Сейчас она смотрела на разбитую вывеску над жалкой ночлежкой, где ее малышку в последний раз видели целой и невредимой. Жестокость и несправедливость прошлого вновь настигли ее в настоящем.
Кейт заставила себя выйти из машины и переступить порог мотеля. Кто-то счел бы это безумием, но она не могла поступить иначе.
— Чего желаете, мэм?
За конторкой сидел неопрятный человек неопределенного возраста. Давно не стриженные сальные волосы спадали на грязный воротник. От этого тошнотворного зрелища Кейт содрогнулась, но постаралась ничем не выдать брезгливую неприязнь.
— Мне нужна комната.
Они лежали в постели. Энджи приподнялась на локте и смотрела на Дэйва. Они только что кончили заниматься любовью.
— Я опять тебя хочу. — Дэйв придвинулся ближе. — Потрогай…
В другой раз она бы не удержалась, но сегодня ей нужно было с ним поговорить. Она свесила ноги и села на край кровати. Дэйв издал удивленный возглас и уставился ей в спину. Она кожей чувствовала его сверлящий взгляд.
— Что еще такое?
Энджи собралась с духом:
— Нам надо поговорить.
— Нам надо заняться совсем другим.
— Другим мы уже занимались. Вообще мы только и занимаемся сексом.
— Раньше ты не жаловалась, — недовольно заметил Дэйв.
— Да, действительно. — Энджи повернулась, увидела его обнаженное тело и впервые не испытала при этом желания.
Словно читая ее мысли, Дэйв перевернулся на живот.
— Выкладывай, что там у тебя, а потом делом займемся.
— У тебя одно на уме.
— Ну и что? Я люблю трахаться, — цинично ответил Дэйв.
— И еще ты любишь задавать вопросы.
Дэйв сощурил глаза:
— К чему ты клонишь? Вроде, ты никогда не возражала.
— А теперь возражаю. Ты расспрашиваешь меня о Кейт потому, что претендуешь на ту же должность, правда?
— Правда, — ухмыльнулся он. — В любви и в бою все средства хороши. А политика — это вечный бой. — Ухмылка сошла с его лица. — Однако я до сих пор не слышал от тебя ничего такого, что можно было бы использовать в моих интересах.
— Ты только ради этого со мной встречаешься?
Дейв тоже сел.
— Мы же с тобой договорились: никаких обязательств. И никаких обещаний.
— Я ни о чем и не прошу, — сказала Энджи.
— Слушай, зачем ты на меня тоску нагоняешь?
— Ты меня любишь, Дэйв?
— Люблю ли я? Тебя? Ты это брось, детка. — Он похлопал по простыне рядом с собой. — Иди сюда. Наши отношения должны быть нам в охотку и в удовольствие. Зачем связывать себя?
Дэйв взял Энджи за плечи и попытался снова ее уложить, но она высвободилась.
— Я больше не могу, Дэйв. Пойми: у меня уже был один неудачный брак, и теперь я хочу хоть какой-то стабильности — для себя и, Бог даст, для моего ребенка.
— В таком случае на меня не рассчитывай. Для меня главное — оттянуться и получить кайф. Я думал, для тебя — тоже.
С большим трудом сохраняя внешнее спокойствие, Энджи собрала разбросанные по комнате вещи и оделась.
— Ты куда?
— Домой.
— Черт возьми, у нас еще не все закончено! Ты мне ничего не рассказала про Кейт.
Энджи взорвалась:
— Выходит, ты меня терпел только из-за Кейт? Признавайся! На меня тебе всегда было наплевать. Ты просто воспользовался мной, да? — Дэйв молчал; Энджи подскочила к нему и уперлась ладонью ему в грудь. — Отвечай, черт возьми!
Дэйв грубо оттолкнул ее. Его ухмылка превратилась в звериный оскал.
— Да, бэби, конечно, да. Я тебя укладывал в постель, чтобы вытянуть кое-какие сведения. Но больше ты мне не нужна. Я и без тебя обойду Кейт на выборах. Она для многих — как кость в горле.
— Самодовольный осел! — выкрикнула Энджи. — Ты провалишься с треском! Кейт тебя давно раскусила. Она и меня пыталась предостеречь, только я не послушалась. — Она смахнула слезы. — Мне надоело тебя ублажать! Чтоб ты сгорел в аду!
* * *
Сойер стоял в ванной комнате и смотрел на свое отражение в зеркале. Сразу видно, что он не высыпается. Глаза стали красными и воспаленными.
Сегодня он твердо решил разыскать Кейт. После того как она выставила его за дверь и вычеркнула из своей жизни, он не искал встречи, надеясь, что время охладит ее обиду и когда-нибудь она выслушает его. Сойеру нелегко было сдерживать себя. Он хотел ее утешить. Он просто хотел ее.
Он чувствовал полную опустошенность. Ему все казалось бессмысленным. Даже работа не могла разогнать темные тучи, затянувшие его горизонт.
Он хотел, чтобы Кейт все время была рядом. Он хотел жить с ней под одной крышей. Он хотел, чтобы в его жизнь вошли незнакомые прежде приметы: ее зубная щетка рядом с его собственной, ее кружевное белье в ванной, запах ее волос на его подушке.
Он мечтал, что она будет носить под сердцем его ребенка.
— Черт, так можно свихнуться, — пробормотал он, вернулся в спальню и поспешно оделся.
Вскоре он уже подъезжал к дому Кейт. Ее машины на месте не было. Сойер позвонил в дверь. Ему открыла Энджи Гейтс.
— Добрый день, — поздоровался Сойер, отметив, что у нее измученный вид: глаза впали, черты лица заострились. Наверно, на город обрушилась эпидемия несчастий. Почему-то у него сжалось сердце. — Может быть, вы меня помните? Я Сойер Брок. Как-то раз я заезжал…
— Я вас знаю. — В ее угасших глазах вспыхнуло подозрение.
— Вы не могли бы уделить мне пару минут? — Сойер чувствовал себя крайне неловко.
— А в чем дело?
— Я хочу кое-что узнать о Кейт.
— Почему я должна вам отвечать?
Сойер лихорадочно придумывал наиболее правдоподобную причину.
— Потому что Кейт мне не безразлична, вот почему, — сказал он — и добавил то, что вовсе не собирался произносить вслух. — Нет, не так. Потому что я ее люблю.
* * *
Кейт неотрывно смотрела на главный корпус. Он был больше похож на особняк плантатора с Юга, чем на медицинское учреждение. Однако она тут же поправила себя: для тех, кто здесь живет, это дом. Это дом ее дочери.
Прошлой ночью, оставшись наедине с собой в убогом номере придорожного мотеля, она приняла решение. Оно далось нелегко. Кейт проплакала всю ночь. Под утро у нее больше не осталось слез, но появились новые силы. Теперь она была готова к встрече с дочерью.
Кейт собиралась с особой тщательностью, хотя в старом, облезлом зеркале, при тусклом свете голой лампочки мало что можно было разглядеть. И все же она чувствовала, что не напрасно выбрала льняное платье цвета морской волны и гладко зачесала назад волосы. Она надела на шею скромную нитку жемчуга — единственное, что у нее осталось на память от матери. У нее была потаенная мечта: когда-нибудь передать это ожерелье Сэйре.
