— Эддисон!! Бля, детка! Зачем тебе это?!
Следующее, что я помню, меня вытаскивают из ванны, и Коул сидит на полу со мной между его ног, и он держит меня на руках.
Я рыдаю у него на груди, потому что это слишком. — Я тебя ненавижу! То, что ты заставил меня сделать с тобой, не облегчило боль! Ты так сильно меня обидел, и теперь я так разбита, что не знаю, как поправиться, — всхлипываю я.
— Ш-ш-ш, детка. Мне очень жаль. Я обещаю, я сделаю это лучше. Мы как-нибудь переживем это! Ты моя, и я чертовски люблю тебя, детка! Я едва слышу, как он кричит своим охранникам, чтобы они быстрее привели сюда доктора.
— Я так устала, я просто пойду спать…
— Нет, детка, не ложись спать. Я тебя люблю. Давай, просто побудь еще несколько минут. Помощь в пути.
— Нет, ты меня не любишь. Я всего лишь шлюха, не заслуживающая любви, помнишь?
— Я не это имел в виду, детка, мне так жаль. Ты — все чистое в моей жизни, и мне жаль, что я не увидел этого раньше. Ты мой свет, и ты мне нужна. Я так сожалею о каждом обидном слове, которое я когда-либо сказал тебе, детка, но мне нужно, чтобы ты не заснула.
— Уже слишком поздно, — говорю я ему. Незадолго до того, как я испускаю последний вздох и все вокруг становится черным, я шепчу слова, которые мечтала сказать всю свою жизнь: —Я наконец-то свободна…
Эпилог
Коул
Пять лет спустя
Снова Хэллоуин, и я смотрю на надгробие перед собой, как делал это каждый год в течение последних пяти лет. Я прихожу не только на Хэллоуин, а так часто, как могу, чтобы просто посидеть и поговорить. Последние пять лет были катанием на американских горках эмоций и исцелением с таким количеством взлетов, но вдвое большим количеством падений, чем я ожидал.
Неважно, насколько трудными были вещи, я справился с этим, потому что я должен был быть сильным, чтобы все шло своим чередом.
Но я должен был ожидать этого из-за всего, что произошло за год до этого. Когда я привел Эддисон домой, я был полон решимости спасти ее и сделать все правильно для нее и для нас. Когда я снова увидел ее впервые через шесть месяцев после того, как она застрелила меня, я почувствовал, как мое сердце сжалось из-за того, с чем я столкнулся, когда снова увидел ее.
Она пристрастилась к наркотикам, чтобы справиться, но даже за ее кайфом я видел всю боль, которую она пыталась скрыть от мира, но она также пыталась скрыть все от себя, не имея дело со всем, что она держала в себе.
Я наблюдал за ней два дня, прежде чем решил, что с меня хватит, и вломился к ней в квартиру. У нее не было способа справиться с тем, через что она проходила, и она разрушала себя наркотиками.
Она разваливалась прямо у меня на глазах, и в большей степени это была моя вина. Я никогда не испытывал угрызений совести ни за что, что когда-либо делал в своей жизни, но когда я увидел, как она разваливается на куски, у меня это закружилось.
Я хотел бы вернуть себе некоторые вещи, которые я сказал и сделал ей, но я не могу, и это единственное, с чем мне пришлось смириться. После того, как я позволил ей выместить все на себе, и она выбежала оттуда, я быстро позволил своим людям освободить меня от ограничений. Не спрашивайте меня, как я узнал, но по выражению ее лица я понял, что она собирается сделать что-то радикальное.
Я никогда не смогу выкинуть из головы сцену, в которую я попал. Это то, что навсегда укоренилось в моем сознании. Кровь из запястий она перерезала, потому что всего было слишком много для нее.
Я никогда не смогу описать, как чертовски напуган и беспомощен я чувствовал себя в тот момент. В этот момент я поклялся, что сделаю все возможное, чтобы любить ее, даже если она выживет.
Когда ее сердце остановилось, я почувствовал, что мой мир вот-вот рухнет. Я не хотел больше жить в этом мире без нее; она была моей новой причиной для дыхания, и я просто не мог представить, что не буду с ней. Я никогда раньше не молился, но в тот день я молился, чтобы ее сердце не остановилось навсегда.
Я снова смотрю на надгробие, и слезы текут по моему лицу. — Мне жаль, что меня не было рядом, чтобы спасти тебя, но я знаю, что сейчас ты простишь меня за то, что я спас ее. Прощай, брат, до новых встреч…»
Я ухожу от могилы моего брата, чувствуя, как тяжелая тяжесть сдавливает мою грудь, как это всегда бывает, когда я навещаю его.
Единственное, что облегчает боль, это быть рядом с моей женой, и мне пора вернуться к ней.
Эддисон
Я выхожу через открытые французские двери и спускаюсь по лестнице на дорожку, ведущую прямо к пляжу. Я выдохнула и села, позволяя пальцам ног зарыться в песок.
Здесь так спокойно, и иногда я выхожу сюда просто посмотреть, как волны разбиваются о берег, вдыхая прохладный морской бриз. Просто наблюдая за волнами, я погружаюсь в глубокое чувство спокойствия.
Я вздыхаю. Последние пять лет были вихрем, но они также принесли мне счастье, о котором я никогда не думала, что испытаю. После того эпического срыва Коул был рядом, чтобы помочь мне снова собраться вместе.
Я не скажу, что это был легкий путь доверять ему после всего, что он сделал, и всего, через что он заставил меня пройти, но каким-то образом он был со мной, когда мне приходилось разговаривать с психологами и решать свои проблемы. Он стал моей опорой, когда я не могла действовать самостоятельно.
Некоторые из тех проблем, которые мне пришлось преодолеть, были с ним и с тем, как он сыграл огромную роль в том, что довело меня до крайности из-за всех травм, которые я перенесла за всю свою жизнь.
Я провела свои дни в психиатрической больнице после того, как несколько раз пыталась покончить с собой. Я не могла снова оказаться в этом доме, в том самом доме, который причинял мне неизмеримую боль.
После того, как я сначала сломалась в своей квартире, когда он нашел меня, а затем привел меня обратно в свой дом, воспоминания продолжались до тех пор, пока я не могла больше этого выносить, и я чуть не убила себя в последний раз.
После некоторого времени терапии мы, наконец, поняли, что причиной моих срывов был его особняк. Там слишком много всего произошло, и я не смогу вылечиться, если продолжу там оставаться. Нам нужно было сменить обстановку.
Это был день, когда он купил этот особняк на пляже, чтобы мы могли жить в нем. Поскольку мой терапевт был одним из его сотрудников, мы переехали мгновенно, и доктор тоже переехал с нами, чтобы я могла продолжить лечение.
Хотя в некоторые дни мне уже лучше, я все еще вижу воспоминания, связанные либо с чем-то, что сделали мои родители, либо с тем, что сделал он. Эти дни никогда не бывают легкими, и я ухожу в себя. Это те дни, когда он сильно любит меня и следит за тем, чтобы я боролась еще упорнее.
Может быть, я никогда полностью не поправлюсь, но я борюсь каждый день, потому что теперь у меня есть то, ради чего стоит жить и бороться.
Сегодня еще один грустный день, потому что это Хэллоуин, и каждый раз, когда я думаю о сегодняшнем дне, мне больно больше всего на свете. Слезы текут по моему лицу, когда я думаю о Никко и о том, что сегодня был день, когда он потерял свою жизнь так много лет назад.
Я все еще рыдаю, когда чувствую, как сзади меня обвивают сильные руки. Он тянет меня между своими ногами и кладет мою голову себе на грудь, крепко сжимая меня, и целует меня в лоб.
— Ты справляешься, детка, с каждым днем ты становишься сильнее, и я горжусь тобой, — шепчет он мне на ухо.
Вместо рук, которые причиняли мне боль, его руки теперь те, которые я называю домом. Он полностью изменил все для нас, и я не уверена, что смогла бы это сделать, если бы он не сражался рядом со мной.
Когда ко мне подкрадываются плохие дни, они ужасны, и именно он обычно проводит время, помогая мне избавиться от мыслей, желая вытянуть меня из под воды.
— Ты в порядке, детка?
