злишься, что я здесь?
КЕЙСИ: Что? Конечно, нет.
КЕЙСИ: Серьезно. Все в порядке. То, что мой несчастный случай произошел здесь, не значит, что школа проклята.
КЕЙСИ: Просто повеселись с ЭрДжеем, ладно?
Легче сказать, чем сделать, потому что сейчас я занята мыслями об аварии. Я окидываю взглядом стадион, футбольное поле, теневые очертания зданий на территории кампуса Балларда. У меня нет прямой видимости, но я вдруг вижу эллинг, и образ заброшенной хижины всплывает в моем сознании. Крыша покрыта многолетними опавшими листьями и сосновыми иглами. Черный, зияющий рот с открытым лицом, возвышающийся над озером. Я вздрагиваю от мурашек, пробегающих по рукам.
ЭрДжей оглядывается.
— Ты в порядке?
— В порядке, — заверяю я его. Но мои колени немного шатаются, когда я поднимаюсь на ноги. — Ты не возражаешь, если я ненадолго покину тебя?
В его глазах мелькает беспокойство. — Куда ты идешь?
Я издаю тревожный вздох.
— Есть кое-что, что я хочу сделать. И я должна сделать это одна.
ЭрДжей крепко обхватывает меня за талию, когда я пытаюсь уйти.
— Мне это не нравится. Позволь мне пойти с тобой.
— Нет. — Я мягко убираю его руку. — Со мной все будет в порядке. Просто немного прогуляюсь. Телефон все время будет у меня в руке, и, если что-то случится, я позвоню тебе. Но ничего не случится, хорошо?
Даже если бы случилось, я, наверное, не стала бы ему звонить. Это то, что я должна сделать одна. Потому что, если вдруг я сорвусь, я не позволю никому, даже ЭрДжею, увидеть меня в самом уязвимом положении.
— Не уходи надолго, — наконец говорит он, и его разочарованное выражение лица говорит мне, что ему не нравится капитулировать.
И вот так, несколько минут спустя, я обнаруживаю, что совершаю прогулку по дорожке воспоминаний.
До озера рукой подать. Раньше здесь был тротуар, но сорняки давно заросли, а огромные корни деревьев превратили тропинку в горный хребет из потрескавшихся и разбитых плит. В Академии Балларда уже два десятилетия не было команды. С тех пор как слухи о безжалостном тренере, дедовщине в команде, допинге и первокурснике, найденном повешенным на стропилах, привели к тому, что школу запретили в дивизионе. Теперь эллинг — это просто место, куда дети приходят выпить, покурить или переспать.
Или чтобы чуть не умереть.
Та страшная ночь до сих пор стоит в моей памяти огромной и пугающей. Преследует меня. Но я надеюсь, что есть что-то терапевтическое в том, чтобы встретиться с этим снова, отвоевать свое здравомыслие у монстра под моей кроватью.
Я нахожу дорогу с помощью фонарика своего телефона. Когда я иду, я смотрю на землю, чтобы следить за выбоинами и не вспоминать, когда я ходила по этой тропе в последний раз.
Не успеваю оглянуться, как оказываюсь на том месте, где когда-то стояла моя машина после того, как эвакуатор вытащил ее на берег. Освещена желтыми вращающимися фарами эвакуатора, стекающейся водой, покрытая грязью. Но это не первое зрелище, с которым я столкнулась в ту ночь, когда сошла с тропы и добралась до озера. Нет, это было гораздо, гораздо страшнее.
Воспоминания внезапно нахлынули на меня. Словно приливная волна, образы ужаса обрушиваются на меня, затрудняя дыхание.
Первое, что я увидела, была моя машина, наполовину погруженная в озеро. Багажник торчал из воды, а задний фонарь освещал деревья красным. Затем я увидела кучу на земле у кромки воды. Это была Кейси. Мокрая и дрожащая.
— Черт, — выдохнула я, мой голос прозвучал тоненьким и слабым в кромешной тьме.
Я помню, как я бросилась к ней. Кто-то протянул мне пиджак от смокинга. Кажется, Дюк. Я плотно обмотала его вокруг ее тела, оттолкнула упавшие пряди волос, налипшие на глаза. Она была едва в сознании и едва могла говорить.
Мое сердце замирает в горле. Пульс учащается при воспоминании о том, какой бледной была ее кожа. Тушь стекала по ее щекам.
Чувство, похожее на головокружение, выводит меня из равновесия. Я понимаю, что это странное ощущение — адреналин, который мое сердце посылает в кровь. Затем в моем черепе возникает низкий гул, а зрение сужается, и я не могу перевести дыхание.
Это была плохая идея. Я думала, что смогу справиться с этим одна. Я верила, что я достаточно сильна, но я гребаная обманщица. Я вовсе не сильная. И я задыхаюсь, когда дрожащей рукой набираю имя ЭрДжея на телефоне. Я задыхаюсь, когда звоню ему.
Он мгновенно берет трубку.
— Все в порядке?
— Нет, — шепчу я. — Я… — У меня перехватывает дыхание, и я хриплю. — Пожалуйста, прейди. Ты мне нужен.
— Сбрось мне местоположение, — приказывает он. — Я сейчас буду.
ГЛАВА 40
СЛОАН
ЭрДжей находит меня в том же месте, где я нашла Кейси в выпускной вечер. Не говоря ни слова, он бросается ко мне и опускается на колени, совершенно не обращая внимания на грязь, которая сочится на его джинсы. Я рухнула на него, чувствуя себя ребенком, прижавшись к его груди и безудержно плача.
— Слоан, — говорит он настоятельно. — Ей. Слоан. Все в порядке. Ты в порядке.
— Она была мертва, — заикаюсь я сквозь приступы дрожи. — Я даже не могла пойти к ней, потому что была уверена, что она мертва, и не хотела этого видеть.
— Ей, ей. — ЭрДжей притягивает меня в свои объятия и прижимает мою голову к своей груди. — Все в порядке. Вы обе в порядке.
— Она чуть не утонула. Прямо как наша мама.
— Я знаю, — шепчет он мне в волосы.
— Я даже не знала, что она жива, пока Дюк не поднял ее на руки и не крикнул, чтобы вызвали скорую помощь. А потом, позже, я часами сидела рядом с ее больничной койкой, наблюдая, как она приходит в сознание и выходит из него, а затем разрывается в истерике, когда вспоминает, как все было на самом деле. — Мои легкие горят от усилий дышать. — Отец приехал в припадке. В бреду, в
