Только когда сажусь, понимаю, как сильно болят стопы от каблуков и моего бесцельного блуждания. Смотрю на часы на стене и поражаюсь, что прошло уже больше двух часов.
Откидываюсь на спинку стула и качаю головой, вспоминая цепь событий, обрушившихся на меня, как при лобовом столкновении. Заказываю выпивку и делаю большой глоток из соломинки, когда мое внимание переключается на телевизор в правом от меня углу. Конечно, канал показывает что-то, имеющее отношение к завтрашней гонке — весь город был перекроен под дорожный трек, — поэтому я могу понять, почему телевизор на него настроен. К несчастью для меня, в программе группа мужчин обсуждает одного Колтона Донавана и разбирает основные моменты его прошлогодних заездов. На экране мелькают изображения автомобиля номер тринадцать с различных мест соревнований. Клянусь, я не смогу сбежать от него, куда бы ни пошла.
Не задумываясь, наклоняюсь вперед, когда слышу, как дикторы упоминают имя Колтона.
— Что же, Ли, кажется, на этой неделе Донаван зажжет трек, — говорит один из ведущих. — Он был таким целеустремленным, что на тренировках едва сбавлял скорость на поворотах.
— Очевидно, что в межсезонье он поработал над своими навыками, это ясно видно. Мне просто интересно, не слишком ли сильно он мчится. Подходя к делу со стратегией, слишком агрессивной для завтрашней гонки, — замечает другой ведущий. — Вероятно, он чересчур сильно рискует. Он ведет автомобиль явно как отвергнутый мужчина.
Другой комментатор смеется, а я лишь закатываю глаза от этих слов.
— Если завтра он пройдет круг, как сегодня, то побьет рекорд.
На экране появляется портрет Колтона, а затем повтор самых ярких моментов гонки. «До конца жизни» в исполнении Ludacris играет фоном во время видео эпизодов с тестовыми заездами Колтона, а я качаю головой, потому что не могла бы придумать более подходящей песни.
Тяжело вздыхаю и делаю еще один глоток через соломинку, отводя глаза от его лица на экране телевизора, к которому так и притягивает взгляд.
— Тяжелый день?
Поворачиваюсь на голос мужчины, сидящего слева от меня. Я не в настроении для компании, но, когда вижу полные сострадания шоколадно-карие глаза на довольно красивом лице, знаю, что не смогу быть грубой.
— Что-то в этом роде, — бормочу я с легкой улыбкой, прежде чем вернуться к своему напитку, просто желая, чтобы меня оставили в покое. Нервничая, начинаю разрывать салфетку на крошечные кусочки. — Еще один, пожалуйста. — Обращаюсь я к бармену, когда она проходит мимо.
— Позвольте мне, — говорит мужчина рядом со мной.
Снова смотрю на него.
— В этом нет необходимости.
— Пожалуйста, я настаиваю, — говорит он бармену, двигая свою карту по стойке, чтобы открыть счет, и это приносит мне легкое неудобство, поскольку я не планирую находиться здесь так долго.
Снова смотрю на него. Отмечаю ухоженный вид и опрятную одежду, но возвращаюсь к его глазам. Вижу в них лишь доброту.
— Спасибо. — Я пожимаю плечами.
— Паркер, — говорит он, протягивая руку.
— Райли, — отвечаю я, пожимая ему руку.
— Вы здесь по работе или на отдыхе?
Тихо смеюсь.
— По работе. Вы?
— На самом деле, и то, и другое. С нетерпением жду завтрашней гонки.
— Хм-м-м, — все, что мне удается произнести, пока я сосредоточенно кромсаю салфетку. Понимаю, что веду себя грубо, но я действительно не в настроении вести вежливый разговор с кем-то, кто, возможно, хочет больше, чем просто выпить и поболтать в баре. — Простите, — извиняюсь я, — сейчас я не очень подходящая компания.
— Все в порядке, — говорит он задумчиво. — Кем бы он ни был… он счастливчик.
Смотрю на него.
— Настолько очевидно, да?
— Такое мы уже проходили — посмеивается он и делает большой глоток пива. — Единственное, что я скажу, должно быть этот мужчина идиот, раз готов без боя позволить вам уйти.
— Спасибо, — сдаюсь я, и впервые с нашей встречи, на моем лице появляется улыбка.
— Вау! Вот и улыбка, — поддразнивает он, — и красивая!
Мои щеки вспыхивают, я отвожу взгляд и делаю глоток жидкой храбрости. Некоторое время мы праздно болтаем ни о чем, бар постепенно заполняется, и ночная жизнь вступает в свои права. В какой-то момент Паркер пододвигает свой стул ближе ко мне, так как мы не слышим друг друга из-за нарастающего шума. С ним легко разговаривать, и я знаю, что если бы мы были в другом месте и в другое время, я бы наслаждалась его случайными попытками флиртовать со мной, но моему сердцу просто не до этого, поэтому его безобидные попытки остаются безответными.
Я выпила пару бокалов, и в голове слегка затуманилось — недостаточно, чтобы заглушить боль сегодняшнего дня, но достаточно, чтобы позволить себе забыть о некоторых моментах. Мое внимание привлекает громкий смех в холле, и когда я поднимаю взгляд, задыхаюсь, когда мои глаза встречаются с глазами Колтона. Какое-то время мы пристально смотрим друг на друга, а затем я вижу, как его глаза сужаются при виде Паркера, и того, как его тело льнет ко мне, чтобы расслышать сквозь шум.
На заднем плане слышатся громкие голоса Бэккета и Сэмми, пытающихся перекричать шум, и я отстраняюсь от Паркера, слыша рычание Колтона. Обыскиваю взглядом движущуюся толпу и впереди Колтона вижу Бэккета, прижимающего руки к груди Колтона, а Сэмми стоит позади, удерживая его за плечи. Колтон вообще на них не смотрит. Его глаза просверливают во мне дырки, стиснув зубы, он туда-сюда работает челюстью, мышцы на его шее напряжены.
Перевожу взгляд на Паркера, который услышал беспорядочный шум в холле, но вся картина находится вне зоны его видимости. Он смотрит на меня и качает головой.
— Дайте угадаю, — говорит он со смиренным смехом. — Он вернулся, чтобы сражаться за вас?
— Что-то вроде этого, — бормочу я.
Крики усиливаются, я оглядываюсь, остальные посетители тоже заметили начавшийся хаос. Разговоры слегка стихли, так как все уставились в сторону холла, и я слышу, как Бэккет восклицает:
— Нет! У тебя другие приоритеты, Вуд! — не успеваю опомниться, как Колтон вырвется из его хватки и без колебаний пробирается через толпу.
Паркер наконец-то обращает внимание на потасовку, и когда видит, кто на нас надвигается, я слышу, как он втягивает дыхание.
— Это тот самый парень? — спрашивает он недоверчиво, одновременно со смесью страха и удивления в голосе. — Колтон, мать его, Донаван? Господи Иисусе, мне конец! — стонет он.
Поднимаюсь с места и становлюсь перед ним.
— Не волнуйся. Я могу с ним справиться, — уверенно говорю я, но, когда замечаю вспышку неподдельной ярости, отражающейся в глазах Колтона, сомневаюсь, что смогу.
И я уверена, что всему виной многочисленные коктейли и легкий гул в голове, но возникшая мысль отдается во мне неожиданным трепетом, невзирая на события последних нескольких дней. Что-то в его лице, кроме гнева, заставляет все внутри меня опуститься. Этот взгляд в его глазах говорит, что с него хватит. Говорит, что он войдет в эту комнату, подхватит меня, перекинет через плечо и унесет куда-нибудь, чтобы сделать со мной то, что ему хочется. В те несколько секунд, прежде чем он добирается до меня — я смотрю на мышцы, перекатывающиеся под облегающей тканью его футболки — каждая клеточка ниже моей талии сжимается от желания. Я так не люблю мужчин, которые ведут себя как пещерные люди, но, будь я проклята, если этот мужчина, как никто другой, не заставит женщину хотеть его.
А потом, когда он останавливается передо мной, эти холодные, расчетливые изумрудно-зеленые глаза пригвождаю меня, обездвиживая, и мой разум восстанавливает контроль над предательским телом, отодвигая мое либидо в сторону.
— Что, твою мать, за игру ты затеяла, Райли? — тихо рычит он, но этот звук перекрывает болтовню в баре.
Слышу, как Паркер беспокойно ерзает позади меня. Не глядя, протягиваю руку назад и похлопываю его по колену, чтобы дать понять, что я разберусь с этим.
— Какое тебе до этого дело? — отвечаю я легкомысленно, алкоголь позволяет мне проявить мужество, которое я на самом деле не чувствую.
