двери.
Это были бы самые долгие несколько часов в моей жизни.
ЛИАМ
Все в доме было выдержано в сине-белых тонах: сине-белые стулья, сине-белые хрустальные люстры, краски, подарочные пакеты. Если бы вы могли его разглядеть, он был либо голубым, либо белым. Ей потребовалось шесть часов, чтобы провернуть это дерьмо, пока нас с Мел не было дома. Что означало, что она, должно быть, планировала это неделями, а мой отец держал рот на замке, пока не стало слишком поздно, черт возьми.
В моем доме было больше пьяных домохозяек, чем во всем округе Ориндж; и они сидели одним большим кругом вокруг Мел посреди нашей гостиной.
— Она… не похожа на себя, — прошептал мой отец рядом со мной. Мы были пленниками, неспособными выйти из комнаты, но и не способными приблизиться к проклятому кругу. Так что все, что мы могли сделать, это стоять у двери с нашими синими бокалами для вина и смотреть.
Мел рассмеялась, вытаскивая еще один шерстяной комбинезон, который отлично подошел бы к шерстяному жилету, который она купила раньше, вместе с шелковым шарфом, кашемировыми пинетками и красной флисовой курткой. В конце концов, новорожденные просто обожают тепло. Мел улыбнулась и поблагодарила их, прежде чем посмотреть на меня и показать этот нелепый наряд. Все они свернули шеи, когда повернулись ко мне, ожидая моего одобрения; только когда они отвернулись, карие глаза Мел остекленели от ярости. Ее пытали, но и меня тоже; все, что я мог сделать, это тоже кивнуть и улыбнуться.
— Сколько еще должен продолжаться этот фарс? У меня есть планы на сегодняшний вечер, — прошептал я. Хотя теперь, когда моя мать взвалила это на нее, я сомневалась, что Мелоди захочет пойти.
— Пока у твоей мамы не будет достаточно фото, чтобы заполнить половину детского альбома твоего ребенка, — ответил мой отец. — Какие у тебя планы?
Вытащив билеты из кармана пальто, я протянул их ему.
— «Бьянка и ФФаллиер» Феличе Романи? — прочитал он. — Я не знал, что ты любишь оперу. Она очень красивая.
— Я нет, она да. И с каких это пор ты разбираешься в опере? — Он никогда раньше не говорил об этом хобби.
Он ухмыльнулся.
— Я все знаю, сынок.
— Бре…
— От кого это? — Спросила Мел, осматривая белую коробку в своих руках в поисках подписи или карточки. Никто не ответил, каждая из женщин смотрела друг на друга, комментируя только упаковку.
— Все подарки проверены вручную? — Спросил я отца, отходя от стены, когда глаза Мелоди снова встретились с моими.
— Да, включая этот. Я сам проследил за этим, хотя мы не проверяли наличие карточек, — ответил он.
Каждая из женщин наклонилась вперед, все они умирали от желания увидеть, что было внутри. Я, с другой стороны, не хотел рисковать.
— Может ли будущий отец открыть один из подарков? Или я нарушаю какую-то древнюю традицию? — Я подмигнул им, заставив Мел и мою мать закатить глаза, в то время как женщины захихикали.
— О, почему бы и нет. Верно, дамы? — сказала одна из них.
— Конечно! — ответила другая.
— Это так мило, — сказал кто-то еще. — Вы, ребята, должны сфотографироваться. Верно, Эвелин?
Подойдя к своей жене, я поцеловал ее в щеку, прежде чем медленно взять коробку у нее из рук. Она была набита наполнителем, когда я поднял крышку. Я мысленно подготовил себя ко всему, но то, что там было…
— О-о-о! — заворковали они, когда я вытащил белого плюшевого мишку, одетого в самый лучший черный костюм, какой только может быть у медведя, вместе с цилиндром и маленьким автоматом в лапе.
— Немного жестокий, но такой милый, — сказал кто-то.
— Лиам, дорогой. В кармане пиджака записка. — Моя мама указала, и действительно, прямо перед крошечным красным носовым платком лежала маленькая карточка, на которой было написано всего три слова и буква:
С любовью, мама
— A
— Спасибо вам всем за подарки, — сказал я. — Честно говоря, наш сын ни в чем не будет нуждаться. Теперь я убегу обратно в свой маленький уголок. — Они рассмеялись. По крайней мере, кто-то мог смеяться, когда я вернул медвежонка-бандита Мел.
Она не смотрела на меня. Вместо этого она сосредоточилась на женщинах перед ней.
Выйдя в коридор вместе с отцом, я изо всех сил старался не кричать. Кто-то должен был умереть. Я не был уверен, кто, но я чертовски хорошо знал, что это не будет моя жена, мой ребенок или я сам.
— В моем доме завелся крот. Это уже второй раз, когда она сюда попадает. Я хочу, чтобы его нашли, сейчас же.
ГЛАВА 29
«Кровь!..Кровь!.. Это хорошая вещь! Призрак, который истекает кровью, менее опасен!»
— Гастон Леру
МЕЛОДИ
Сидя за своим туалетным столиком, я не могла оторвать глаз от идиотской игрушки. Моя мать была похожа на Джокера, играющего с людьми в интеллектуальные игры, постоянно напоминая нам, что она всегда была рядом, притаившись. Каким-то образом она передала мне эту игрушку, не засветившись ни на одной камере и не попав в поле зрения ни одного охранника. Лиам уже разобрал его на части и засунул все обратно, в нем не было ни камер, ни проводов. Это была всего лишь игрушка. Я этого не поняла. Несмотря на то, насколько мне было хреново, каждый раз, когда я смотрела вниз на свой живот, я чувствовала, как у меня сжимается горло, когда я пыталась сдержать эмоции, поднимающиеся вверх. Его еще даже не было здесь, и я знала, что умру — что сделаю все — ради него. Как моя собственная мать могла быть так одержима желанием уничтожить меня? Даже с ее проблемами с Орландо, я произошла от нее, я была частью ее, и она все еще хотела убить меня.
— Ты потрясающе красива, — сказал Лиам, подходя ко мне сзади и встречаясь со мной взглядом в зеркале.
Я не смогла удержаться от усмешки, когда повернулась к нему лицом. Он стоял, всего в футе от меня, одетый в смокинг, блестящие черные туфли
