брата...
— Мы вылечим брата, — сказал бритоголовый и снова выдал серию бешеных толчков, заставляющих меня распластаться ничего не соображающей амебой по коридорной стенке.
— Запомни, Светик... больше нет «ты» и «я»… Есть «мы», и все проблемы теперь общие.
Хороший мой! Любимый мой…
Чернов снова принялся меня крутить. Интересно, мы когда-нибудь до спальни доберемся?!
— Хочу видеть, как в твоих глазах страсть плескается. Это дико заводит, Светик!
А меня дико заводит его болтовня в постели. Впрочем, слова мой любимый бритоголовый амбал всегда сопровождал конкретными действиями сексуального характера, и от этой комбинации уносило из реальности.
Прислонил меня к стенке, ноги приподнял повыше — и снова своим более чем внушительным достоинством вглубь моей текущей щелки удовольствия. От наслаждения в глазах звездопад начался.
— Юра-а-а… Хочу тоже признаться… Знаешь, когда ты только коснулся меня там, во дворе… у меня, словно у волчицы, шерсть дыбом встала, будто я своего самца почувствовала. Правда, я долгое время думала, что это отвращение, и только гораздо позднее распознала возбуждение. Я тебя ненавидела, бесилась, временами мне хотелось тебя придушить, и в то же время твоя властность и даже хамство меня заводили... А твоя нежность — за нее я душу дьяволу готова продать. Я тебя люблю, Юра… и на все согласна — только бы с тобой рядом быть...
— Признания графини Устюговой дорогого стоят!
Мужские сильные руки подхватили меня на руки и понесли в спальню… Все-таки добрались... Буйство зелени, лысая башка и шипящие от удовольствия змеи в моем животе — вот оно, мое счастье. После секса мы долго лежали, обнявшись, и смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь на всякий случай насмотреться, ведь было совершенно непонятно, что готовил нам завтрашний день…
Завтра ворвалось тревожной мелодией мобильного телефона, которое уставшее после ночи любви сознание не хотело слышать и воспринимать.
— Да, — глухо ответил Юра, первым пришедший в себя.
Сердце сжалось от дурного предчувствия. Из любимых, припухших от моих поцелуев губ послышался отборный трехэтажный мат.
— Что, совсем в хлам?!
В мобильном что-то говорили, видимо, неприятное, поскольку Чернов нахмурил брови и схватился за лысую башку.
— Хорошо, спасибо за сообщение.
— Юра, что случилось?!
Мутно глянул на меня и нервно рассмеялся.
— Признаться, я недооценил Епифанцева, думал, он не станет действовать бандитскими методами. Однако же ошибся…
— Ч-что случилось? — в моем голосе явственно слышались панические нотки.
— Машина… Кто-то ее поджег. Гори, гори ясно, чтобы не погасло... Бензобак взорвался. В общем было красиво, но теперь от моего Land Rover остались только рожки, да ножки.
Я даже не знала, что сказать… К горлу подступил ком, слезы крупным горохом потекли по щекам. Кого я и он пытались обмануть?! Эпифанцев не отступится так просто! Бульдожьей хваткой вцепится, пока полностью нас не уничтожит!
— Прости, это все из-за меня...
Боже, как бритоголовый чарующе улыбается! Боже, как больно щемит в груди… Как жаль, что нам нельзя друг друга любить...
Теплые мужские ладони легли мне на плечи.
— Нет, детка, это все потому, что кто-то возомнил себя местным царьком… А еще потому, что один лысый браток слишком медленно соображает и действует.
Мелодия мобильного телефона снова разорвала тишину комнаты. Тревога прошлась холодными мурашками по коже. Юра с какой-то обреченностью провел по экрану мобильного телефона, будто заранее зная, что ничего хорошего не услышит. Впрочем, я тоже знала…
На этот раз в трубке был истеричный голос Ирины Николаевны, она кричала так громко, что даже до моего слуха дошли пугающие, врезающиеся в мозг холодным ознобом слова: «отдел по экономической безопасности», «проверка».
— Амбец, полный амбец! Быстро он… Я думал, хотя бы понедельника дождётся, — басил в трубку Юрик, криво растерянно ухмыляясь.
— Какого черта?! — продолжала орать в трубку Ирина Николаевна. — Что наделала эта девка?! Задушу ее собственными руками!
— Это не она! — заревел в ответ бритоголовый. — Я-я не смог ее продать! — А затем кулаком по стене, будто мало ему боли.
Хороший мой, любимый мой!
— Я люблю ее, Ирка! По-настоящему, блядь, люблю!
В трубке мобильного телефона опять были крики: «Дурак! Идиот лысый! Какого хрена? Что ты наделал, осел?!»
— Ир, мы скоро приедем. Тогда поговорим. — И отключил разговор.
Бедная Ирина Николаевна рвет и мечет молнии… Ее можно понять, из-за нашей невозможной любви все пошло наперекосяк, и теперь будущее модельного агентства «Соблазн» под большой угрозой.
Юра задумчиво потер лоб, потом глянул на меня. В карих глазах не было страха, там светилась решимость.
— Собирайся, Светик, поехали разбираться с нашими общими проблемами, ну и самое главное — по-новому знакомиться с будущей золовкой.
Он в самом деле верит, что нам удастся безболезненно выбраться из этой ситуации и пожениться?
— Она м-меня обещала задушить...
— Да кто ж ей позволит, Светик... — обаятельно улыбался мой любимый Упырь. — Ирку не стоит бояться, пошумит, пошумит и успокоится. Есть пострашнее угрозы, чем гнев старшей сестры.
— Ты не отступишь?! — то ли спрашивала, то ли просила я, а сердце и змеюки в животе обмирали от пронизывающего каждую клеточку страха.
— Не отступлю, — твердо сказал бритоголовый. — Но, возможно, нам всем придётся покинуть город. Что касается машины, тут господин мэр просчитался, у меня «каска» была… Не хотел сначала оформлять, это ведь такие бешеные деньги, но менеджеры уболтали. Так что, в принципе, ничего страшного не произошло. Правда, я совершенно не привык ездить на общественном транспорте...
— Можно пересесть на велосипеды. Говорят, это полезно для здоровья, — попыталась пошутить я.
Юрик печально улыбнулся и, торопясь решать свалившиеся на наши головы проблемы, принялся облачать свое сильное тело в джинсы и футболку. Действовал сосредоточенно и быстро. Как же не хотелось надевать на себя черное платье… Оно ассоциировалось с чем-то липким, темным, ужасно неприятным. Но другой одежды не было, а Юриковы штаны и футболки мне по всем параметрам великоваты. На миг залюбовалась своим мужчиной… Красивый, мощный, сейчас немного хмурый, предельно серьезный, кажущийся скалой, за которой можно спрятаться ото всех невзгод и неприятностей. Только выдержит ли эта скала шквальный ветер гнева Епифанцева?
Одевшись, Юра открыл сейф и вытащил оттуда пистолет.
— Зачем?! — основательно придушенным мышонком пискнула я. От страха пересохло во рту.
— Не бойся, это травматика, и у меня есть разрешение.
Потянулся, крепко поцеловал в губы. Боже, как я люблю с ним целоваться…
