Стэн свернул на боковую дорогу. Солнце как раз садилось, и последние лучи золотили мерцающие воды бухты.
— Мне всегда нравился вид дома отсюда, — проговорил Стэн, выключая двигатель.
Оливии тоже он нравился. Она вспомнила, когда в первый раз увидела этот старый дом с вывеской «На продажу». И почувствовала, как по ее позвоночнику побежали мурашки. Ей даже не требовалась прогулка внутрь дома, чтобы понять — она хочет его для своей семьи. Хотя цена была для них высокой, вместе они смогли осилить первый взнос и получить ссуду. Тогда близнецам было четыре года, и в первый раз у них появились свои собственные комнаты. Но, к сожалению, дома оказалось недостаточно, чтобы удержать их всех вместе после смерти Джордана. И все равно Оливия во многом смотрела на дом как на символ всего лучшего, что было в их браке.
— Мардж переехала на прошлых выходных, — признался Стэн. Он вздохнул и отвел взгляд. — Спасибо, что не злорадствуешь. Ведь я заслуживаю именно этого?
— Мы разведены уже много лет.
— Да, знаю, но ты была так сдержанна, невероятно сдержанна.
Но Оливия не была уверена, что это вся правда.
— Не думаю, что смогу вернуться в дом. Только не сегодня, — сказал Стэн, его голос звучал устало и сломленно.
— Что ты собираешься делать?
— Сниму комнату в отеле.
Оливия знала, что это может быть уловкой, но не хотела чувствовать свою вину перед Стэном и понимала его нежелание вернуться в пустой дом.
— Нет причины делать это. Ты можешь поспать в комнате Джеймса и поехать в Сиэтл завтра утром.
Его лицо просветлело.
— Ты не будешь возражать?
— Нет, но завтра у меня встреча. Я должна уехать до девяти.
Они с Джеком поедут в национальный парк «Хот-Спрингс», чтобы он смог собрать материал для статьи. И так как у Оливии машина была лучше, она заедет за ним.
— Нет проблем, я уеду к восьми. Могу и раньше, если хочешь.
— Меня устраивает любое время до девяти.
Стэн припарковал свой БМВ багажником к гаражу, и до того, как он поднялся по лестнице, Оливия дала ему свежий комплект полотенец.
С момента развода это был первый раз, когда они спали в одном доме. Готовясь лечь спать, Оливия задалась вопросом: правильно ли она поступила, пригласив Стэна остаться?
Утром ее сомнения исчезли. Она проснулась в семь и, пока варила кофе, слышала шум воды в душе наверху. Оливия была поражена, услышав дверной звонок, и поспешила открыть дверь.
— Д-Джек? — заикаясь, проговорила она, испугавшись, что он услышит Стэна и предположит худшее.
— Я привез дары. — Он держал кофе и белый пакет из булочной. — Кленовые брикеты. Твои любимые. Я подумал, что, прежде чем отправиться, нам необходимо позавтракать.
— Я…
— Оливия, — послышался голос Стэна, спускающегося по лестнице.
Он замер, когда увидел Джека. На нем был старый халат Джастин и пара пушистых тапочек.
— Ты ведь помнишь Стэна? — пробормотала Оливия, и это, вероятно, было самой бессмысленной фразой, которую она только могла сказать.
— О да, я помню Стэна. — Глаза Джека сузились и были холодны.
Стэн, прилагая все силы, чтобы выглядеть величаво, плотнее запахнул халат вокруг себя.
— Очевидно, я выбрал не лучшее время.
— Наоборот, — сказал Джек. — Выбор времени не мог быть лучшим.
— Прости. — Стэн кинул извиняющийся взгляд на Оливию и поспешил подняться по лестнице.
Джек и Оливия остались одни.
— Ты, надеюсь, не думаешь, что мы со Стэном… спали вместе.
— Не знаю, Оливия. — Это был такой детский ответ, что она даже не знала, как реагировать. — Он хочет вернуть тебя.
Она слышала это ранее. Но Джек не знал, насколько больно сейчас Стэну.
— Можешь верить мне или нет, — продолжил Джек. — Это твое дело. Но я скажу тебе кое-что. Либо я, либо он. Тебе решать.
— Ты хочешь, чтобы мы с моим бывшим мужем больше никогда не встречались?
Определенно даже Джек должен понимать, что у него нет права требовать подобного.
— Я хочу именно этого, или наши отношения будут закончены.
— Я не разбираюсь с ультиматумами, — отрезала Оливия.
Джек поставил кофе и кленовые брикеты на стол.
— Этим ты сказала все, что мне нужно было знать.
Он повернулся и направился к двери.
Оливия была так шокирована, что не знала, как поступить. Шокирована и зла. Ей потребовалось десять секунд, чтобы решиться и последовать за ним. К тому моменту Джек уже дошел до своей машины.
— Ты говоришь, что Стэн хочет вернуть меня?
— Он четко дал понять это еще несколько месяцев назад. — Рука Джека лежала на ручке дверцы.
Как он смеет уходить подобным образом! Если то, что он сказал, правда, меньшее, что он может сделать, — так это продемонстрировать немного здравого смысла.
— Джек Гриффин, я тебе совсем не важна?! — закричала Оливия.
Он повернулся и посмотрел на нее:
— Либо я, либо он. Тебе придется решить.
Значит, мистер горячая голова все еще играет в эту игру.
— Ты ошибаешься. Не я здесь принимаю решения, а ты. Ты бежишь поджав хвост. Ты разбрасываешься ультиматумами.
— А что, по-твоему, я должен делать?
Наконец он задал вопрос, на который Оливия могла ответить.
— Я хочу, чтобы ты боролся за меня, Джек Гриффин. Докажи мне, что ты стоишь всей той веры в себя, которая у меня есть.
Мэрилин чувствовала всю полноту беременности. Было сложно поверить, что осталось еще шесть недель до того, как родится ребенок. Она ничего не слышала о Джоне с середины июня — с того дня, когда похоронили ее отца. Мэрилин не была настолько глупа, чтобы поверить, что он уступил и не будет начинать судебный процесс. Прошло три недели, и она все время находилась в состоянии настороженности, ожидая, что Джон осуществит свои угрозы.
Лето было в самом разгаре, и Мэрилин занималась неиссякаемым потоком туристов. Дела галереи шли хорошо, но несколько ее летних посетителей были разочарованы, узнав, что здесь больше не выставляют работы Джона. Благодаря слухам она знала, что его фотографии невероятно хорошо продаются в Сиэтле в галерее «Бернард». Говорили, что его снимки уходят почти сразу же, как он доставляет их. Проблема оставалась той же, что и у Мэрилин, когда она выставляла его работы, — поставки были непостоянными. И теперь она понимала причины как никогда. Он готовил в ресторане «У Андрэ», а теперь пять дней в неделю работал в ресторане «Маяк», который быстро приобретал репутацию одного из лучших ресторанов. Новое предприятие Сета и Джастин стало преуспевающим с подачи Джона.
Мэрилин была рада успеху пары. Но ее беспокоило, по-настоящему злило золотое прикосновение Джона. Он был слишком идеальным, слишком хорошим, и у него получалось все, за что он брался. Талант выплескивался из него, как вода из переполненного бокала. Он спроектировал и построил свой собственный дом, делал восхитительные фотографии и был талантливым поваром. Пусть ему и недоставало навыков общения, что на самом деле могло бы служить доказательством его искренности и, как следствие, плюсом, но кроме этого у него просто не было изъянов. Если Джон вызовет ее в суд для получения совместной опеки, скорее всего, он выиграет дело. Если только она не сможет откопать в его прошлом какой-нибудь грязи… Мэрилин чувствовала, что он хранит секреты, Джон практически признался, что есть нечто такое, что она смогла бы использовать против него.
