я-то совсем не готова к такому раскладу. И мне оставалось только надеяться, что она ошибается. Что вчера Елис меня услышал. Потому что Керн действительно достаточно упрям, чтобы продолжить играть свою, пока непонятную мне игру. А у меня больше нет ни сил, ни чувств, чтобы играть в его игры.
Видимо, я молчала слишком долго. Потому что Элька вдруг посерьезнела и спросила:
— Лискин, что все-таки между вами произошло? Тогда, четыре года назад? Почему ты так сорвалась? Ты же не собиралась в Питер, к нам хотела поступать. У вас столько планов было, а потом ты вдруг…
За этим «вдруг» скрывалось не просто прошлое. Моя личная трагедия, возвращаться к которой мне не хотелось. И так долго приходила в себя, восстанавливалась, уничтожала в себя любой росток Елисея Керна. Делала все, чтобы забыть. Улыбалась. Встречалась с парнями. Даже была счастлива. И все равно он жил во мне, как какой-то паразит, таракан, которого ничем не вытравишь.
А уж встретиться с ним через столько лет лицом к лицу оказалось настоящим шоком. Для меня. Керна, кажется, уже ничем не пронять.
— Что ж ты у него-то не спросишь? — хмыкнула я. — Вы же так хорошо общаетесь, дружите. Ты вон даже родную сестру ради него подставила!
— Ну прости-прости! — умоляюще посмотрела на меня Элина. Я хмыкнула. Долго злиться на нее совершенно не получалось. Возможно, потому что умом я понимала, что сестра хочет, как лучше для меня. С ее точки зрения, конечно. — Кстати, он почему-то на эту тему отказался разговаривать. Очень жестко пресек.
Еще бы! Я бы удивилась, если бы он ей обо всем рассказал. Сразу бы лишился такого хорошего союзника!
— Я тем более тебе ничего рассказывать не собираюсь, — покачала головой я. — Пойми, чудо мое, ты не можешь осчастливить весь мир, — и шутливо дернула ее за прядь волос, показывая, что разговор закрыт.
— Весь мир, может, и не смогу, — серьезно заявила Элина. — А вот тебя хотелось бы.
— А у меня все хорошо. Я счастлива, — спокойно и без малейшей запинки ответила я. — Не нужно, пожалуйста, придумывать проблемы там, где их нет. Я, конечно, понимаю, что тебе хотелось бы, чтобы мы снова были вместе. Вот только я к этому не готова. И да, Керну и без меня неплохо живется. Ты сама прекрасно знаешь, что он на эти четыре года монахом не стал.
Меня смерили очень скептическим взглядом. Не верит. Что ж, это уже не мои проблемы.
— Да видела я этого твоего последнего ухажера! — надувшись, буркнула сестра. — И он мне не нравится.
Увы, я точно знала, что ей не понравится никто из моих парней. Елис для нее навеки остался идеалом в этом вопросе.
— Не последнего, а предпоследнего, — с деланным легкомыслием заявила я. — Того, которого ты видела, уже месяца четыре как след простыл. А сейчас у меня прекрасный парень, с которым мне хорошо и комфортно.
— А почему ты тогда молчала? — подозрительно прищурилась Элина.
— Потому что для тебя он все равно будет хуже, чем Елис, — щелкнула сестрицу по носу я. — Мы завтракать пойдем или ты уже передумала меня кормить?
Если судить по взгляду, то меня уже желали отравить. Ну да ладно, я неубиваемая, как старые кнопочные телефоны. Такая же классика жанра, как сидеть на подоконнике с кофе. Нет, меланхолия — это, определенно, не мое.
— Ладно, — сестра улыбнулась, видимо, сообразив, что не сможет никого осчастливить против воли. — А почему ты вчера так рано вернулась? Вы с Данкой поссорились?
— Глупости не говори! — отмахнулась я от сестры. — Мы тут в такую историю влипли… Но да, справедливости ради, из неприятностей нас вытащил твой засланный казачок.
— Рассказывай! — потребовала Элька, а я отмахнулась:
— Дай хотя бы умыться! Ничего страшного с тобой не случиться, от любопытства не умрешь.
Кажется, сестренка была не согласна с этим. Но я уже не слушала возражения — немного холодной водички мне совсем не помешает. Чтобы остыть, успокоиться и не натворить глупостей. Потому что, как бы я ни любила Эльку, надо каким-то образом впихнуть в нее мысль, что со сводничеством пора заканчивать. А то придется сбегать отсюда раньше времени, под нежное крылышко Олега.
К завтраку я вышла уже посвежевшая и сосредоточенная. С удовольствием вдохнула потрясающий аромат кофе, отломила банановый оладушек… Красота. И вкуснота. Как говорится, чтоб я всегда так жил.
— Ну? — влезла в мою идиллию с завтраком Элька. Пришлось рассказывать. Сестра то испуганно охала, то хохотала, но в конце концов вынесла вердикт:
