— Нет, просто прошу оставить мою жену в покое. По-хорошему, смею заметить.
— Я даже спрашивать тебя не буду! — Картеру удалось вывести деда из равновесия, тот заметно занервничал, но не в его характере было уступать. — К тому же Альена не погладит тебя по голове, когда узнает, на что мы договаривались, когда заключали сделку.
— Можете прямо сейчас зайти и сказать ей, — Картер сделал приглашающий жест в сторону палаты, но Энайя поспешил покинуть его общество. Лекс издевательски усмехнулся ему в спину, но тут же вернулся к своему настроению и толкнул дверь палаты.
Альена лежала одна в палате, почти прозрачная на белой простыни укрытая тонким белым одеялом. Золотистые волосы выбились из-под медицинской шапочки и змейкой опустились на бледную шею. Единственным ярким пятном на фоне больничного пейзажа выделялись цветы на тумбочке, принесенные Картером вчера. Его уже ждал стул, на который он привычно уселся, подтянул к себе свободную от капельницы руку, согревая ее в своих больших ладонях и заговорил, тихо-тихо, на грани слышимости, словно по себя:
— Я снова с тобой, мое солнышко, а ты снова меня не встречаешь. Не улыбаешься, не хмуришь брови, не пытаешься запустить в меня чем-нибудь. А я и рад бы, чтобы запустила, только чтоб не лежала вот так вот…
Услышь меня, откликнись на мой зов, разгони ту пустоту, что делит нашу жизнь на до и после. Протяни мне руку, оттолкнись от той вязкой тишины, что стоит между нами и мешает встретиться. Только услышав твой крик, я понял, что без тебя моя жизнь пуста, только сейчас я осознал, что без тебя я — никто…
— Остиньор Картер?
Он очнулся и понял, что задремал. Обернулся на голос и узнал доктора, который дежурил в ту самую ночь.
— Простите, вы что-то говорили мне? — хрипло переспросил Лекс, потирая рукой лицо.
— Я говорил, что если вы не перестанете себя мучить, то присоединитесь к своей жене. Отправляйтесь домой и как следует выспитесь, это я вам как врач говорю.
— Я могу… здесь? — Лекс кивнул на кушетку, но врач покачал головой.
— Боюсь, заведующий отделением меня за вас накажет. Прошу вас, последуйте моему совету, иначе я запрещу вам вообще посещать пациентку.
Картер тяжело поднялся, в глубине души признавая, что не так уж не прав доктор, он действительно давно не спал как положено и толком ничего не ел. Пожалуй, от его самобичевания и самоуничижения никому лучше не станет.
— Я оставлю как всегда своего человека, если что — вы знаете, как меня найти.
Врач кивнул, снисходительно улыбаясь.
— Вы каждый раз уходите и говорите одно и то же. Не беспокойтесь, я запомнил еще с первого раза.
Картер машинально кивнул в ответ и побрел к выходу.
На этот раз Илон поставил Джея, бывшего спецназовца с каменным лицом и тяжелыми кулаками. У Картера была возможность оценить его профессиональные навыки на спарринге в спортзале. Встретив его в больничном коридоре, глава пожал ему руку и оставил инструкции.
— Я отъеду, никого к палате не пускай. Если будут ломиться родственники, в чем я сильно сомневаюсь, немедленно сообщай мне и до моего приезда держи их в поле зрения. Клановник понятливо кивнул. Ничего сложного в поставленной задаче он не увидел.
— Вам бы выспаться, рео, — пробасил он, внимательно вглядываясь в лицо начальства.
— Сам знаю, — буркнул Лекс. — Илон уже не раз мне об этом напоминал.
— Все будет в ажуре, отдохните как положено.
В пустой квартире Картеру оказалось неуютно. Он принял душ, приготовил ужин, но кусок в горло не лез. Напрасно он заставлял себя поесть, мысли неизменно возвращались в больничную палату, где совсем одна лежала его хрупкая девочка, а он даже помочь ей не мог. Раздраженно брякнула вилка о край тарелки, унося в небытие мечты о горячем ужине. Уж не думал никогда Лекс, что весь свет клином сойдется на рыжей девчонке, которую он дразнил в школе, а погляди, как коварны нити судьбы. И ведь много вокруг него вилось разномастных красавиц, но даже их имен он не в состоянии вспомнить, когда перед глазами встает образ Альены. Может, не было у тех девиц такого характера? Наоборот хорошо, чем покладистей девушка, тем необременительнее мужчине. Или внутреннего света, который Альена так настойчиво прячет, боясь выглядеть слишком слабой в его глазах? Что бы это ни было, ни одна из его знакомых женщин никогда не пошла бы на то, что для него сделала Альена Дархау, и при этом осталась собой.
Кровать тоже не принесла ему покоя. В надежде уснуть, Картер обнял свободную подушку, и сердце снова защемило горькой тоской. От нее пахло теплым и сладким солнышком — тонким ароматом парфюма Али. Прямо наваждение какое-то.
Возвращайся ко мне, мое сердце, и я клянусь, что ни одна сила на свете не сможет тебя отнять у меня, кроме самой естественной, что забирает всех. Я осознал, что не ценил подаренное мне судьбой, и уже достаточно за это наказан. Открой глаза, и перед тобой навсегда распахнется мое сердце, согревая всем своим теплом, на которое только способно.
Сон незаметно накрыл Картера, погрузив его в черную вязкую пустоту. Интересно, что сейчас видит Альена — такой же мрак, или все-таки свет? Лекс окунался в эту черноту и снова выныривал, боясь захлебнуться, но уставшее тело не слушалось его и опять погружалось в ночь.
В кромешной темноте его разбудил отдаленный звонок телефона. Картер кубарем свалился с кровати и едва успел ответить.
— Лекс Картер?
— Да.
— Вас беспокоит дежурный врач Ромли. Прошу вас подъехать.
Звонок сбросился, оставив Лекса в неведении. Он набрал Джея, но тот ничего толком не смог ему ответить — сказал только, что сработал экстренный вызов в палату, и врачи поспешили туда.
Картер долго не думал, вскочил, быстро оделся и выехал в сторону больницы. Он гнал как сумасшедший, проклиная себя за то, что проявил слабость и уехал, и молил Бога за то, чтобы тот не наказал его за эту оплошность.
По ступенькам он бежал, но в коридоре его встретила не слишком дружелюбно настроенная санитарка с каталкой, пришлось сбавить скорость, хотя ноги так и норовили снова сорваться на бег. Картер миновал пустынный холл и слегка притормозил, увидев родственников Альены — мрачную сестру, зареванную мать, черного как туча отца и бесстрастного деда. Случилось, — подумал про себя Картер и медленно подошел.
— А вот и он, голубчик, — Энайя развернулся к нему лицом, но и так Лекс не увидел печати горя. — Не скажешь ли ты, почему меня не пускают к собственной внучке?
Он указал на насупившегося Джея, тот лишь буркнул:
— Не положено.
— Я тебе сейчас покажу, не положено, — разошелся Дархау, но Лекс оборвал его.
