Слепое пятно - hey jenn

— Что Вы испытывали в тот день? — он не допытывал мою голову, раскручивая тяжелый вопрос дальше, а просто переходил к следующему.

— Мне казалось, что он меня бережет. Как он сам потом говорил: не хотел, чтобы я переживала и готовилась к этому, как к очень значимому событию.

— А что Вы думаете сейчас? — он повернулся ко мне, аккуратно раскладывая находку в виде компактно-сложенного медицинского халата.

— Сейчас я думаю, что Микеланджело всегда скрыто нарушал мои границы. Прикрывал свой эгоизм заботой и любовью, но на самом деле всегда действовал так, как удобно только ему.

Сказав это, я машинально закрыла рот ладонью, почувствовав болезненный укол в области сердца. Мне стало так противно от себя.

«Он столько раз меня спасал, был рядом и входил в моё положение, а я позволяю себе такие мысли. Ты не жертва, Пирс. Это ты всё испортила».

— Не корите себя за мысли, мисс Магуайр. Озвучивайте всё, что приходит в голову.

— Он помогал мне, заботился и любил, а я называю его эгоистом из-за какой-то ерунды. Чувствую себя сплошным комком злобы и неблагодарности.

— Как думаете, почему он Вас спасал? Для чего ему нужна была такая проблемная Вы? — он положил халат на журнальный стол, не сводя с меня глаз.

— Я не могу дать ответ на этот вопрос, — прошептала я и непроизвольно сжала кулак.

— Почему он не сказал, что хочет познакомить Вас с родителями? Зачем так неожиданно выбивать Вас из зоны комфорта? Прислушайтесь к себе, проговорите честные мысли: не мешайте туда осуждение, оценку, стыд или благодарность. Хочу услышать любые Ваши предположения.

Я колебалась. На языке вертелась одна мысль, но озвучивать её казалось бредом. Ладони потели от нервного напряжения, в груди становилось тревожно. Мне нужно было это выплеснуть.

— Он знал, что на первое свидание я выряжусь так, что точно понравлюсь его родителям. Если бы Микеланджело предупредил меня о своих намерениях, то к ним домой пришла бы настоящая Пирс Магуайр. Девушка, которая никогда бы не устроила родителей идеального мальчика.

Меня пронзила колющая боль в сердце. Я схватилась за грудь, скрючившись от необъяснимых ощущений, но не могла замолчать.

— Он не готовил меня к этому моменту. Всё продумал. Уже тогда знал, как оправдает свои действия и оставит меня в дурах. Мать восхищалась женственностью его выбора. Я не ожидала такого поворота, ужасно себя чувствовала и не могла расслабиться. Почти не говорила, пыталась успокоить необъяснимую панику и прийти в себя, а его отец осыпал мою робость комплиментами. Всего того, что им понравилось, никогда не было — и Мик об этом знал, но делал вид, что всё так.

— А Вы? — Солсбери сел напротив, чуть склонив голову вперед.

— Я стала исполнять эту роль каждый раз, когда мы встречались. Мне хотелось радовать Микеланджело и не огорчать первое впечатление его родителей.

— Сходите в уборную, Вам стоит переодеться, — он указал ладонью на стол.

Я немедленно вскочила и схватила одежду, нервно плетясь к двери. Мне хотелось скрыться от своих эмоций, терапевта и этих неприятных мыслей, которые он достаёт из моей головы. Болезненный шум в ушах и неприятный ком в горле, мне так хотелось кричать, но сердце и диафрагма спелись, причиняя ужасную боль. Ничего не получалось.

В зеркале на меня смотрели стыдливые, испуганные глаза. И только стоило мне снова увидеть себя такой, как я рухнула на колени и зарыдала в голос, стараясь прикрыть рот халатом.

«Я не была такой, я не хотела становиться такой».

Понедельник. Сейчас.

Холодные ладони мягко коснулись моих плеч. Не знаю, сколько прошло времени и как давно я отсутствую, но сейчас тут был Солсбери. Запах терпкого мускуса, чая с молоком и ментоловых сигарет мало с чем можно спутать.

— Мисс Магуайр, — он качает головой и помогает мне подняться, — предлагаю закончить сегодняшнюю сессию.

За окном носится буря, оставляя после себя неприятный свист. Бессовестный ливень усиливается и превращает всю дорогу в свой концерт: барабанит по улице, заполняя собой любую неровность асфальта.

— Вы так не сняли промокшую одежду и решили задержаться на холодной плитке, — доктор устало вздыхает и окончательно ставит меня на ноги.

После его замечания я словно прихожу в себя и тут же чувствую обжигающую боль в ноге: за это время мокрая ткань успела стать болезненно ледяной.

— Чёрт, — злобно шепчу и сжимаю ткань халата в руках. — Можно переоденусь?

— Да, только в этот раз без инцидентов.

После этого он выходит за дверь, а я немедленно стягиваю с себя джинсы. Щедрое мокрое пятно от икры до бедра неплохо травмировало кожу. Наверное, я была здесь около получаса. Продрогшие ноги, неприятные мурашки, красный след от холодной воды. Прикосновения вызывают парадоксальные ощущения: напоминают ожог.

Доктор Солсбери стоял у выхода из кабинета, держа в руках черное пальто и телефон.

— Я отвезу Вас домой, — бросает очень недовольный взгляд на мобильный, — такси сейчас не вызвать.

— Это не проблема, — отмахиваюсь рукой, — я постараюсь добежать до метро.

— У Вас влажные волосы и голые ноги. Вы не взяли с собой верхнюю одежду, надеясь на спасение в одной толстовке. Второго зонта у меня теперь нет, а капюшон тут не поможет.

— У меня нет выбора? — поднимаю голову в верх и непроизвольно смеюсь в потолок.

— Я всего лишь озвучиваю оптимальное предложение с наглядными доводами, почему Вам стоит его принять. Однако, решение всегда за Вами.

— Тогда я дойду до метро, — тепло улыбаюсь своим мыслям.

«Буду самым нелепым человеком в транспорте. Из-под толстовки торчит медицинский халат, волосы дыбом, голые ноги в мокрых кроссовках и заплаканные глаза».

— Хорошо, — мужчина кивнул и открыл дверь, приглашая к выходу, — но у меня есть одна просьба.

Я с интересом взглянула на терапевта, ожидая, что он закончит предложение, но тот был полностью сосредоточен на себе до поворота в основной коридор, ведущий в приемную. Здесь он резко остановился.

— Возьмите, — Солсбери протянул мне своё пальто, фиксируя взгляд на моих глазах. — Вернёте в среду на приёме. Ничего не говорите, не высказывайте общепринятых любезностей.

Он резко разжал пальцы и выпустил одежду из рук, отчего я опешила и неумышленно её поймала.

Пока я осознавала происходящее, он без промедлений отправился на улицу. Я не хотела принимать вынужденную заботу о себе, испытывая очередное чувство вины за личную глупость и неосведомленность погодой, но было поздно.

«Нет настроения что-то анализировать, хочется как можно скорее добраться домой и рухнуть в постель».

Во рту