она хрупка. Нет, я не создан для серьезных отношений. Нет, – качаю головой, – брак точно не для меня.
– А вот и спрошу! – Светка наклоняется и красиво подпирает подбородок кистью руки. – Женское любопытство – великая сила. Так как давно у тебя кто-то был, Шибуев? Ну же, давай, признайся: на сколько позиций я упала в твоих глазах?.. Месяц? Неделя? – вскидывает бровь, но видя, как сыто я утираю кулаком губы и ухмыляюсь, Светка ахает: – Неужели день?! Да ты бесстыжий котяра!
– Меньше, – сознаюсь. – Но, Уфимцева, тебе удалось вогнать меня в краску. Все это очень просто, на самом деле. Физиология никогда не подводит. Главное – четко обозначить границы.
– Ух, горячий доктор Шибуев! Дотронься – обожжет! – Светка касается меня пальцем, и мы оба смеемся, как старые добрые друзья.
– Света?
– М?
– И все-таки? Мы столько лет не виделись. Что случилось, расскажешь?
В голубых глазах еще продолжает отражаться веселье, но уголки губ уже опускаются. И подбородок приподнимается с ладони.
Света прячет руки под стол и откидывается на спинку стула. Задергивает на груди плащ, вновь возвращаясь к изорванной напрочь салфетке.
– Я бесплодна, практически стопроцентно. Врачи оставляют шанс при наличии идеального партнера, но он настолько мизерный, что я решила не надеяться, так легче жить. Тебе, возможно, это проще понять, чем другим. Поэтому и строить отношения не хочу. Но я хочу усыновить ребенка, и мне нужен фиктивный муж. Может, на год, а может на два, пока я не оформлю документы и не решу вопрос с жильем. Никаких обязательств, никаких претензий и, само собой, никакого долга, только свидетельство о браке и пара визитов в нужные места.
Мы смотрим друг на друга, не отрываясь.
– Андрей, возьми меня замуж, пожалуйста. Мне больше некого просить.
* * *
POV Света
Сказала и сама испугалась собственных слов, так горько они прозвучали. Отпрянула от стола и прикрыла глаза: что я делаю? Ведь не жалости хотела, и не сочувствия. Хотела, чтобы все обстоятельно и по-деловому, но разве с Шибуевым когда-нибудь получалось поговорить бесстрастно?
Последняя фраза сорвалась с губ и повисла между нами звенящим признанием. Обнаженным отчаянием, и уже слова не забрать назад.
Это все его черные глаза виноваты. Всё знают, всё понимают, всё чувствуют. От таких глаз ничего не утаить. Сказала, а у самой дыхание в груди замерло в ожидании ответа. Наверное, если бы сейчас он встал и ушел – не удивилась бы.
Не ушел. Но видно, что ошарашен. Не каждый день получаешь подобные предложения от бывших одноклассниц. Да, в прошлом мы были друзьями, но сегодня? Вправе ли я переступать границы его личной жизни сегодня? Не думаю. Но все равно смотрю на вчерашнего мальчишку, превратившегося в мужчину, с надеждой.
– Прости, Андрей. Ты не чужой мне человек, тебе я могу доверять. Если бы могла заплатить за помощь, я бы заплатила. Но ведь ты не возьмешь?
– Светка, замолчи. Просто… это как-то неожиданно.
Больше на лице Шибуева не видно улыбки, и какое-то время я смотрю на свои руки. На чашку кофе на столе, на блюдце и на использованный бумажный стик из-под сахара, все еще идеально гладкий – такие обыденные вещи. Совсем не то, что тема нашего разговора.
– Извини, я волнуюсь, – вновь поднимаю лицо. – Никогда не могла тебе врать, а сегодня все утро думала: изменился ли ты? Как обо всем расскажу? И вообще, решусь ли на этот разговор? Получилось, и правда, не очень удачно.
– Ну почему же. Я понял.
– Вот и про бесплодие – зачем тебе знать? – Я невесело улыбаюсь. – Это все твоя волшебная аура виновата, доктор Шибуев. На духý, как перед святым отцом. Давай считать, что этого признания не было. Хорошо? Просто ребенок, которого я хочу усыновить, очень много значит для меня, независимо ни от каких факторов. Ему нужна семья, а он нужен мне. Но, конечно, я понимаю, что прошу почти невозможного. – Андрей слушает, и тиски безысходности постепенно отпускают грудь, но не молчит сердце, и голосу не получается придать холодной серьезности. – Я даже не знаю, что предложить тебе взамен, я просто прошу подумать. Я готова на любые условия.
– А что ты придумала на случай, если я откажусь?
Действительно – что?
– Не знаю. Но ждать дольше не могу. Понимаешь, Андрюшка непростой ребенок. Он пережил потерю обоих родителей, а по мальчику видно, что в семье его любили. Сейчас ему нужна медицинская помощь – в той аварии, в которой погибли его родители, он получил травму обеих ног. Была операция, и не очень удачная. Сейчас нужна еще одна, в самое ближайшее время, и мой отец готов ее оплатить. Поэтому, скорее всего, я все же решусь на фиктивный брак. Но, Андрей, проблема не в том, чтобы найти мужа.
– А в чем?
– Наличие обоих родителей – это главное условие усыновления, не считая материальную подоплеку. Суд по опеке считает, что этому ребенку нужна полноценная семья. Мать и отец. Я не могу доверить эту роль первому встречному человеку. Тому, на кого не смогу положиться. Андрюшка и так пережил сверх меры для своих пяти лет. Он год молчал и только-только начал снова разговаривать. Я хочу быть уверена, что со мной его ждет спокойная жизнь.
– Значит, мне ты доверяешь?
Я смотрю на Андрея, на его плотно сомкнутый рот и на покрытые темной щетиной скулы. Сейчас за черный взгляд не заглянуть и не угадать мысли. Смотрю на практически незнакомца, потому что таким я его не знаю.
И все-таки говорю искренне. То, что чувствую:
– Да, ты его не обидишь. И меня тоже.
– Как ты себе это представляешь, Света? Если я правильно понял, ты предлагаешь мне стать не только твоим фиктивным мужем, но и приемным отцом? То есть взять на себя обязательства и в отношении ребенка?
– Нет, что ты! – спешу возразить, но тут же понимаю: он прав. Это просто я до конца не верила в затею Рыжего. – Точнее, да. Но, Андрей, только на бумаге! Я обещаю, что никто об этом не узнает. Кому и какое дело до нас? Как только я заберу Андрюшку, я не побеспокою тебя. Совсем! Если надо, вернусь на работу к отцу. Ты знаешь моих родителей, они обеспеченные люди и не откажутся помочь с отдельным жильем!
Волнение вот-вот готово взять надо мной верх, и я замираю на короткую паузу.
– Я усыновлю мальчика, найду квартиру, чтобы близко и удобно, чтобы садик и школа, и чтобы опека видела. Постараюсь убедить последнюю в том, что ты живешь с нами. Если согласишься, обещаю
