Тревога, которую вызывает знак «Добро пожаловать в Колдер-Бей», меркнет по сравнению с тошнотой, которая подкатывает ко мне, когда я въезжаю на парковку больницы. Не успев остановиться, я бросаю машину на парковке и выхожу из нее, устремляясь к двери приемного покоя. Прошло уже несколько часов, но я до сих пор не получила никаких новостей, и я не уверена, хорошо это или нет.
Как только я вхожу в дверь, весь воздух высасывается из моих легких, и я останавливаюсь как вкопанная. Мали и Кэм стоят в углу комнаты ожидания, выглядя напряженными, и Мали определенно злится.
— Я же, блядь, говорила тебе: нельзя давить на него, когда он в таком состоянии. Он безрассуден и неуравновешен. Ты знаешь его лучше, чем я. Ты должен знать, что там происходит больше дерьма, чем мы все знаем!
— Я знаю, — говорит он, дергая себя за волосы. — Черт, пусть с ним все будет хорошо, а с остальным мы разберемся после.
Она смягчается при звуке его слов. — Так и будет. Мы говорим о Хейсе. Он выйдет из этого, как Невероятный Халк, с соответствующим эго.
Голос врача привлекает наше внимание: он спрашивает о семье Хейса Уайлдера. Я вздрагиваю от боли, которая пронзает меня. Мысль о том, что он находится в этом месте, слишком сильна, и если он не в порядке…
— Кто-нибудь из вас является членом семьи? — спрашивает доктор у Кэма и Мали, когда они подходят к нему. Они качают головами. — Простите. К сожалению, мне нужно поговорить с членом семьи.
Кэм вздыхает. — Его сестра учится в колледже, а мама находится в доме престарелых. Она не может… она недоступна.
Брови Мали нахмурились одновременно с моими, показывая, что и для нее эта информация является новой. Почему его мама в доме престарелых?
— Вы можете как-то дозвониться до его сестры? — настаивает доктор. — Мне необходимо поговорить с кем-то из его законных родственников.
Черт. — Я его жена, — выпаливаю я.
Головы Кэма и Мали поворачиваются ко мне, и глаза Мали наполняются слезами, в то время как Кэм выглядит так, будто увидел привидение. Я думаю, в каком-то смысле так оно и есть. Но прямо сейчас я не могу справиться со всем этим. Это может подождать.
Мне нужно знать, все ли с Хейсом в порядке.
— Лейкин Уайлдер, — говорю я доктору, впервые за полтора года используя свою настоящую фамилию. — Как он себя чувствует?
— Вашему мужу очень повезло, учитывая, в какую аварию он попал, — говорит он мне, и мы все трое выдыхаем. — Но это не значит, что он не пострадал. У него ушиблено несколько ребер и очень большая ссадина на теле, но именно шлем спас ему жизнь. Поскольку он был без сознания в течение довольно продолжительного времени, мы хотим оставить его на ночь для наблюдения, а утром проведем еще одну компьютерную томографию, чтобы убедиться в отсутствии повреждений мозга или сильного сотрясения.
Вот это да. Я не знала, что можно испытывать такое облегчение. Слезы наполняют мои глаза, когда я понимаю, что с ним все будет в порядке, и Мали, похоже, чувствует то же самое, потому что я слышу ее всхлипывание позади меня.
— Это отличная новость, — говорю я доктору. — Спасибо.
Он кивает. — Хотите, я отведу вас к нему?
Я колеблюсь. Честно говоря, лучше всего сейчас было бы уехать. Уехать из города, пока никто не узнал, что я была здесь. Но после того испуга, который я только что пережила, я не уверена, что смогу заснуть, пока не увижу его. Пока не увижу своими глазами, что с ним все в порядке.
— Да, пожалуйста, — отвечаю я.
Он начинает вести меня за собой, и я оглядываюсь, давая Мали и Кэму небольшую улыбку, прежде чем последовать за доктором. Но как только мы доходим до дверей с ограниченным доступом, Кэм окликает меня по имени.
Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы он налетел на меня и крепко обнял. Эмоции от того, что я снова могу обнять своего брата, особенно в тот момент, когда я так нуждалась в объятиях, переполняют меня. Я позволяю себе это, обнимая его так же крепко, как он обнимает меня.
— Черт возьми, я скучал по тебе, — тихо пробормотал он. — Я так зол на тебя, но я буду зол еще больше, если ты снова уйдешь, не поговорив со мной. Так что, когда закончишь здесь, найди меня.
Ладно, этого следовало ожидать. — Я так и сделаю.
Это обещание я намерена сдержать, потому что я тоже по нему скучала. Так сильно, что почти не хочу его отпускать. Но Хейс где-то здесь, и теперь, когда я уже смирилась с тем, что снова увижу его, он нужен мне больше, чем воздух, которым я дышу.
Кэм отпускает меня, и я следую за доктором через двери, чувствуя на себе взгляды Кэма и Мали через окно, пока мы не сворачиваем за угол.
— Его палата вон там. 12B, — говорит он мне, останавливаясь у стола.
Я киваю. — Спасибо.
Ноги несут меня по коридору на автопилоте, сердце хочет бежать к нему, в то время как мой потрясенный мозг говорит мне, чтобы я бежала от него. Само возвращение в этот город сопряжено с риском, и, увидев его, я не уверена, что смогу снова уехать. Это было достаточно трудно в первый раз, когда я стояла на пороге нашей спальни и смотрела, как он крепко спит, не желая ничего, кроме как снова оказаться в постели рядом с ним, где мне самое место.
Когда я подхожу к его палате, какая-то часть меня надеется, что именно это я и увижу сейчас. Он крепко спит, умиротворенный и не замечающий моего присутствия. Но когда я вхожу в его комнату, и его взгляд встречается с моим, у меня перехватывает дыхание.
Фотографии никогда не передавали его истинное лицо, каким бы хорошим ни был фотограф. Он выглядит так же, как и в день моего отъезда, только немного старше. Его волосы на дюйм или два длиннее, а щетина на лице ему очень идет. Боже, как больно смотреть на него и понимать, от чего мне пришлось отказаться.
Он всегда был прекрасен — даже ангелы готовы проклясть себя за такую красоту — и когда-то он был моим.
Но теперь уже нет.
Все мои надежды на то, что он будет рад меня видеть, угасли, когда он издает сухой смешок.
— Если ты пришла за разводом, сейчас действительно неподходящее время, — выплевывает он.
Я вздрагиваю, хотя знаю, что заслуживаю этого. — Ты в порядке?
— О, так внезапно ты заботишься о моем благополучии? Где, блядь, было это дерьмо два года назад?
Он зол, и я это понимаю. Он не знает ни о текстовых сообщениях, ни о конверте, который был оставлен под водительским сиденьем моей машины. Он ничего не знает, кроме того, что я ушла.
— Что ты вообще здесь делаешь, Лейкин? — рычит он.
Я провожу пальцами по волосам и вздыхаю. — Мне позвонили из больницы. Я все еще твоя жена, что делает меня твоим ближайшим родственником.
Он хмыкает, хватая телефон с колен. — Привет, Сири, установи напоминание, чтобы удалить Лейкин из любого места, где есть экстренный контакт. — Его телефон подтверждает, что напоминание установлено, и он мрачно улыбается мне. — Не волнуйся. Они больше не побеспокоят тебя. Ты можешь вернуться к своей новой жизни и забыть обо мне.
Но в том-то и дело, что я не могу.
Чувство от осознания того, что он так сильно меня ненавидит, не из приятных. Если бы мне пришлось гадать, я бы сказала, что это похоже на то, как я представляю себе ад. Мое сердце не было целым с того дня, как я вышла из дома, где мы жили вместе, но сейчас оно разбито еще сильнее.
Если бы я могла забыть о нем, у меня бы не было этой проблемы. Я бы не просыпалась посреди сна в слезах, потому что мне снилось, что он обнимает меня, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я бы не прокручивала в голове все те моменты, которые мы пережили вместе, когда испытываю особую ненависть к себе. Я бы не стояла посреди больницы в городе, в котором не должна была находиться, отчаянно желая знать, что с ним все в порядке.
Но с ним не все в порядке.
Он сломлен… и это моя вина.
Конечно, я могла бы рассказать ему обо всем. О сообщениях и угрозах, о которых мне запрещено упоминать. Действительно нарушить все правила, которые мне были даны, всего за несколько коротких часов и посмотреть, что из этого выйдет. Но я не могу. Мое присутствие здесь только усугубляет ситуацию, поэтому, как бы больно мне ни было, я должна уйти. Он и так достаточно страдает; похоже, ему больно при каждом вздохе.
