Плейлист «Долго и счастливо» - Эбби Хименес

Лола нервно смяла салфетки.

— Прости меня, Джексон. Но, может, это и к лучшему, так ведь?

— Может, — тихо согласился я.

— Наша работа не подходит для отношений. — Она на мгновение отвела взгляд. — Я никогда тебе не рассказывала, но… — Наши глаза снова встретились. — Когда я впервые тебя увидела, ты мне кое-кого напомнил. — Она покачала головой. — Одного знакомого. Танцора…

Лола замолчала и долго ничего не говорила, потом продолжила:

— Наверное, поэтому меня так к тебе тянуло, понимаешь?

Я улыбнулся.

— Понимаю. Если бы я встретил женщину, похожую на Слоан…

Но это вряд ли.

Я не такой счастливчик.

Лола снова вытерла нос салфеткой. Потом огляделась, будто что-то вспомнила. Нагнулась и подняла свою сумку.

— Чуть не забыла. У меня для тебя кое-что есть. Эрни как-то говорил, что у тебя творческий кризис, и я подумала… — Она глубоко вздохнула. — Вот, — и протянула мне папку.

— Что это? — спросил я, забирая у нее подарок.

Лола пожала плечом.

— Я кое-что писала, пока была в центре, — она засмеялась. — Много писала. Ты вдохновил меня, Миннесота.

Я хмыкнул в ответ на не очень удачную шутку.

Открыл папку и стал перебирать сложенные в нее листы.

— Если будешь их петь, я возьму себе роялти, — вставила она. — Мне нужны деньги. Я написала их специально для тебя, Эрни понравилось… — Она замолчала, не дождавшись моего ответа.

Я пробежался глазами по куплетам. В голове, словно светлячки, тут же запрыгали ноты. Я листал страницы и слышал музыку.

Песни были чудесные. Требовали, конечно, кое-какой доработки под меня, некоторые были не закончены, но… это было потрясающе.

Я посмотрел на нее.

— Сколько здесь?

— Двадцать две.

Я чуть не подавился своим смехом.

— Двадцать две песни, — вырвалось у меня. Я даже прикрыл рот ладонью. Почти на три альбома.

Свобода. Она только что подарила мне свободу.

— Спасибо, — прошептал я.

— Возьмешь?

Я кивнул, едва сдерживая слезы.

— Да. Конечно.

— Просто я знаю, ты пишешь свое, и ты…

— Лола, для меня будет честью спеть твои песни. — Я посмотрел ей в глаза, и она застенчиво отвела взгляд.

— Меня зовут Никки.

— Что? — не понял я.

— Мое имя. Никки. Не Лола. Будешь теперь называть меня так?

Я с трудом проглотил вдруг вставший в горле комок.

— Да. Да, буду звать тебя так. А ты зови меня Джейсон, — я помолчал и добавил: — Приятно наконец-то с тобой познакомиться.

Она улыбнулась.

— И мне.

Я снова посмотрел на папку у себя на коленях, и мне стало грустно. Вот он, выход. Не хватает всего пары песен, но это ерунда. Возможно, Лола поможет. Студия будет выпускать диски. Может, по одному в год и по туру на каждый альбом. Три года — все-таки не десять.

Но нам со Слоан это уже не поможет.

Лола разглядывала гримерку, будто понимала, что я разбит, и не хотела смотреть на трещины.

— А что это? — она кивнула на завернутую картину, которую я поставил у стены.

— Да так, купил кое-что, — прокашлявшись, ответил я.

— Можно посмотреть?

Я кивнул, и она встала. Содрав всю оберточную бумагу, Лола ахнула:

— Ого. Как ты здорово вышел на этой фотографии.

Я дернулся, прижав от неожиданности руку к груди, чтобы унять заколотившееся сердце.

Это был я.

Слоан нарисовала меня.

Я стоял в озере, в болотных сапогах. Это был тот самый день в Или, когда мы ставили док. За мгновение до того, как я ее поцеловал.

Я едва не заплакал, зажимая рот рукой.

Она нарисовала меня по памяти. Я будто смотрел на себя ее глазами. Значит, таким она видела меня в тот день — улыбающимся и счастливым.

Я был счастлив потому, что рядом была она.

И уже больше никогда не испытаю этого чувства вновь.

Она решила избавиться от картины. Выставила ее на продажу и ушла на свидание.

Слезы покатились по щекам, но я их не замечал.

— Что такое? — испугалась Лола.

Я помотал головой.

— Жизнь — дерьмо, — ответил я, глядя на холст.

Она засмеялась.

— Однажды умный человек посоветовал мне начать все сначала. Начинай прямо сейчас.

Но начинать заново было слишком поздно. Я все равно не мог защитить Слоан. Если бы только люди вдруг захотели видеть в журналах мои фотографии со Слоан, а не с Лолой. К тому же я неплохо справился со своей задачей. Эрни сказал, что она меня ненавидит и сердится при каждом упоминании моего имени. У нее другой. Она продолжает жить.

Ничего уже не исправить.