Однако он не пошатнулся, и это раздражало. Третьего числа провели целую кучу выборов, и Брэмен выиграл большинство. На февраль оставалось не меньше десяти, а потом еще тринадцать в один день, второго марта. Знающие люди утверждали, что кандидат от партии станет известен именно в этот день, до которого оставалось меньше месяца, и что им будет Брэмен. По-моему, на редкость печальная новость. Если не случится чудо, Брэмена скоро миропомажут.
С другой стороны баррикад Брэнси пока побеждал на всех предварительных выборах, но ни Франд, ни Пайл не сдавались. Оба сделали ставку на выступления на Юге, где Пайл, по слухам, подпольно развернул обширную грязную кампанию против Брэнси. Если повезет, грязная тактика Пайла погубит его самого.
Просматривая дождливым утром сайты новостей, я старалась не думать о мрачной перспективе жизни в стране, которой управляет президент Брэмен или, боже упаси, еще один Пайл. Меня в прямом смысле чуть не выворачивало при одной мысли об этом.
Я достала «Тайм» и увидела, что мимо моего стола, уткнувшись в папку, проходит Мона. Она оделась наряднее, чем обычно. Я внимательно оглядела ее и с любопытством спросила:
— Мона, а что у тебя на пальце?
— Это? — Она покраснела, неохотно показывая новенькое кольцо, и застенчиво призналась: — Марк сделал мне предложение.
Они встречаются всего два месяца! Неужели можно объявить о помолвке так быстро?
— Поздравляю, — выдавила я в изумлении.
По крайней мере, теперь очевидно, что Марк не питает ко мне даже следов страсти. Он сделал ей предложение, хотя я сейчас одна и сижу рядом, через коридор. Едва ли ей нужны еще какие-то доказательства его преданности.
— Да, мы шустрые, — засмеялась она. — Хотя признание в любви на первом же свидании здорово ускоряет дело.
Неужели бывают пары, у которых это случается без гибельных последствий? Здорово. Я ощутила себя Джейн Гудол[83], изучающей вид, столь близкий и в то же время столь далекий от моего собственного.
— Ого, — только и произнесла я.
Я видела Джейн Гудол по телевизору и знала, что она куда красноречивее.
— Вы уже назначили дату? — спросила я.
Судя по их скорости, это должно случиться недель через шесть.
— Мы думаем пожениться в августе, на каникулах, — ответила она. — Так не придется пропускать ни работу, ни еще что.
По-моему, свадьба и медовый месяц — прекрасный повод пропустить работу. Каждый раз, воображая венчание со Стивом Мартином, я размышляла, куда бы нам отправиться и надолго ли я смогу вырваться с работы. Конечно, работа важна для меня, но стоит потратить время, чтобы заложить прочный фундамент на всю нашу со Стивом жизнь. Ведь любовь пронесет нас через трудные времена.
— Сама свадьба, наверное, будет очень скромной, — добавила Мона.
Это намек, что приглашения можно не ждать?
— Скромно — это хорошо, — осторожно сказала я.
Неужели меня не позовут на свадьбу? Ну и ладно, что хорошего в августе в Чикаго? Тепловой удар я легко заработаю и в другом месте. Я натянуто улыбнулась Моне и сделала вид, что вернулась к работе.
Когда я не работала, то сидела дома. Гнусная история с рестораном на время отвратила меня от попыток вернуться в свет. Лизе пришлось смириться с моим затворничеством. Она проводила много времени со Скутером, который семимильными шагами двигался к выздоровлению. Он уже назначал гораздо меньше пенальти во время секса, и почти все они были бесспорными.
Предоставленные самим себе, мы с Доктором Цинциннати почти каждую ночь перед сном слушали Слепого Блейка. Хорошо бы купить какой-нибудь музыкальный инструмент. Моя жизнь — сплошной блюз, так почему его не сыграть? Если примирение с болью выявит во мне скрытый талант, то страдание того стоило. Может быть.
Я зашла в ломбард, увидела блестящую, хоть и не новую губную гармошку, не удержалась и купила. Три дня я дезинфицировала гармошку, чтобы убить всех микробов, насколько позволяют достижения химической промышленности, затем скачала из Интернета несколько инструкций, налила вина и взялась за дело. Отвратительно. Я убеждала себя, что сначала у всех плохо получается, но какой смысл лгать себе? Я решила признать печальный факт: чтобы стать блюзменшей или открыть в себе иные таланты, депрессии недостаточно.
Оказалось, что я прекрасно умею выбирать китайскую еду. Возвращаясь с удачно выполненной миссии, я заметила Чарли и Веронику. Они стояли перед витриной магазина, и Вероника на что-то указывала. Чарли внимательно смотрел. Он обнимал ее за талию, в руке она держала розу — видимо, его подарок. Типичная романтическая сценка. Я оцепенела. Как только они ушли, я бросилась к витрине, которую рассматривала Вероника. Это оказался магазин канцтоваров, а в витрине были выставлены образцы свадебных приглашений. Мое сердце сжалось от страха. О боже, неужели Вероника и Чарли собираются пожениться? Кошмар.
Странно, что я так распереживалась. С какой стати мне волноваться, поженятся они или нет? Это не мое дело. Я даже никого из них толком не знаю, говорила я себе, стараясь не хмуриться.
Нет, все не так. Вероника была ужасна, и пусть я плохо знала Чарли, мне очень понравилось разговаривать с ним на открытии ресторана. По крайней мере, пока мы не заметили Аарона с Милой. После этого Чарли снисходительно поставил мне диагноз: «выбита из колеи». Кстати, может, он все-таки высокомерный и ехидный? Но не уверена.
Дома я съела цыпленка му-шу и задумалась об отношениях. Сейчас мне казалось, что они есть у всех, кроме меня. И многие — неправильные. На мой взгляд, Вероника не подходит Чарли, Скутер не подходит Лизе, а Брэмен не подходит Америке. И я даже думать не хотела об Аароне и Миле. Как печально, что все эти отношения цветут и пахнут, несмотря на то, что в корне неправильны. И как печально то, что я ничего не могу с этим поделать. Я утешилась тем, что хуже быть уже не может.
На следующий день, однако, выяснилось, что может.
В офисе я увидела интервью. Брэмен расчетливо старался выставить себя центристом. Он набросился на законопроект Р.Г. по усиленному финансированию национальных институтов здравоохранения. Тот самый законопроект, черновик которого я написала и который стабильно набирал голоса. Многие верили, что очень скоро он станет законом. В смятении и недоумении я смотрела, как Брэмен поливает грязью это грядущее превращение.
Почти все эксперты считали, что Брэмен — без двух минут кандидат и ему пора сосредоточиться на дополнительных выборах, взывать к массам и сражаться с имиджем политического пустозвона, преданного исключительно интересам собственной партии. Брэмен явно принял этот совет близко к сердцу. По его лицу было видно, что он кажется себе прекрасным и удивительным.
