Я вздрагиваю от ощущения боли, наполняющей мой желудок. Открываю глаза и вижу перед собой отца. У него в руке металлический предмет, и он смотрит на меня, ухмыляясь. Он берет то, что держит в руке, и грубо засовывает в мою киску, полностью внутрь меня. Я кричу так громко, но он все еще подталкивает меня, зловеще смеясь. Я чувствую прилив крови между ног так же, как и судороги, так что из моих глаз начинают течь сильные слезы.
Я просыпаюсь от толчка, мое тело покрыто потом. Коул шикает на меня, говоря, что сейчас мы переживаем самое худшее. Мое тело чувствует беспокойство, и мне нужно что-то, чтобы избавиться от всего, что я чувствую. Мне нужно почувствовать кайф, к которому я так привыкла, но умолять его о помощи не получается.
— Пожалуйста, просто дайте мне что-нибудь, чтобы я чувствовала себя хорошо.
— Нет, это только первый этап, и я позабочусь о том, чтобы ты прошла через все это. Я не позволю тебе убить себя этим дерьмом!
— Разве ты не этого хотел? Разве не поэтому ты с самого начала давал мне наркотики, чтобы я подсела, а потом умерла от передозировки?! — кричу я.
— Это было то, что я изначально планировал, но что я должен был делать? Я думал, ты убила моего брата!
— Я говорила тебе, что не знала, когда знала, кто ты такой, но ты не поверил!
— Мне жаль, что я причинил тебе боль, но я не буду извиняться за то, что я сделал, чтобы отомстить за смерть моего брата. Мне просто жаль, что они застали тебя под перекрестным огнем.
После этого я провела несколько дней привязанной к этой кровати и освободилась только тогда, когда он вымыл меня. Когда самое сильное желание ушло, он, наконец, развязал меня. Уже на следующий день он нанял терапевта в свой особняк, и я отправилась на путь дальнейшего выздоровления.
Как бы мы ни старались, я не знаю, что это было, но мне все равно не становилось лучше. Я была капризной и огрызалась на него по любому поводу.
После особенно неприятного боя он сделал то, что я никогда не считала возможным. Он дал мне способ выплеснуть гнев, хотя я не была уверена, сработает это или нет.
— Хочешь, я сделаю тебе лучше? Давай пошли!
Он вытаскивает меня из постели и ведет нас вниз, в свой подвал. Когда я вижу, куда мы идем, я мгновенно напрягаюсь и пытаюсь повернуть назад, но он хватает меня за руку и говорит довериться ему.
Мы заходим в одну из его пыточных комнат, и он поворачивается ко мне. — Вылей свою злость на мне, детка. Я в игре, потому что это может быть единственный способ достучаться до тебя и единственный способ показать тебе, как мне жаль. Свяжи меня и возьми на меня всю свою боль и страдания, используй любой инструмент, какой захочешь.
Должно быть, это шутка, но потом я смотрю на него и вижу, что он серьезен. Тогда я понимаю, почему, черт возьми, нет, это может быть единственный способ причинить ему боль и дать ему попробовать его собственное лекарство. Я не была полностью уверена, поможет это или нет, но я хотела, чтобы ему было немного больно, может быть, не так сильно, как он причинил мне боль, но, по крайней мере, это будет хоть что-то.
Я готова попробовать все, что поможет мне двигаться дальше. Я привязываю его к столбу, к которому он когда-то привязывал меня, а затем хожу, глядя на него.
— Мне разрешено делать все, что я хочу, и твои люди не будут мешать нам?
— Да.
— Тогда мне будет так весело, — говорю я, подходя к столу и беря один из его ножей. Я подхожу к нему и начинаю вырезать букву ''Э''.
Как только я вижу кровь, капающую из раны, слезы начинают течь по моему лицу. — Ты хоть представляешь, каково это — смотреть на слова «убийца», вырезанные на твоей коже каждый божий день твоей жизни? Сейчас он покрыт татуировкой бабочки, но я все еще вижу ее каждый раз, когда снимаю одежду. Это напоминает мне обо всем, чем я никогда не хотела быть, но должна была…
— Мне жаль детка. Если бы я мог забрать его обратно, я бы это сделал.
— Нет, ты бы не стал, потому что ты просто такой… ты поддерживаешь каждое дерьмо, которое ты когда-либо делал.
Я продолжаю работать, и теперь мои руки в крови; Я смотрю на него сбоку, проверяя свою работу. Я навсегда вырезал имя «ЭДДИСОН» на его коже.
Затем я хватаю один из его хлыстов, и как только хлыст ударяет его по спине, я как будто одержима. Я вымещаю всю свою злость и боль на нем. Я даже не осознаю, что делаю. Все, что я знаю, это то, что я продолжаю хлестать его кнутом, а когда этого недостаточно, я бью его по телу руками.
Я бью, бью и бью, пока мои руки не окровавятся, и я не вымотаюсь. Я хватаю нож и вонзаю его ему в живот. Когда я вытаскиваю его, готовый снова нанести ему удар, не знаю, что меня останавливает, но я внезапно замираю. Это заставляет меня прийти в себя, и я вижу Коула, стоящего там, из раны на животе которого течет кровь.
— Зачем ты заставил меня это сделать?! Я кричу на него, не чувствуя в душе ничего, кроме боли. — Я больше не хочу причинять людям боль… Почему ты позволил мне это сделать? Если ты любишь меня, почему ты позволяешь мне делать что-то, что не приносит мне ничего, кроме боли?»
— Это должно помочь тебе изгнать своих демонов, причинив боль всем, кто причинил тебе боль, используя меня как объект своей ярости.
Я смотрю на него и вижу, что испортила его симпатичное мальчишеское лицо всеми своими ударами, а его спину содрали плетью, которую я ему наносила. Слезы текут по моему лицу, потому что я не хочу быть такой, как они, кем-то, кто причиняет людям боль, хотя мне пришлось причинить боль нескольким, чтобы выжить. Обижать людей — это не я…
Я больше не хочу никому причинять боль, и я не хочу страдать. Я просто хочу быть счастливой. Я смотрю вниз и понимаю, что нож все еще в моей руке.
— Ты бы позволил мне убить тебя прямо сейчас, если бы я сама не вырвался из этого? — спрашиваю я, судорожно вздохнув.
— Если ты этого хотела, то да. Я сказал тебе, что исправлю то, что все сломали, и я позабочусь о том, чтобы ты никогда не чувствовала боль своего прошлого все время. Даже если я исправлю тебя, ты никогда не сможешь забыть все воспоминания, но я буду рядом с тобой, чтобы помочь.
Я снова смотрю на него. — Я… мне так жаль, — говорю я ему, прежде чем выбежать из комнаты. Когда я возвращаюсь в нашу комнату, я теряю его. Я разрываю всю комнату на части, ломая то, что могла сломать, и разбрасывая вещи повсюду, позволяя ярости и боли поглотить меня целиком.
Я задолбалась! Так чертовски устала! Я чуть не убила его снова! Не то чтобы он этого не заслуживал, но я больше не могу представить жизнь в мире без него. Он пытался помочь мне вылечить, но я не думаю, что это возможно.
Вы когда-нибудь просто сидели и задавались вопросом, как вы дошли до этого момента в своей жизни? Вы когда-нибудь задумывались, что вы сделали не так, что все вокруг вас развалилось? Вы когда-нибудь задумывались, почему жизнь скорее разорвет вас на части, чем будет смотреть, как вы растете? Такие мысли посещают меня большую часть дня, и так утомительно думать о том, что я сделал, чтобы оказаться здесь.
Слезы снова текут по моему лицу, когда я заканчиваю разносить комнату на части, и я точно знаю, что мне нужно делать. Я должна покончить со всем этим, потому что всю оставшуюся жизнь я буду страдать.
Я больше не могу терпеть эту боль. Мне больно снова быть с ним в этом доме. Я не могу избавиться от всех воспоминаний, которые преследуют меня, каждый день это битва, пытаясь пробиться сквозь боль, через которую он заставил меня пройти.
Я наполняю ванну водой, а затем сажусь в нее со слезами, все еще текущими по моему лицу.
— Аа! — кричу я, беру бритву и разрезаю себе правое запястье, прежде чем перейти к левому. Я зачарованно наблюдаю, как кровь стекает по обоим запястьям и падает в воду, превращая ее в кровавую лужу. Все это время из меня вырываются душераздирающие рыдания.
Через некоторое время я почувствовала усталость, и мои глаза медленно закрывались, когда ужасный грохот заставил мои глаза снова распахнуться. В ванную врывается Коул с выражением ужаса на лице, его тело все еще покрыто кровью из-за всего, что я только что с ним сделала.
