выпуская, однако, хирургический инструмент из рук. — Хотя Вадим Васильевич уже давно всё знает.
— Врёшь! — как-то испуганно воскликнул Резников, и Валя поняла, что он боится. Очень боится. И лишиться места работы и службы, и последствий своего хамского поведения. — Никто тебе не поверит, скажут, что оговорить хочешь благородного человека!
— Поистине, седло из золота не делает осла лошадью. Так и у людей, внешность и дорогая одежда не делает из них благородных, — спокойно ответил Кучеров.
Резников глубоко вдохнул, но скосил глаза на тяжёлый ушиватель в руке Баланчиной и усмехнулся, глядя на интерна:
— Решил сам сюда тропинку протоптать? Ну-ну, любимая болонка самого Короля — слишком дорогая шалава для такого как ты, — и гадко усмехаясь покинул операционный блок.
— Валя, простите, что вмешался, но я не мог слушать те гадости, что он вам говорил.
Девушка опустила руку и прикрыла глаза. Только сейчас до неё дошло, чем могла окончиться эта поздняя встреча, и хорошо, что этот молодой офицер оказался рядом.
— Спасибо вам, Валентин Павлович. Только я вас прошу, не говорите никому о том, что здесь произошло. Насколько я поняла, скоро мы лишимся радости видеть Резникова рядом, а потому пусть уезжает! И чем скорее, тем лучше! Не знаю, насколько его хватит на новом месте службы, но очень скоро наступит тот неловкий момент, когда поначалу все считают человека офигенным, а потом сознают, что он лживая тварь. Жаль, что этот момент освобождения от него наступит не так скоро, как нам бы всем хотелось. Ну да бог с ним! А как вам у нас? Многому научились?
Кучеров широко улыбнулся и кивнул:
— Да, многому! В том числе и ругаться без мата! — Они переглянулись и громко рассмеялись. Валентин чуть подпрыгнул и сел на длинный стол, на котором были разложены чистые обработанные инструменты, Валя опёрлась на стол бедром. — Особенно я в восторге от вашей Шахини! Хотя теперь я понимаю, что имея дело с такими косорукими новичками, как мы, надо уметь держать себя в руках. Вам недаром дают молоко за вредность.
— О да! — с улыбкой ответила Валя. — Некоторым за вредность надо давать не просто молоко, а молоко с селёдкой. Скажите, а вам тяжело было учиться в Академии? Я не просто так спрашиваю, из праздного любопытства. Я поступала в медин, но — увы! — не срослось. Но мысль об учёбе меня не отпускает, и я вот решила пойти на вечерние подготовительные курсы. Как вы считаете, это не ошибочное решение?
— Нет, и если вы решили, Валя, то ни в коем случае никого не слушайте! Поступайте, лучше ещё раз провалиться, но попытаться! А потом никто не знает, что и как закончится, поэтому я всеми конечностями «за», — и Кучеров одновременно поднял вверх руки и ноги.
Они ещё поговорили некоторое время, Валентин вспомнил смешные истории со времён своей учёбы, Валя внимательно его слушала и заразительно смеялась его шуткам. Но вскоре хирурга вызвали в приёмный покой, и Валентина осталась одна. Она выключила аппаратуру и пошла в комнату отдыха. Она и сама не могла признаться, почему задала малознакомому человеку вопрос об учёбе. Хотя ответ был, как говорится, на поверхности. Потому что Вадим отнёсся к её мечте крайне прохладно, пренебрежительно заметив «зачем тебе это надо?» А когда Валя с недоумением ответила, что хотела бы быть на равных с мужем, то в ответ услышала обидный смех. Вадим снисходительно осмотрел жену и хмыкнул:
— Это ты со мной тягаться вздумала? Валюшка, должен тебе напомнить, что хирургия — это не женское дело.
— Но я и не думала о хирургии, Вадим, я мечтаю стать педиатром. Лечить детишек!
— Ну да! — опять засмеялся Король. — Тридцать капель на ведро воды и по чайной ложке три раза в день. Знакомо. Что терапевты, что педиатры, Валя, это люди, которые ничего не умеют! Правильно говорят: как увидишь терапевта, пни его.
— Ну, знаешь, инфаркты и инсульты лечите не вы, а именно те самые терапевты. Да из пневмоний ваших больных тоже они вытаскивают.
Вадим медленно повернул голову к жене и прищурился. Ого, а мы перечить вздумали? Он открыл было рот, но тут же осёкся. Потому что жена была права, а вот он не любил быть неправым. Ладно, посмотрим, что ещё она вздумает менять в своей жизни. Пусть помечтает, пусть даже попробует поступать, бог с ней, всё равно провалится. Зато потом он будет не просто Королём, он будет для неё Богом, потому что их жизнь будет проходить по его правилам. А для начала ей надо напомнить, кто тут старше, опытнее и сильнее. И он напомнил… Может, именно поэтому Валя отреагировала на оскорбления Резникова довольно прохладно. Потому что чувствовала себя сегодня не женой, а девочкой по вызову после того, как Вадим позвал её в свой кабинет после операции.
Едва Валя зашла, Король быстро провернул ключ в замке и прижал жену лицом к стене, быстро стягивая с неё хирургические брючки и шепча ей на ухо:
— Я всю операцию ждал этого! Ждал, чтобы напомнить тебе, как мне хорошо с тобой!
— Вадим, не надо! — Валя старалась вывернуться из захвата, но силы были не равны. — Мы же на работе! Нас могут услышать.
— Пусть слышат! И пусть, наконец, поймут, что ты моя! Моя жена! — и он надавил ладонью Вале на спину, заставляя её прогнуться и с силой прижал полураздетую женщину к себе. — Моя Валюшка, маленькая шлюшка!
Через несколько минут Вадим удовлетворённо застегнул халат и заметил:
— Тебе бы прокладки не помешали, Валюшка, чтобы следы наших встреч у меня в кабинете не остались на твоей хирургической пижаме. А встречаться с тобой я намерен часто, моя хорошая.
— Вадим, но и меня, и тебя могут искать! — Валя отдёрнула курточку и поморщилась — Вадим озаботился только своим удовольствием, а о жене он даже не подумал. — Я не думаю, что такие наши встречи вообще имеют право на жизнь. И я прошу тебя, не называй меня так.
— Не нравится такой расклад, научись делать минет. Две-три минуты и ты свободна.
Валя молча глянула на мужа, открыла замок и вышла из кабинета. Она шла по длинному коридору хирургического отделения и старалась не смотреть по сторонам — ей казалось, что все знают о том, чем они с Вадимом занимались только что в его кабинете, и ощущала себя вовсе не женой, а элитной проституткой. Стыдно-то как! Она дошла до поворота и столкнулась с Резниковым, который с усмешкой осмотрел Валю с головы до ног и тихо проговорил:
