оказалось. На неё Марат и опустился. В уличной одежде, из-за чего я раньше шутливо ругала его. Ну а я подошла к гардеробу.
— Как он умер? Расскажи.
— Пусть пройдет время. Тебе вряд ли полезны стрессы.
— Я просто хочу знать, — обернулась к нему, и дала понять — без ответа я не уйду. — Я имею на это право!
— Его привезли в ангар мои люди. Я хотел сам убить, точку поставить. Почти удалось. Пистолет в моей руке был, с предохранителя я его снял, — Марат резко поднялся с кровати, и сделал ко мне несколько шагов. — Я бы мог его убить. Мог придумать для тебя сказочку, и ты бы поверила мне. Сама бы захотела обмануться, и я это понимал. В голове прокручивал все варианты, пока стоял там, напротив Веснина. И…
— Как. Он. Умер. Как?
— Я решил его не убивать. Ты мне дороже, что бы ты сейчас ни думала, — Марат протянул ладонь к моему лицу, но не прикоснулся. — Мне нужно было время, я приказал увезти его. Развернулся, чтобы уйти, но твой отец дернулся в мою сторону. Он безоружен был. Вернее, нет, у него был ствол, но его изъяли. Вот только реакция у одного из моих людей оказалась очень хорошей. Некстати. Он шмальнул.
Отошла на шаг, прижалась спиной к прохладному косяку.
Вот так глупо? Так просто? Раз, и нет человека?
— Ты передумал убивать папу? — спросила хрипло.
— В тот момент — да. Я хотел этого, очень хотел — выстрелить. Но не стал. Дал себе время, чтобы придумать, как быть. Есть места, где можно долго держать человека, и не знаю, к какому решению я бы пришел — может, убил бы; или выслал из страны; или отправил бы за решетку; или… да хер его знает. Но в тот момент я передумал его убивать, Алика: он бросил мне что-то в спину, дернулся, и… всё. Это тупо случайность.
Тупо случайность, да. Только от этого мне не легче. Жаль, что я так задержалась рядом с папой, и помешала ему уехать побыстрее. Жаль, что вообще поперлась прощаться. Жаль, что долго сидела и тупила в машине, тогда как нужно было тревогу бить, ведь спасти могла, удержать, остановить.
И Марат… он тоже мог выслушать. Не торопиться. Проследить за «своими людьми», палящими без команды. Верю ли я ему? Да, верю.
Слишком много случайностей произошло в тот день. И все они привели к катастрофе.
— Ясно. Спасибо за рассказ, — сказала холодно, развернулась к полкам со своей одеждой, и… всхлипнула.
Боль. Она пришла, черт бы ее побрал!
Всхлип. Еще всхлип. Горло дерёт огнём, рыдания душат, и вырываются слезами. Случайность. Тупо случайность. Как же так? Ну как?
— Тише-тише… прости меня, Алика. Прости, если сможешь, — прошептал Марат, и прижал к себе, обнимая. — Я не могу исправить того, что случилось… прости.
— И что ты ему ответила?
— Попросила не мешать мне собирать вещи, — пожала я плечами.
Плохо это или хорошо, но Кристине я рассказала всё. И стало значительно легче. Крис поверила мне, хоть и восприняла мой рассказ не как что-то из жизни, а как сюжет фильма.
— И не простишь? Аль, он же не убивал! Хотя, это всё равно кошмар тот еще.
— Убивал, не убивал — итог всё равно один.
— А про этого… ну, как его… про Игнатова ты своему Марату хоть рассказала?
— Чтобы он еще и Дмитрия Константиновича грохнул вместе с его сыном? — поморщилась от этой перспективы.
— А ты их что же, жалеешь? Даже ты не до такой степени блаженна, — Кристина искренне возмутилась.
Точно. Для нее это не история моей жизни, а сюжет.
— Я их обоих терпеть не могу, — призналась, отвернувшись от окна, в которое пялилась, пока рассказывала подруге всё. — Вот правда, ненавижу! И не жалею ни капельки! Но я уже накосячила с папой, сильно накосячила. Я могла отпустить его сразу, и он был бы жив. Могла бы сразу из машины, в которую меня посадил охранник Марата, начать действовать. А я сидела, тупила, время теряла. Отчасти… знаешь, отчасти это и…
— Нет. Вина не твоя, — отрезала подруга.
— Возможно. Марат в курсе, что пытками его брата занимался не мой папа. Если захочет всё знать подробнее — либо сам выяснит, либо у меня спросит. Я скрывать не стану. Но специально об этом говорить я не стану. Просто грех на душу брать не хочу. Тогда я стану соучастницей.
— Ты странная, — заключила Кристина.
Я решила её поправить:
— Я беременная.
— И всё же, Марат решил твоего папу не убивать, — заупрямилась подруга. — Да, сгоряча он натворил всякого, но решение-то верное принял. Или ты не веришь? Думаешь, обманывает?
Я покачала головой. Нет, Марат не лжет.
— Ну вот, — вдохновилась Кристина, — ты и сама это понимаешь! Или ты до сих пор думаешь, что у вас не по любви было? Думаешь, он тебя до последнего использовал?
— Нет, — рассмеялась я, причем вполне искренне. — Едва ли Марат меня вообще использовал. Ему не обязательно было приближаться ко мне. Даже знакомиться. Марат просто мог приставить за мной слежку, узнав что я вернулась в страну, и всё получилось бы гораздо быстрее.
Но он меня захотел. И полюбил. Сейчас сомнений в этом нет.
Вот только мне плевать.
— Вот! — воскликнула Кристина, наливая себе очередной бокал вина. — Сама всё понимаешь! Можно же… можно же и… ухх!
— Прекращай пить, — я улыбнулась, но чокнулась с ней, пусть и не бокалом вина, а полюбившимся мне какао.
— Да я ж немножечко. Иногда можно и выпить. Вовка привез марочные вина, вкуснющие такие. Не то что кислятина, которую мы студентами хлебали. Из этих, из коробок, блин. По сто рублей. Фу!
— Раз уж твой Вова помирился с отцом, теперь часто будете марочные вина пить. Не спейтесь только.
— Не, — Кристина махнула рукой. — Вован всего сам хочет добиться, а винишко — это просто подарок. Принял ради меня, чтобы попробовала.
— Ты не попробовала, а напробовалась, — расхохоталась я, глядя на раскрасневшуюся подругу.
Кажется, встанет Кристина со стула, и тут же упадет. Даже сидя пошатывается. Но пить продолжает.
