Я удивленно смотрю на него.
Он тихо посмеивается.
— С учетом сказанного, я готов сохранять непредубеждённость.
Прежде чем я успеваю ответить и сделать это еще более эмоционально неловким для нас обоих, он подталкивает меня вперед.
— Иди к своему другу. Он уже давно ждет.
Моргая от ощущения жжения в веках, я направляюсь на кухню. Я готова отнести свой завтрак обратно в постель и сказать Сайласу, чтобы он вернулся, когда научится хорошим манерам. Вместо этого я вижу нервного ЭрДжея за стойкой рядом с Кейси, которая выглядит абсолютно взволнованной.
— Что это, черт возьми, такое? — требую я.
— Как я понимаю, вы двое все уладили. — Папа проскальзывает мимо меня, чтобы продолжить заваривать чай, который он оставил на середине приготовления. — Я не вижу ничего плохого в том, что вы продолжаете общаться с мистером Шоу. При условии, что вы соблюдаете наше соглашение. Я бы хотел, чтобы ты была там, где я могу тебя видеть, а не за моей спиной. — С кружкой в руке он кивает ЭрДжею. — Вы, дети, повеселитесь.
Кейси от души посмеивается над этим, прежде чем уйти, ее внимание поглощено телефоном.
— Ой. — Папа в последний раз высовывает голову из-за угла. — Мистер Шоу, все еще остается вопрос о вашем наказании. Сандовер, как вам известно, терпеть не может, когда несовершеннолетние пьют. Убедитесь, что вы с мистером Бишопом встретились с управляющим столовой после завтрака в понедельник утром. Вы будете помогать кухонному персоналу с уборкой до конца месяца.
Ухмыляясь, папа неторопливо уходит, наконец-то оставляя нас одних.
— Ты был занят, — говорю я ЭрДжею, позволяя ему притянуть меня в свои объятия.
Какая-то часть меня задавалась вопросом, удалось ли мне скрутить себя в узел из-за чего-то, что существовало в основном в моей голове. Что, возможно, мои чувства к ЭрДжею были не так глубоки, как твердило мне мое сердце. Но потом я вижу, как он здесь, мягко ладит с моим отцом, и это вызывает все липкие эмоции в моей груди. Я не уверена, что когда-нибудь пойму это, и, вопреки здравому смыслу, я глупо отношусь к этому парню. И я знаю по его кривой улыбке, когда он тянется к моей руке, что он тоже немного глуповат.
Он вздрагивает, когда я хватаю его за лицо, чтобы поцеловать. Его губа все еще распухла после драки.
— Осторожнее, кексик. Я хрупкий. — ЭрДжей, сидя на табурете, держит меня между своих ног. Кончики пальцев ныряют под мою футболку, чтобы коснуться обнаженной кожи.
— Это сексуально. — Я имею в виду, он в полном беспорядке. Как будто его растоптали бегущие лошади. Но весь этот укоренившийся голливудский маркетинг приучил нас к суровым, уставшим от войны типам ковбоев. Мы ничего не можем с этим поделать. — Типа, я — влажнее-чем-когда-либо, сексуально.
Глаза остекленели, его язык высовывается, чтобы облизать уголок рта. — Прекрати это. Твой отец войдет сюда и изменит свое мнение обо мне.
Отлично. Чтобы не выдать наше прикрытие, я сажусь и принимаюсь за выпечку, которую принес ЭрДжей.
— Сайлас говорит, что бой запомнился на века.
Он пожимает плечами.
— Никто так не удивлен результатом, как я.
— Нет. Я думаю, ты сильно недооценивал себя.
Это вызывает у меня хриплый смех. — Я позволю тебе продолжать в это верить.
Затем ЭрДжей пытается рассказать мне о некоторых своих героических подвигах за последние двадцать четыре часа, но я полностью отвлекаюсь на то, как он рассеянно рисует фигуры на верхней части моего бедра. Будьте прокляты шпионы, я не могу удержаться от еще одного поцелуя, ощущая вкус сахара и масла на его языке. Как будто он забыл о своих сомнениях, он придвигает мой стул ближе, чтобы углубить поцелуй. Его язык щекочет мой, и мы оба издаем отчаянный звук.
— Я серьезно, — шепчет он мне в губы. Его голос внезапно становится серьезным. — Это по-настоящему, Слоан. Я никуда не собираюсь уходить.
— Я бы тебе не позволила.
Теперь он застрял со мной.
Однако, когда он отстраняется, чтобы встретиться со мной взглядом, в его глазах таится что-то призрачное.
— Что не так?
На его лице отражается короткая борьба, прежде чем он вздыхает и отодвигает тарелку в сторону.
— Я получил запись с камер наблюдения из лодочного домика.
— Что, серьезно? — Моя вспышка гнева звучит громче, чем я намеревалась. Я быстро понижаю голос, спрашивая: — Ты уже видел ее? На ней что-нибудь было?
ЭрДжей неохотно кивает мне.
— Что? — требую я.
— Я предупреждаю тебя, — серьезно говорит он. — Это полный пиздец.
Мне все равно, что на нем записано. Я должна знать. Ничто не может быть хуже, чем версия в моей голове, которая становилась все более наглядной и ужасающей с каждым днем в течение нескольких месяцев с той ночи.
Не говоря больше ни слова, я затаскиваю его в кабинет и закрываю за нами дверь.
ГЛАВА 57
ФЕНН
Она просит меня встретиться с ней на озере. И поскольку я мазохист, я не могу сказать «нет». Вместо этого я накидываю толстовку, засовываю ноги в кроссовки и практически бегу всю дорогу туда. Я жалок. В последний раз, когда мы разговаривали, я сказал ей, что трахнул ее сестру и что я не хочу быть ее парнем. Я сжег этот мост. Или, по крайней мере, я должен был это сделать. Вместо этого я мчусь по пеплу сгоревшего моста только для того, чтобы увидеть ее.
И что, черт возьми, с ней не так, что она просит о встрече? Мои грубые слова были предназначены для того, чтобы оттолкнуть ее, а эта деченка приглашает меня вернуться.
Но, конечно, это так. Потому что она Кейси Тресскотт, бесконечный источник прощения и сострадания. Вероятно, ей потребовалось всего пять минут, чтобы простить меня за то, что я переспал со Слоан, и решить, что наша дружба слишком важна, чтобы ее терять.
Христос. Если бы она только знала, что ей есть за что меня простить.
— Привет, — говорит Кейси, когда видит, как я выхожу на поляну. На ней черные леггинсы и большой синий свитер того же оттенка, что и ее глаза. Ее волосы собраны сзади в низкий конский хвост, подчеркивающий высокие скулы.
— Привет, — говорю я хрипло.
— Спасибо, что пришел.
Я засовываю руки в карманы, замедляя шаг, когда приближаюсь к ней.
— В чем дело?
Она закатывает глаза.
— Ты знаешь, в чем дело, Фенн.
Дыхание застревает у меня в горле. Да. Я знаю.
— Дай угадаю, — говорю я категорично. — Тебе насрать, что я спал со Слоан.
— Не совсем, нет. — Она пожимает плечами. — Это случилось еще до того, как у нас с тобой состоялся настоящий разговор. У каждого есть багаж. И поверь мне, я хорошо осведомлена о твоем. — Ее глаза сужаются. — С учетом сказанного, я не ценю, что единственная причина, по которой ты сказал мне, была в том, что ты пытался причинить мне боль.
Я удивленно моргаю.
— Я.… не пытался причинить тебе боль, — вру я.
Кейси смеется.
— Чушь собачья. Ты взбесился, потому что хотел поцеловать меня, и решил, что лучший способ оттолкнуть меня — это сбросить такую бомбу.
Разочарование ползет по моему позвоночнику, напрягая мышцы. Черт возьми. Почему эта девушка должна быть такой чертовски умной?
— Послушай, мне жаль, что я причинил тебе боль и выплюнул правду вот так, так бессердечно. Но то, что я рассказал тебе об этом, не имело никакого отношения к поцелуям.
Она просто снова смеется.
— Это не так, — настаиваю я. Сделав вдох, я заставляю себя повторить то, что сказал на днях. — Я не чувствую того же, что и…
Кейси прерывает меня, хватая за перед моей толстовки и притягивая к себе для поцелуя.
Наши рты сталкиваются, ее теплые губы прикасаются ко мне прежде, чем я успеваю отреагировать. И в тот момент, когда я почувствовал вкус, я не смог бы остановить это, даже если бы захотел. Это такой поцелуй, который затуманивает твой мозг и заставляет тебя терять представление об окружающем. Озеро исчезает, трава под нашими ногами, деревья, небо. Только я и Кейси, ее руки на моей груди, ее нетерпеливые губы скользят по моим.
