пока оно длится.
Он прижал меня спиной к перевернутому столу и лизнул в небо. От его вкуса и жара его тела внутри меня разгорелся огонь, обжигающий меня изнутри. Я напевала ему в губы, умирая от желания большего — от всего, что у него было. Двигаясь об него и не найдя нужного трения, я издала разочарованный звук.
— Трахни меня, — выдохнула я, дергая его за пряжку ремня.
Он застонал и отстранился.
— Не здесь.
— Здесь, — взмолилась я, снова сокращая расстояние и покусывая его нижнюю губу. — Как ты хочешь. Пожалуйста.
— Nyet.
Он попытался спустить меня вниз по своему телу, но мои ноги сжались вокруг него. Я ощущала, как он тверд, и наслаждалась его реакцией, пока он не схватил меня и не дернул голову назад.
— Не искушай меня, kotyonok, — проворчал он. — Я не настолько благороден, чтобы отказаться от предложения.
— Тогда не нужно.
Секунду он наблюдал за мной.
— Иисус. — с расстроенным звуком, будто ему было больно, он отпустил мои волосы. — У меня Стокгольмский синдром.
Я подавила улыбку.
— Ммм, — согласилась я и присосалась к его шее. — Теперь тебе придется иметь дело с побочными эффектами.
Я притянула свой рот к его, и после секундного поцелуя его тепловатых губ, он поцеловал меня в ответ, скользя своим языком по моему. Пустая боль пульсировала между моих ног, и я прижалась к нему.
— Я нуждаюсь в этом, — взмолилась я.
Он остановил мои движения.
— Ты получишь это в моей комнате, куда не так просто войти.
— Тогда отведи меня в свою комнату… пожалуйста.
Прозвучало одно из его «блядь», и я поцеловала его в губы, затем скользнула ртом вниз по его шее, посасывая и покусывая везде, куда могла дотянуться. Дьявол отнес меня в свою спальню, и тот факт, что я была здесь против своей воли, больше не имел значения, когда я знала, что он заполнит пустоту внутри меня.
По крайней мере, одним способом.
Phosphenes — цвета или «звезды», которые человек видит при трении глаз.
Ронан бросил меня на свою кровать с такой высоты, что я подпрыгнула и он повалился на меня сверху. Грубо, губы и зубы пробежали по моему горлу, заставляя вздохнуть. Даже опираясь на руки, он был тяжелым. Вес был идеальным, но таким всепоглощающим, что мимолетная мысль о самосохранении всплыла на поверхность. Хотя вся неуверенность забылась, когда он задрал мое платье до талии, прижался лицом к ногам и вдохнул.
— Блядь, kotyonok.
Он оттянул мои стринги в сторону и скользнул языком внутрь. Я застонала, бедра выгнулись, а рука обрела опору в его волосах. Ноги раздвинулись еще больше, когда он лизнул клитор, и дрожь пробежалась по мне.
— Боже, да, — выдохнула я.
Мои пальцы сжались его волосы, удерживая его прямо там, но он сбросил мою хватку, прежде чем направить свой рот обратно к моему входу. Я издала звук разочарования, который перешел в стон, когда он завладел мной своим языком.
Он отстранился, стянул с моих ног стринги и бросил ткань на пол. Взгляд его потемнел, он секунду смотрел на мою киску, прежде чем прижаться лицом к бедрам с мужским звуком удовлетворения, от которого мое тело покрылось мурашками. Когда он втянул мой клитор в рот, глаза закатились.
— Кто-нибудь еще делал это с тобой? — прохрипел он.
Едва понимая смысл сказанного, я покачала головой.
Он издал довольный звук и вошёл в меня двумя пальцами.
— А это?
Тяжело дыша, я покачивала бедрами, прижимаясь к его руке, но он отказывался давать мне какое-либо движение.
— А это? — грубо повторил он.
Я никогда не предполагала, что Дьявол станет инициатором разговора во время секса. Хотя это был не Русский вор между моих ног; это человек, который украл мое дыхание и девственность — и, возможно, сердце. Зная, что не получу желаемого, пока не отвечу, я кивнула.
— Сколько мужчин входили своими пальцами в тебя? — прорычал он.
Тяжело вздохнув, я спросила:
— Со сколькими девушками ты этим занимался?
Вопрос ему не понравился. Лицемер.
— Мы говорим не обо мне.
— Почему мы вообще говорим?
— Потому что это мое тело, и мне нужно знать, кто с ним имел дело.
Его пальцы все еще находились внутри меня, и это серьезно отвлекало.
— Мы можем поговорить об этом позже?
— Nyet. Сколько их было?
Я застонала от разочарования, а затем назвала случайное число.
— Семнадцать.
— Malen’kaya lgunishka… [106] — глаза его сузились. — Семнадцать, и ни один не смог довести тебя до оргазма?
— Сколько девушек у тебя было? — рявкнула я. — Уверена, что я должна заниматься сексом каждый день в течение десяти лет, чтобы соответствовать твоему числу.
Он улыбнулся.
— Три тысячи шестьсот пятьдесят два это сумма, на которую я мог бы только надеяться, если учесть високосные дни. Если нет, то минус два, и у меня будет шанс получше.
Он что, только что подсчитал в уме? Боже, это… горячо.
— Я верю в тебя, — сказала я ему. — Но будь осторожен. Одна из них может в конечном итоге что-то значить для тебя.
Слова жгли язык, как кислота.
Секунду он наблюдал за мной.
— Ya dumayu uzhe slishkom pozdno dlya etogo. [107]
Я не знала, что он сказал, но от значения его голоса у меня перехватило горло. Слова казались… странно трогательными в некотором смысле — даже когда он манипулировал мной, подчиняя с помощью сексуальных пыток.
Я не хотела рассказывать ему о своем прошлом. Не хотела думать о Картере и еще об одном человеке, которому позволила добраться до третьей базы. Мила Причал и Мила, лежащая в постели Дьявола, были настолько разными, что я боялась, что если представлю их друг другу, все вокруг меня пойдет прахом.
После тяжелого мгновения зрительного контакта, он вышел и двинулся вверх по моему телу.
— Мне нужно знать, kotyonok.
Он нежно прижался своими губами к моим, и я вздохнула ему в рот, пробуя себя на его языке. Когда он отстранился, я схватила его за волосы и попыталась оттащить назад, но он поймал мои запястья и приковал их к матрасу по обе стороны от головы. Его взгляд внезапно стал серьезным.
— Мне нужно знать все. Кто тебя целовал. Чем ты моешь голову. Сколько облизываний нужно, чтобы добраться до центра пика. — его взгляд стал жестким. — И если мне придется снова связать тебя, чтобы получить ответы, я это сделаю.
Должно было иметь значение, что он просто угрожал удержать меня, но это
