Иван поднял на дядю мрачный взор и Михаил Илларионович отчетливо увидел боль в глазах молодого человека.
— Что с тобой? Ты болен? — спросил тихо озабоченно старший Воронцов. — На тебе лица нет. Да и бледен словно полотно.
— Да не болен я дядя, тошно просто, — буркнул Иван. — Пойду я уже, меня ждут.
И вновь попытался выйти, но Михаил Илларионович встал у племянника на пути и воскликнул:
— А ну рассказывай Иван! Я требую, чтобы то немедля все сказал как на духу. Что ты еще задумал? И отчего опять рушишь все?!
Молодой человек долго молчал, исподлобья глядя на дядю и не желая ему ничего говорить. Старший Воронцов нервно смотрел на племянника и словно хотел проникнуть в его мысли. Не выдержав, Михаил Илларионович уже нервно воскликнул:
— Ванюша ты лучше расскажи. Не мучь меня. Я ведь твоему отцу слово давал, что буду заботиться о тебе. Я ведь столько сделал для тебя. А ты неблагодарный вновь все сломать хочешь? Что ты свою башку в петлю подставляешь? Неужто думаешь, что после твоего отъезда государыня не разгневается? Да она точно велит посадить тебя за неповиновение в крепость, вот увидишь!
— А мне плевать на то! Все равно мне жизни нету!
— Отчего же нету, не пойму? Ты богат, два дворца и поместья имеешь. Да душ несчитано Елизавета Петровна тебе пожаловала. Весь двор перед тобой заискивает да на поклон к тебе ходит, что ж тебе еще надобно? Ну, говори неугомонный, что ж ты на старости лет мучаешь то меня?!
Иван воззрился на дядю и в сердцах выпалил:
— Да пусть горят все эти богатства да почести ярым пламенем, коли она не любит!
— Кто не любит? Императрица? — произнес нервно Михаил Илларионович.
— Императрица? — опешил Иван, и тут же поняв, что сказал лишнее, добавил. — Не понимаете Вы ничего дядя, и императрица тут ни при чем. Пустите, пойду я уже.
Иван взвился с места и быстрым шагом направился к двери. Михаил Илларионович смотрел ему в след нервным взором и тут его словно осенило. Старший Воронцов прекрасно знал, что сегодня Катюша выходит замуж за господина Левашова. Сложив воедино все факты и то, что ранее Иван был влюблен в эту девицу, Михаил сделал верный вывод.
— Ты, небось, про девицу Пашкову говоришь? — прохрипел ревниво в след племяннику старший Воронцов. Иван резко остановился у двери, и повернулся к дяде.
— Про кого? — ошарашенно переспросил Иван.
— Ну, про эту девицу, Екатерину Васильевну, чтоб ее чертовку. Только своими прелестями жажду распаляет, а потом мука одна, — нервно выпалил Михаил Илларионович и нецензурно выругался, вспомнив про то, как Катюша отказала ему и приняла предложение Левашова.
— Вы так странно говорите дядя, словно, — грудным голосом вымолвил молодой человек, испепеляя взором дядю, и не понимая, откуда дядя все знает. Ведь Иван никогда даже не рассказывал ему о Катюше.
— Это ты что же из-за этой смазливой девчонки решил жизнь то свою погубить? Это она-то тебя не любит? Так? Говори, мальчишка! — выдохнул старший Воронцов, вновь приближаясь к племяннику. И видя, как на лице Ивана появилось крайнее волнение, а его глаза ожили и загорелись, Михаил Илларионович добавил. — Так и есть! Девка то эта тебе до сих пор глаза застит. Что думаешь, не знаю, что жениться то ты на ней хотел?!
— Откуда Вы знаете о том дядя? — пораженно замети Иван.
— Дак приезжала она сюда, тебя разыскивала.
— Когда?
— Да давно. Едва ты из лесу вернулся. Наверное, через пару недель, как ты на войну уехал, да и потом еще раз.
— Катюша приезжала к Вам и меня искала?
— Катюша, — передразнил Михаил Илларионович. — И что в этой девке тебе проку? Да искала тебя и что же? Даже письмо для тебя оставляла.
— Письмо? И где оно? — ошалел окончательно Иван от слов дяди.
— Сжег я его. Да там и не было ничего такого.
— Так Вы прочли его?
— Нет, то есть да. Писала, что хочет увидеться с тобой, да, что нравишься ты ей.
— И Вы сожгли письмо, адресованное мне дядя?
— Да сжег, я же говорю. Не пара она тебе. Да и правильно сделал, что сжег. Ну и что, что она писала, что хочет быть с тобой в том письме? Ведь если бы любила тебя до сих пор, не стала бы с другим сегодня венчаться, — уже с ревностью в голосе добавил Воронцов.
— Возможно, Вы правы дядя, — глухо произнес Иван. — Но все же я хотел бы прочесть то письмо…
— Да забудь про то. И вообще в последний раз я сказал, что ты погиб на войне, чтобы отвязалась она от тебя.
— Вы ей это сказали? И когда?
— Когда, когда, — нахмурился Михаил Илларионович. — Да за пару дней до того как ты с войны вернулся. И чего она тебе жизнь портит? Ты это Ванюша забудь ее и меня послушай. Не пара она тебе. И замуж то она за другого выходит теперь, оттого лучше ты не думай о ней.
— Вы что же дядя солгали ей, что я убит? — холодея, вымолвил молодой человек.
— Да.
— Ну, знаете! — выпалил Иван и замялся. Сопоставив все слова дяди и прошедшие события, он воскликнул. — Вот отчего она в обморок упала! Да и потом говорила, что волновалась за меня! Да и о смерти то моей узнала, еще задолго до того как помолвлена была. Что же Вы наделали дядя?!
— И что же я наделал такого? — парировал старший Воронцов.
— Да все могло сложиться по-другому, знай я, что она искала меня!
— Глупости говоришь, Ванюша. Ты что, думаешь, она тебя одного отвергла? Так знай, я тоже сватался к ней. Так и меня она тоже знать не захотела. Вот так. Видимо Левашов ей более люб, чем мы с тобой.
— Вы сватались к Катюше, дядя? Вы?! — произнес, опешив Иван, и уставился на дядю не понимающим взором. — Да Вы же старше ее на тридцать лет!
— И что ж? Разве я не могу влюбиться? — обиженно заметил старший Воронцов.
— Нет, не можете! — выпалил Иван вдруг зло. — Вы же знали из ее письма, что я люб ей, и что же? Теперь мне понятно, почему Вы сожгли ее письма, да и теперь пытаетесь отговорить меня от нее. Вы просто хотите ее для себя! Вот в чем компот! Но это подло, дядя!
— Что ты говоришь Ванюша? — напряженно заявил Михаил Илларионович. — Ты пойми…
— Неужели Вам всем нисколько не жаль ее? — перебил в исступлении Иван. — Ее дядя подкладывает ее под мужиков в угоду себе. Ее жених видимо тоже как то мучает ее, ибо, когда она говорит о нем, в ее глазах отражается мука. А Вы старый неприглядный вельможа пытаетесь тоже урвать свое, и заполучить ее к себе в усладу! Господи, как все безумно и мерзко. Да она еще совсем дитя, а Вам уж полста лет!
— Ты тоже думал, что она дитя, когда баловался с ней в лесу? — хмуро заметил Михаил Илларионович, бледнея.
— Вы говорите, как ревнивец дядя, — колко ответил Иван и проникновенно добавил. — Я всегда оберегал ее и пытался завоевать ее любовь. Но теперь я понимаю, кто разрушил все. Вы! Своей ревностью и желанием устроить мою жизнь по-своему разбили мое сердце. Ибо узнай я, что она неравнодушна ко мне, я бы не допустил ни ее помолвки с Левашовым, ни уж тем более ее венчания теперь! Да и я не лучше Вас, тоже хотел отомстить ей.
— Говорю тебе как отец, позабудь об этой Пашковой. Что тебе проку? Пусть она выходит замуж за Левашова. Ибо наверняка не любит тебя. Да наплюй на то! Тебе же и лучше, ведь сама императрица влюблена в тебя! Ты пойми, какая это удача!
Иван долго пронзительно смотрел на дядю и понимал, что говорить с ним бесполезно. Оттого он поспешил на улицу, где его дожидались гвардейцы.
В голове Воронцова вихрем кружились мысли о том, что теперь он узнал. Все фразы дяди складывались молодым человеком в некую картину, и прошедшие поступки Катюши стали восприниматься молодым человеком по-другому. И уже через миг его любящее сердце полностью оправдало девушку. Лишь одна заноза терзала теперь душу Ивана, это то, что Катюша все же решилась на венчание с Левашовым, и Иван боялся самого страшного, что девушка могла полюбить Илью Дмитриевича. Однако какое-то внутреннее чувство твердило Ивану, что Катюша совсем не может любить Илью Дмитриевича. Ведь ни на помолвке, ни позже на маскараде, Иван не замечал в глазах девушки, когда она смотрела на Левашова, той трепетной страстной нежности, с которой она постоянно взирала на него Ивана. И молодой человек ощущал, что этот брак, скорее всего, заключался не по воле Катюши, ведь она сама говорила, что жених никогда не прикасался к ней. Если бы она любила, то наверняка бы между ней и Ильей что-то было бы. Ведь Воронцов прекрасно знал, как страстна и жадна до интимных ласк девушка, и вряд ли бы она смогла устоять перед Левашовым если бы, жених действительно был по сердцу ей. Ведь ему Ивану, она отдавалась всегда по своей воле. И даже в последнее свидание она так страстно и неистово целовала его Ивана, словно не было никакого Левашова. Эти факты и воспоминания, слившись воедино, навели Воронцова на мысль о том, что ее дядя, Петр Иванович, как то причастен к этому скоропалительному венчанию. Возможно, Нелидов заставил Катюшу пойти на это, ведь смог же он заставить девушку приехать к нему во дворец для исполнения интимных желаний Ивана. В голове Воронцова возникла дикая мысль о том, что если теперь он арестует Нелидова, и затем начистоту поговорит с Катюшей, то возможно и выясниться, что она до сих пор любит его Ивана, и лишь по приказу дяди идет теперь под венец с Левашовым.
