взгляд от дороги и едва заметно мне улыбается, я знаю, что мы все делаем правильно.
—————
— Тебе кофе или чай? — спрашиваю я, щелкая кнопкой чайника.
Спрашиваю и жмурюсь от удовольствия, потому что в этот момент Борис обнимает меня сзади. Без всякого сексуального подтекста, как это часто бывает, а с особыми заботой и теплотой.
— Так хорошо, — шепотом признаюсь я.
— Что хорошо?
— Стоять так с тобой. Когда ты меня обнимаешь.
Коснувшись губами моих волос, Борис разворачивает меня к себе. Смотрит серьезно, будто собирается сказать что-то важное, но отчего-то не говорит.
Я с нежностью разглядываю любимое лицо и вдруг вижу то, чего не замечала раньше. Что взгляд у Бориса бесконечно уставший, и что под глазами залегли темные круги. Каково ему было эти дни? Я сбежала, Лена переехала к матери.
Повинуясь порыву, я провожу пальцами по его щекам, по волосам, по подбородку и затем крепко-крепко обнимаю за шею.
— Это что еще за новшества? — иронизирует он, когда я тяну его голову к своему плечу.
— Ты всегда выглядишь таким спокойным и уверенным… — шепчу я, поглаживая его по спине. — Всегда обо всех заботишься, зарабатываешь деньги, думаешь за всех. Мне бы хотелось, чтобы иногда ты мог побыть обычным человеком. Хотя бы со мной… Я знаю, что тебе бывает непросто и что у тебя тоже бывают тяжелые дни. В этом нет ничего ужасного. От этого я в тебе не разочаруюсь и не перестану любить.
— Со мной все в порядке, — глухо произносит Борис, однако отстраняться от меня не пытается. На несколько минут мне удается взять на себя его роль. Сейчас это его голова покоится на моем плече, это именно я его успокаиваю и именно я обнимаю. Сейчас он не железный мужчина, обязанный всегда быть сильным. Пусть ненадолго, но Борис позволил себе слабость рядом со мной.
Ночевать у меня он не остается и после занятия любовью уезжает домой. Как бы меня это не ранило, я напоминаю себе о том, что следует быть взрослее. Дома его ждет Лена, отношения с которой очень для него важны. Сейчас точно не время давить и обижаться.
Достав из сумки телефон, я нахожу в записной книжке ее номер и решительно набираю сообщение:
«Привет. Нам нужно поговорить. Завтра в двенадцать дня в кафе возле университета тебе будет удобно?»
Спустя минут десять от Лены приходит лаконичное: «Ок», после чего я с чувством удовлетворения заталкиваю телефон под подушку и выключаю свет.
Я ведь не дура и прекрасно осознаю, что перемены в настроении мамы не произошли сами по себе. Это Борис с ней поговорил, найдя в себе силы подобрать нужные слова. А если смог он, значит, обязана суметь и я. Ради него.
Несмотря на то, что все утро я настраивала себя на спокойствие и позитив, по мере приближения часа Икс все равно начинаю заметно нервничать. А вдруг красноречие мне откажет и нужные слова вылетят из головы? Вдруг Лена прервет меня на первой же фразе и скажет, что не хочет больше меня знать?
Когда я вхожу в кафе, Лена уже сидит за «нашим» столиком. Слева от нее стоит сумка, справа — стаканчик с кофе. Вытерев вспотевшие ладони о джинсы, я иду к ней. Главное, говорить четко и не поддаваться эмоциям. У меня все должно получиться.
— Привет, — здороваюсь, опускаясь на противоположный стул.
Оторвав взгляд от телефона, Лена делает едва заметный кивок в знак приветствия.
— Вернулась на учебу?
— Да, вернулась, — подтверждаю я очевидное.
— О чем хотела поговорить?
— Я хотела поговорить о твоем отце.
— А что о нем говорить? — откинувшись на спинку стула, Лена скрещивает руки на груди. — Я могу в любой момент позвонить ему сама и узнать обо всем, что меня интересует.
Я хмурюсь. Если она планирует и дальше вести разговор в таком настроении, то ничего толкового не выйдет.
— Выслушай меня, пожалуйста, Лен. Только без сарказма. Речь идет о человеке, которого мы обе любим.
Бывшая подруга кривит рот. Может быть, зря я начала разговор со слов о чувствах, но что уж теперь. Я пришла поговорить, как взрослые люди, и хороводы вокруг да около вряд ли будут уместны.
— Я начну с самого начала. Пожалуйста, не закатывай глаза и не перебивай. Мне и без того непросто.
Глубоко вздохнув, я опускаю взгляд себе на руки, но усилием воли заставляю снова его поднять. Хватит. Если я сама не буду верить в собственную невиновность, то как мне удастся убедить в ней других?
— Борис с первого дня знакомства вызывал во мне смешанные эмоции. Опыта с парнями у меня было немного, и это приводило меня в растерянность. Я не знала, как вести себя с ним, постоянно терялась, краснела… Пыталась избегать. А когда наконец поняла, что испытываю к нему настоящие чувства, то очень испугалась. Мне было стыдно перед всеми… Перед ним, перед тобой, перед мамой. Он ведь намного меня старше и, к тому же, отец моей лучшей подруги. Я ночами не спала, думая о том, что со мной что-то не так… Что я испорчена изнутри и поломана, если даже двадцатилетняя разница в возрасте меня не отталкивает. И я совершенно ни с кем не могла об этом поговорить… Даже с тобой. Особенно с тобой.
Лена открывает рот, собираясь что-то сказать, но потом, будто вспомнив о моей просьбе, снова его закрывает. Это, наверное, хорошо. Значит, у нее все еще осталась толика уважения ко мне и моим просьбам.
— Я сражалась с собой до тех пор, пока не узнала, что мои чувства не безответны. Я ведь всего лишь человек, понимаешь? Долгое время я поверить не могла своему счастью… Что такой человек, как Борис, мог обратить внимание на такую…
— Ты можешь не называть моего отца Борисом, пожалуйста? — дрожащим голосом перебивает Лена.
— А как мне его называть? — тихо усмехаюсь я. — Борис Александрович? Это же фарс. Я люблю его, Лен. И это не просто увлечение, прихоть или распутство, как очевидно считает Виктория Константиновна. Если бы это было так, я бы нашла в себе силы сопротивляться. Ради тебя, ради моей мамы… Но я люблю его по-настоящему, и мне не нужны от него ни подарки, ни деньги. Я счастлива от
