— Я обязан сделать это для него, — ответил Майкл.
Лицо ее искривилось.
— О, хватит! — отрезала она, отвергнутая им. Плечи его окаменели.
— Бенедикт один на свете, сестренка. Его никто не ждет. И ему кто-то нужен рядом постоянно. Я нужен. Это моя вина, и я жалею, что не смог сделать так, чтобы вы увидели это сами! Я должен быть уверен, что это больше никогда не произойдет.
Ее терзания постепенно переросли в недоумение. Она смотрела на него и спрашивала себя, удастся ли ей проникнуть в глубину той таинственности, которая окружала Майкла.
— О чем ты говоришь? Что никогда не должно произойти?
— Я уже сказал, — принялся терпеливо объяснять он, — что считаю себя обязанным дать некоторые разъяснения. Остальные не согласны со мной. Они думают, что будет лучше, если вы навсегда останетесь в неведении, но я все равно хочу сказать вам. Я понимаю, почему Нейл так возражает, но все равно я убежден, что должен вам все объяснить. Не Нейл был с вами в ту ночь, а я. И это дает вам право знать.
— Какое объяснение? О чем ты?
В том месте, где кончалась тропинка, валялась большая канистра из-под бензина. Майкл подошел к ней, поставил на нее ногу да так и стоял, не отрывая глаз от ботинка.
— Не так легко найти нужные слова. Но мне не хочется, чтобы вы смотрели на меня, как смотрели все это время, с того самого утра. Смотрели и не понимали. Я согласен с Нейлом, этим ничего уже не изменишь, но, по крайней мере, для меня это будет означать, что вы не будете смотреть на меня так, будто одна часть вас ненавидит меня, а другая жалеет, что не может сделать то же самое, — он выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза. — Это тяжело.
— У меня нет ненависти к тебе, Майкл, и никогда не было. Что сделано, то сделано. Я не любительница патолого-анатомических исследований. Поэтому скажи мне все. Я хочу знать. Я имею право знать. Но я не ненавижу тебя и никогда не смогла бы.
— Льюс не убивал себя, — сказал он. — Это сделал Бенедикт.
Жуткая картина снова встала у нее перед глазами — кровь по всему полу, и это изувеченное чудо природы, Льюс, распростертый посреди душевой, без всяких признаков изящества, плавности линий, театральных эффектов — разве что кошмарный ужас был тем эффектом, к которому он стремился, но во всем этом не было Льюса. Он слишком любил себя, по крайней мере, так казалось.
Сестра Лэнгтри так побледнела, что свет, пробивавшийся сквозь пальмовые ветви, придавал ее лицу зеленоватый оттенок. И во второй раз за все время их знакомства Майкл рванулся к ней и обхватил рукой за талию, удерживая ее с такой силой, что она больше уже ничего не чувствовала — кроме его самого.
— Ну-ну, любовь моя, не умирайте у меня на руках! Давайте-ка понемножку, несколько глубоких вдохов, так. Вот и умница! — он говорил очень нежно и так же нежно держал ее.
— Я все это время знала, — наконец проговорила она, когда почувствовала, что в состоянии говорить. — Знала, что во всем этом было что-то не так. Это было непохоже на Льюса. А вот на Бена — да, похоже.
На лице ее появилась краска, и она сжала кулаки в бессильном гневе, направленном исключительно на саму себя.
— Какая же я была дура!
Майкл отпустил ее и отступил назад с явным облегчением.
— Если бы я не думал так много о вас, я бы ничего не стал говорить вам, но чувствовать, что вы ненавидите меня, было невыносимо. Это убивало меня Нейл об этом тоже знает.
Он, по-видимому, решил, что уходит в сторону, и вернулся к главной теме.
— Бенедикт никогда этого больше не сделает, сестренка, даю вам слово. Пока я буду рядом, он не сможет этого сделать. Вы ведь понимаете, правда? Я должен быть рядом и заботиться о нем. Это — моя ответственность. Он сделал это ради меня, во всяком случае, он думал именно так, и я обязан сделать то же для него. Помните, что я говорил вам тогда утром? Я сказал, что не должен был оставаться с вами всю ночь. Мне надо было вернуться в отделение и присмотреть за Беном. Если бы я был там, где обязан был быть, ничего бы не произошло. Странно, я убивал людей, и, насколько я могу судить, все они были намного лучше, чем Льюс. Но его смерть — на мне. За тех, кого я убил на войне, перед Богом будет отвечать Король, а не я. Но я мог остановить Бена. И никто, кроме меня, потому что пи один из них и понятия не имеет, что происходит у Бена в голове, — Майкл закрыл глаза. — Я оказался слаб, уступил самому себе. Но, Онор, я так хотел остаться с тобой! Я не мог в это поверить! Немножко рая после стольких лет в аду… Я любил тебя, но не смел даже мечтать о том, что ты любишь меня, — до того вечера.
Как огромны запасы человеческих сил, у нее огромные запасы сил, и она расхищала их с небрежностью пирата.
— Я должна была это попять, — сказала она, — Конечно, ты любил меня.
— Я думал тогда прежде всего о себе, — продолжал он, чувствуя себя счастливым оттого, что наконец может ей все сказать. — Если бы ты только знала, как я обвинял себя! Смерть Льюса была так не нужна! Все, что я должен был тогда сделать, это пойти в палату и показать Бену, что со мной все в порядке, что не во власти Льюса повредить мне, — грудь его поднималась и опускалась, но это скорее было похоже на дрожь, чем на дыхание. — Пока я был у тебя в комнате, Бен остался один, он думал, что Льюс каким-то образом ухитрился добраться до меня и причинить мне вред. А раз Бен пришел к такому выводу, все остальное произошло само собой. Если бы Нейл знал об этом, все могло бы быть по-другому. Но Нейл и понятия не имел. У него на уме было совсем другое. И я даже не был там, чтобы помочь скрыть следы. Им пришлось делать это без меня, — его рука потянулась было к ней, потом снова упала. — Мне есть за что отвечать, Онор. И то, что я причинил тебе такую боль, мне нет оправданий за это. Даже перед самим собой. Но мне хотелось, чтобы ты знала. Я чувствую, я понимаю, па самом деле понимаю, что я сделал с тобой. И из всего того, за что мне придется отвечать, это — самое невыносимое.
Слезы катились по ее лицу, больше из-за него, чем из-за себя.
— Ты больше не любишь меня? — спросила она. — Майкл, Майкл, я вынесу все, но если я потеряю твою любовь…
— Да, да, я люблю тебя. Но у этой любви нет будущего — не может быть, и никогда не было, и Льюс и Бен здесь ни при чем. Если бы не война, я никогда не смог бы встретить такую женщину, как ты. И ты бы встречала мужчин, вроде Нейла, а не таких, как я. Мои друзья, тот образ жизни, который мне нравится, даже дом, в котором я живу — все это не подходит тебе.
— Любишь не жизнь, — возразила она, вытирая слезы. — Любишь человека, а через него — и жизнь.
— Ты никогда не смогла бы построить свою жизнь с таким человеком, как я, — сказал он. — Я — простой фермер.
