— Два лица, — пробормотала Сюзи. Глаза ее метали стрелы в супруга.
-..в общем, всего по два, — не обращая на нее внимания, продолжал Саймон. — В таких обстоятельствах я пришел к выводу, что все, что я могу купить им для дома, в конце концов окажется в комиссионном магазине!
На этот раз засмеялись главным образом женщины.
Мужчины же казались явно обеспокоенными. Прошло уже почти тридцать секунд без единой шутки или грязного намека.
— Так вот, почесав в затылке, я решил было купить им что-нибудь из одежды, но потом, побегав по магазинам, передумал. Да и вряд ли Джо пойдет кожаная маска… В общем, когда я был в зоопарке и наблюдал за обезьянами…
Снова раздался смех. Кто-то из мужчин вскочил и начал энергично почесывать себе ягодицы.
— Да-да, именно так, — кивнул Саймон. — И пока я там прохаживался, мне пришла в голову мысль купить Сюзи птичку. Может быть, редкого индонезийского попугая с яркими перьями или южноамериканского какаду.
Но когда Карен сообщила, что у Сюзи уже был какаду…
— Ага, — среди всеобщего смеха крикнул кто-то, — даже три или четыре!
Улыбнувшись, Саймон вновь поднял руку.
— Птички… что ж, мой добрый друг Джо тоже в свое время держал птичек. Ну и сам распускал перышки. Но я никогда не думал, что в конце концов он сам попадет в клетку… конечно, говоря метафорически, да еще в такую красивую золотую клетку. — Он улыбнулся Сюзи. — Долгое время я думал, что Джо окончит свои дни как самый старый в мире холостяк…
— Если бы я все знала, так бы и случилось, — хмыкнула Сюзи достаточно громко, чтобы вызвать волнение в зале.
-..но он избежал этой печальной участи.
Перевернув страницу, Саймон посмотрел на гостей и улыбнулся.
— Свадьбы… Ну, как вы знаете, свадьбы — это место, где встречаются старые друзья и дальние родственники, где пьют и…
— Короче! — крикнул Боб Фуллер, игнорируя косой взгляд дочери. — У меня уже во рту пересохло.
Раздались иронические возгласы. Приподняв бровь, Саймон посмотрел на него и отложил в сторону свои записи.
— Вы ведь хотите услышать шутки, верно?
Послышались крики одобрения.
— Ладно. Но сначала подлинная история. Однажды вечером я еду в такси домой, и вдруг водитель ни с того ни с сего говорит мне:
— Слушай, друг…
— Что? — говорю я.
— У моей жены есть любовник.
— Любовник? — переспрашиваю я.
— Ага, — говорит он. — Я как-то пришел домой вечером, а она там сидит. Просто сидит, и все. И тут я все понял.
— Понял? — удивился я, гадая, что он понял. — И как?
— Ага, — говорит он. — Могу сказать как. Задняя дверь была открыта, а на кухонном столе стояли две кружки с горячим чаем.
— Ага! — уже заинтересовавшись, воскликнул я.
— Ага, — говорит он. — Я даже знаю, кто это! Я жду, ожидая продолжения, но он молчит и знай себе крутит баранку. Через некоторое время меня разобрало любопытство.
— Так что? — говорю я. — Что ты собираешься делать?
— Делать? — говорит он, затормозив на красный свет и глядя на меня через стеклянную перегородку. — Когда я догоню этого подонка, то всажу его белую трость прямо в задницу его собаке-поводырю!
Наступило полное ликование. Все подняли бокалы.
— За здоровье молодых! — провозгласил Саймон, понимая, что со сцены следует уходить в зените славы. — И спасибо замечательным подружкам, нашей очаровательной Карен, а также Дорин и Бэбс, которые сделали цветы. Да, и Энгельберту Хампердинку, который подарил нам «Последний вальс» и тем самым сильно облегчил работу диск-жокею! За здоровье всех присутствующих!
Гости немедленно осушили бокалы. С полдюжины самых отчаянных проскользнули к бару, чтобы вновь наполнить свои пол-литровые кружки. Саймон немного подождал, пока все успокоятся, и заговорил снова:
— А теперь попросим произнести короткую речь отца новобрачной, мистера Роберта Фуллера…
Когда аплодисменты смолкли и Боб Фуллер поднялся на ноги, Карен окинула взглядом переполненный зал. Глаз ее выхватил из толпы несколько знакомых мужчин — волосы аккуратно причесаны, располневшие фигуры ради торжественного случая упакованы в элегантные темные костюмы. В любое другое время они были бы одеты в спортивные брюки и джемперы с вырезом; по этой своего рода униформе можно было сразу же опознать членов специфической социальной группы, а именно — айлингтонских мужчин. Карен поражал их конформизм, страх выделиться на фоне других, потребность всегда окружать себя зеркалами зеркалами, отражающими их собственную серость.
О знакомых мужчинах Карен всегда думала с разочарованием и унынием. В них не было ничего оригинального, ничего своего. Все они были одинаковые, словно яйца, которые вы готовите себе на завтрак, хотя по сравнению с ними яйца — вещь, конечно, совершенно безвредная. Съев испорченное яйцо, вы помучаетесь животом день или два, а вот эти… эти мужчины могут отравить вам всю жизнь. Нет, правильно она сегодня сказала Мэнди: никто их об этом не предупреждал, никто не готовил их к жизни в этом мире. Да, самому важному им пришлось учиться самим, на собственных ошибках.
Насколько могла припомнить Карен, так она считала не всегда. В детстве все было по-другому. Тогда мир был захватывающе интересным и многое обещал. Карен выросла в муниципальной квартире на четвертом этаже большого дома в Барнсбери, где она жила вместе с папой, мамой и старшим братом Гэри. Она была девочкой-сорванцом и даже ходила на матчи «Арсенала» вместе с братом и его товарищами, гордясь их обществом. Но затем наступила пора созревания, и все изменилось. Внезапно оказалось, что она больше не может дружить с товарищами брата.
Вздрогнув, Карен посмотрела туда, где сидел Пит вместе со своим братом — два куска мяса в человекообразной оболочке, — и на миг подумала, что, может быть, мир — это всего лишь извращенная фантазия какого-то злобного божества, бесконечная шутка, окончания которой никто никогда не увидит.
Нельзя сказать, что женщины намного лучше. Конечно, ее подруги отличаются хоть какой-то искрой индивидуальности, но их образ жизни все же не дает им полностью раскрыться — они выбывают из гонки еще до того, как она в действительности начинается.
Посмотрев на своих подруг — Сюзи, Мэнди, Дженет, Анну, — Карен неожиданно осознала, что в женщине ее восхищает отнюдь не внешность, не красота, а сила духа, которой та обладает. Теперь Карен с первого взгляда могла различить, есть ли у женщины характер. Видимо, она плохо приспособлена к жизни в этом мире, где все живут парами.
Когда отец Сюзи сел, Карен посмотрела на Саймона и приветственно подняла свой бокал.
