— В какой-то мере.
— Вот я и решил, что в свое время ты сама скажешь Бетт. Не хотел, чтобы она разрывалась между двумя версиями — чему верить?
В эту секунду Джесс поняла, что недооценивала Йена.
— Понимаю, — мягко произнесла она.
— Ну и как ты? Вернулась домой насовсем?
— Не знаю, Йен. Продажа дома идет полным ходом. Скоро смогу вернуть тебе деньги.
— Это не горит. Бетт с тобой?
— Да. Скоро передам ей трубку. Можно задать тебе еще один вопрос?
— Конечно.
— Ты счастлив… с Мишель?
Она спросила не потому, что надеялась на отрицательный ответ. Просто ей было нужно знать.
— Да, — искренне ответил Йен. — Береги мою Бетт, ладно?
— Обязательно.
* * *
Перед судом прошла вереница гражданских свидетелей, в первую очередь автомобилистов, очевидцев катастрофы. Потом настала очередь Зои. Она чуть ли не шепотом пробормотала слова присяги.
— Мисс Хикс, расскажите, пожалуйста, суду, что случилось в тот вечер.
«Вот оно», — подумала Джесс. Лицо ее сына, каким она не хотела его видеть. Горечь оттого, что она не все знала о сыне, стала еще одним болезненным элементом в мозаике ее страданий.
Дэнни. Ее золотой мальчик. Алчный эгоист, привыкший получать все, чего пожелает, потому что она ему ни в чем не отказывала.
Со своего места, через зал судебных заседаний, на нее смотрел Роб. «Какая ирония судьбы, — подумала Джесс, — что он завидовал другу!»
Кэт не стали вызывать в качестве свидетельницы, как догадалась Джесс, из-за беременности. Не было ее и на галерке, среди зрителей.
В конце дня, прежде чем встать и удалиться, судья объявил, что завтра утром рассчитывает подвести итоги. Это будет четвертое и, вероятно, последнее заседание.
* * *
Когда присяжные вернулись с совещания, утро плавно переходило в день. Джесс пыталась прочесть решение по лицу консультанта Роба, когда он судачил с другими юристами в коридоре, но не прочла ничего, кроме профессионального оптимизма. Лиззи и Бетт уговаривали ее пойти перекусить, но атмосфера ожидания цепко удерживала ее в здании суда. Каждый раз, когда открывалась дверь и звучал чей-нибудь голос, Джесс вскидывала голову. Сжав в руке пластмассовую чашку с кофе из автомата, она заверила родных, что ей больше ничего не нужно.
— Это никогда не кончится, — проворчала Лиззи.
— Да. Но я все равно подожду.
Они ушли, пообещав принести ей сэндвич. Джесс села на скамейку и стала следить за стрелками стенных часов. Желудок свело от напряжения. Чтобы отвлечься, она стала наблюдать за пробегавшими мимо людьми, пытаясь определить их профессии. Вошли Кэт с Зоей. Утром на галерке их не было. Они ненадолго замешкались в дверях; потом Кэт подошла что-то спросить у вахтера. Вернувшись к Зое, она заметила Джесс. Девушки начали шептаться.
«Должно быть, Кэт еще труднее переносить ожидание», — подумала Джесс. Ей захотелось подойти и поговорить с девушкой. Но в это время подошли Лиззи и Бетт.
— Ну, что тут? — требовательно спросила Лиззи.
— Ничего. Сижу и смотрю, что делается в мире.
Лиззи обвела критическим оком толпу юристов и подследственных по гражданским делам.
— Тоже мне мир!
* * *
Жюри пришло к соглашению. Присяжные вернулись в зал заседаний и заняли свои места.
Наступила пауза, во время которой Джесс чувствовала, как у нее на затылке шевелятся волосы. Роб ждал решения своей участи на скамье подсудимых, безвольно свесив руки.
Председатель жюри присяжных встал. В ответ на первое обвинение он ответил:
— Не виновен. (Не виновен в умышленном причинении смерти вследствие неосторожного вождения.)
Кэт подалась вперед, зажав рукой рот.
— А каков ваш ответ на второе обвинение — причинение смерти вследствие неосторожного вождения в состоянии алкогольного опьянения?
— Виновен.
Первой, на кого взглянул Роб, была Кэт. Он сделал непроизвольный жест любви и утешения не менее красноречивый, чем поцелуй. Джесс почувствовала восхищение и гордость за него.
Судья прокашлялся и сообщил Робу, что через четыре недели суд определит наказание. За это время будут изучены материалы офицера, курировавшего его во время испытательного срока.
А пока что Роб останется под стражей.
В прихожей громоздились последние коробки и ящики с вещами. И только пятна на полу и стенах напоминали о картинах и мебели.
Джесс указала на один ящик.
— Бетт, ты уверена, что тебе там ничего не нужно?
Девушка усмехнулась. Ее лицо округлилось, стало гораздо менее напряженным.
— Я не знаю, куда девать и то, что ты мне уже всучила. Зачем мне чайный сервиз из тонкостенного фарфора, пусть даже тебе его подарила тетя Мей на свадьбу?
— Тогда отвезем его Джойс.
Они отнесли коробку в «ситроен». На калитке красовалась повешенная агентом по недвижимости табличка «Продано». Сад приобрел неухоженный вид. Джесс отметила про себя: надо бы подстричь газон, и только потом вспомнила, что это уже не ее забота. Через три дня въедут новые жильцы. Устраиваясь за рулем, она удовлетворенно улыбалась.
— Мам, у тебя счастливый вид. Я уж и не надеялась увидеть тебя такой.
Машина покатила по знакомым до мельчайших подробностей улицам. Джесс попыталась и не смогла посмотреть на них свежими глазами новых обитателей. Ей больше незачем приезжать сюда. Дорога и деревья останутся прежними. Это всего лишь местность, даже не особенно живописная. Жизненное пространство, а не сама жизнь.
— Тебе не страшно — продать дом, отдать на сторону уйму вещей, не иметь своего угла?
У Джесс остались деньги — не Бог весть какая сумма. И впервые за всю ее сознательную жизнь ни забот, ни обязанностей. Она намеревалась купить фургон и отправиться путешествовать.
— В твоем возрасте, — ответила она дочери, — мне было бы страшно. А сейчас — это всего лишь приключение. Прорыв в какую-то другую жизнь. В моей жизни было не так уж много приключений. Ты обо мне беспокоишься?
Бетт задумалась, а потом покачала головой.
— Нет. Ты достаточно взрослая, чтобы самой о себе позаботиться.
Обе прыснули, понимая, что от перемены ролей связь между ними не только не ослабла, но даже стала крепче.
Джойс обрадовалась их приезду. Входная дверь ее квартиры в построенном в шестидесятые годы муниципальном блочном доме вела прямо в гостиную. Просачиваясь сквозь тюлевые занавески, зыбкий солнечный свет придавал комнате сходство с подводным царством. В одном углу, под настенными часами в виде фарфоровой тарелки, работал внушительный телевизор.
