Джоэл стоял у ограды и долго смотрел вниз. Теперь он мог ясно видеть реку. Пурга затихала. Он вспомнил о своих окоченевших пальцах и натянул перчатку.
Подошел Морган. Стоя рядом с Джоэлом, он смотрел на неподвижную фигуру, распластавшуюся на воде возле берега.
— Нам придется сдвинуть его машину, чтобы ехать к хижине. Но теперь можно не спешить. Они в безопасности.
Джоэл почувствовал, как что-то в нем, сжатое в комок и напряженное, начинает расслабляться. Он подумал о Летти, ожидавшей его в хижине.
— Да, — сказал он. — Они в безопасности.
— Как вы? — спросил Морган.
— Все в порядке. Давайте наденем цепи и тронемся в путь.
До хижины они добирались почти час. И когда приехали, пурга уже стихла. На смену воющему ветру на лес опустилась глубокая тишина.
Джоэл поставил машину перед домом и вышел. Он чувствовал себя совершенно разбитым и усталым. Внезапно он понял: единственное, чего ему сейчас действительно хотелось, это увидеть Летти. Морган открыл дверцу с другой стороны и тоже вышел из джипа.
— Ну и поездочка, — произнес Морган, потягиваясь. Пронзительный женский крик разорвал белую тишину.
Джоэл и Морган бросились к дверям дома.
Стефани вскрикнула.
— Слишком быстро. Все случилось слишком быстро, — задыхаясь, повторяла она. И снова закричала от боли.
— Все хорошо, Стеф. У тебя все идет нормально, — успокаивала ее Летти, сидя у нее в ногах на кровати. Они переглянулись с Дианой, которая держала руку Стефани и клала ей на лоб холодный компресс.
— Насколько я могу судить, схватки следуют одна за другой, — взволнованно сказала Диана, сжимая пальцы Стефани.
— Нет, что-то не так, — только успела произнести Стефании захлебнулась новой волной боли, вновь накатившей на нее.
— Не волнуйся. Все идет так, как описывалось в той книге, что я читала. Просто случаются такие ускоренные роды, вот и все. — Летти вся подобралась, так как в этот момент из чресел Стефани полилась новая порция воды и крови.
Она помогла роженице приподняться, вспомнив, что в прочитанной книге именно такая поза называлась более предпочтительной при родах.
Возле нее на чистой белой материи лежали шнурок, чтобы перевязать пуповину, и несколько чистых кухонных полотенец, которые Диана только что тщательно выстирала и продезинфицировала. Больше всего Летти боялась, что может начаться кровотечение, которое им будет не остановить с помощью нескольких кухонных полотенец.
Но она старалась не выдавать своих страхов, не напоминать Стефани о возможных отклонениях и осложнениях при родах. Летти знала: Стефани слишком боится всего этого. Когда ей пришло время рожать, она еще и еще раз повторяла ужасный перечень всего, что может случиться.
Стефани стала жаловаться на судьбу, что с ней рядом нет опытных акушеров, и Летти пересказала ей статью, которую недавно читала. Там говорилось о том, что медицинская помощь вовсе не обязательна, если роженица здорова и роды протекают нормально.
Когда Стефани довела себя почти до истерики, опасаясь не правильного положения ребенка, Летти привела ей статистические данные, согласно которым девяносто пять процентов детей рождаются в положении головкой вперед.
И так было всякий раз. Стефани придумывала все новые ужасы, которые могли ее подстерегать. Летти старалась успокоить ее, рассказывая об ободряющих фактах из прочитанных ею статей. Диана тут же подхватывала мысль и снова и снова повторяла Стефани то же самое. И Летти, и Диана напомнили Стефани, что испокон веку женщины рожали детей дома.
Роды проходили очень стремительно, и всем женщинам изрядно досталось. Пот с них лился в три ручья. Диана вытирала мокрое лицо Стефани. Летти мечтала, чтобы и ей кто-нибудь вытер лицо. Оказалось, что роды — дело довольно малоприятное и хлопотное. Ни в одной из статей, прочитанных Летти, об этом не было сказано ни слова. Там все такие моменты были приукрашены, не говорилось там и о боли, которую испытывает роженица.
— Мне кажется, подъехала машина, — вдруг сказала Диана.
Летти не обратила внимания на ее слова. Все ее внимание в этот миг было занято: появилась маленькая головка Мэтью-Кристофера.
— Он уже почти здесь, Стеф. Тужься. Помоги ей, Диана.
Стефани снова вскрикнула, и Диана схватила ее за руку.
Летти чувствовала, что ее отвлекают мысли о страданиях Стефани; она решила, что надо преодолеть эмоции и сосредоточиться на главном — на Мэтью-Кристофере, который вот-вот должен появиться на свет.
— Уже ясно видна его головка, — торжествующе объявила Летти. Она стала помогать ребенку, когда он показал миру свою голову. — А вот и одно плечико. Оба. Стефани, какой он красивый. И это действительно мальчик. По десятибалльной шкале АРСАК я бы сказала, что он тянет на двадцатку.
— Мой ребенок, — выдохнула потрясенная Стефани. — Покажите мне моего ребенка.
Мэтью-Кристофер громко закричал, выражая свое крайнее недовольство всей процедурой. И в этот момент входная дверь открылась.
— Черт возьми, что у вас тут происходит? — закричал Джоэл из гостиной. — Летти, Летти, как ты?
— Стефани? — В голосе Моргана слышались нотки отчаяния. — Где ты?
— Морган? — слабо отозвалась Стефани. — Морган, наш ребенок родился.
Летти быстро запеленала Мэтью-Кристофера в чистые полотенца и передала его в руки Стефани. Затем она повернулась к двери и увидела Джоэла и Моргана, которые стояли там и смотрели на них, совершенно растерянные и ошеломленные.
Она улыбнулась отцу:
— Заходи и познакомься со своим сыном, папа.
— Боже мой. Господи. — Морган смотрел то на Мэтью-Кристофера, то на Стефани. Его глаза были полны нежности, любви и беспокойства. Он прошел вперед. — Стефани, дорогая, как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — прошептала Стефани, все еще потрясенная тем, что держит на руках своего сына. — Мы оба чувствуем себя прекрасно. Все получилось, как говорится, проще простого. Видишь ли, Летти читала несколько статей о родах.
Когда Летти вышла вместе с Джоэлом, он сказал ей, что должен поговорить с Дианой. Они нашли ее на кухне. Она полоскала в раковине кофейные чашки. Диана обернулась и, увидев, что Летти с Джоэлом медленно входят в кухню, спросила:
— Что-то с папой, да?
— Он умер, Диана.
— Я знаю. — Она поставила чистую чашку в сушилку. — Я поняла это, когда вы приехали. Джоэл выглядел мрачным и подавленным.
— Я не знаю, как тебе это объяснить. Но я сожалею обо всем, что тебе пришлось пережить, — сказал он.
Диана застыла у раковины, глядя в окно на искрящийся снег в лучах послеполуденного солнца.
— Ты хочешь знать, что я чувствую, Джоэл? Я чувствую облегчение. Ни печали, ни радости. Только облегчение. Наконец все это кончилось. Такое чувство, будто я вырвалась из ада. Благодаря тебе и Киту.
