Когда до меня донесли это гениальное решение, я не сразу поняла, какое звено выбыло.
— Куда денется мой отец? — Лешка соображал быстрее. — На вокзале будет ночевать?
Я позвонила Сергею и задала ему этот вопрос.
— Перееду к Свете, — ответил Сергей.
— В свете чего? — не поняла я.
— Света, аспирантка, ты ее видела, и Лешка познакомился. Моя подруга, как выражается наш сын, герл-френд.
— А какие у френда условия?
— Не знаю. Кажется, с мамой живет. Какая разница? Зато вы избавляетесь от массы хлопот.
— Это верно! — согласилась я.
И пожалела Свету, еще больше — ее маму. Вот так растишь, растишь доченьку, и умница она, и красавица, университет закончила, в аспирантуру взяли. А потом — здравствуйте! Приводит мужа, который ей в отцы годится. И ладно был бы по традиционной схеме — богатый и упакованный, а то ведь бессребреник с дырявыми носками!
Нет, думала я, не годится Сергея вышвыривать на обочину. Надо купить ему однокомнатную квартиру, пусть самую плохонькую и на окраине. Но даже на такую денег не было. Ни я, ни Олег сбережений не имели. Придется занять у Любы.
Люба уперлась рогом: подарить квартиру могу, а взаймы давать не буду. Мы с ней крепко поспорили. Я кипятилась:
— Ты очень много для нас уже сделала: подарила квартиру, закупила двум младенцам приданого на три года вперед… Люба! Есть грань, за которой деньги портят дружбу. Как и любовь. Тебе мало, что из-за богатства чуть мужа не потеряла?
— Ты, Кирка, эгоистка! — очень «логично» обвиняла меня подруга. — Только о себе думаешь! А обо мне — нисколечки! Я тебе Алапаевска никогда не прощу!
— Люба! Если бы я удрала на Майорку, а не в Алапаевск, то, возможно, ты бы с Антоном не замирилась.
— Все равно денег не дам! — поджала губы и раздула ноздри.
— И не надо! Жадина! Капиталистка!
— От эксгибиционистки слышу! — с трудом выговорила Люба.
— ОТ КОГО? — возмутилась я.
— Твой Олежек дорогой! Он меня точно недолюбливает! Я его прямо спросила: «Что ты против меня имеешь?»
— И как он ответил? — заинтересовалась я.
— Выкрутился. Я, говорит, не могу не восхищаться женщиной, для которой нет разницы между экзистенциализмом и эксгибиционизмом. Язык сломаешь! — пожаловалась Люба, хотя выговорила длинные иностранные слова правильно. — Кирка, а какая между ними разница?
— Первое — философское направление, а второе — сексуальное извращение.
— Подумаешь! Одно от другого недалеко ушло.
А денег вам с Олегом не займу!
— В другом месте найдем! И хватит об этом говорить!
Я пустила в ход тяжелую артиллерию. У меня давно выработался против Любиного упрямства безотказный прием. Оборвать разговор, перевести его на другую тему, пресечь ее попытки к дальнейшему спору. Я могу жить с завалами непонимания, с осадком на дне души, а Люба не может. Она будет болеть, пока не расставит все точки и акценты по местам.
Раз десять я осадила ее попытки к дискуссии «Ни слова о деньгах! Проехали! Забудь! Этого разговора не было!..»
Люба опечалилась, немного подумала и предложила:
— Если тебе не нравится альтернатива, давай пойдем на компромисс?
— Прекрати употреблять слова, значения которых ты не знаешь?
— Конечно! — надула губы. — Я у вас дура. Все кругом умные, а одна я дура! Да еще богатая! Умалишенная в золою!
— А кто с красным дипломом институт закончил? — напомнила я. — Кстати, мы с Олегом выбрали имя для девочки. Самое лучшее! Оно мне всегда нравилось — крепко сбитое и звучное, похожее одновременно на леденец к елочную игрушку. И женщины с этим именем не бывают стервами, и все их любят…
— Какое имя-то? — нетерпеливо перебила меня подруга.
— Разве я не сказала? Люба! Вот какое имя. А полностью — Любовь! В крестные матери пойдешь?
Подружка издала благодарственный вопль, бросилась меня обнимать и пустила слезу умиления.
Высморкалась и сказала:
— А денег все равно не дам! Вам не дам, — уточнила она, — займу Сергею.
— Твои уловки шиты белыми нитками! Прекрасно знаешь, что он никогда не отдаст тебе долг, это замаскированное подношение!
— Почему не отдаст? — задумчиво проговорила Люба. — Я ему под проценты займу и напоминать буду, требовать.
— С козла молока! Если уж МНЕ за столько лет не удалось превратить его в добытчика, то что ожидать теперь?
— Не очень-то заносись! — покачала головой Люба. — На тебе свет клином не сошелся! У тебя не получилось, а у аспиранточки молоденькой, глядишь, и выйдет.
Я только фыркнула в ответ. Я была уверена, что Сергей откажется от денег. Вешать долговой хомут на шею — не в его правилах. Но он не отказался от кредита! Объяснил мне:
— Познакомился с мамой Светы. Дама младше меня на пять лет и во всех отношениях интересная.
Встретила в штыки, а прощались — глазки строила.
Ясное дело, Сергей блеснул интеллектом и ослепил даму. Как обычно, ничего нового. Он рассудил, что мама и дочка — для него многовато, хлопотно и вообще ни к чему мексиканские сериалы в малогабаритной квартире со смежными комнатами. И Сергей взял у Любы деньги. Был поражен, что Люба оформила все с юридической тщательностью: нотариус, проценты, два года срока, штрафные проценты, залог квартиры… Сергей решил, что Люба испортилась, обуржуазилась и предала дружбу. Но я знала, ею двигало исключительно человеколюбие. К совершенно незнакомому человеку, к молоденькой аспиранточке! Люба полагала, если Сергея крепко взять за горло, он, возможно, начнет махать руками, зарабатывать деньги и не испортит девочке жизнь.
Мы развелись с Сергеем с шестой попытки.
Ходили в ЗАГС за разводом, как в прежние годы в мебельный магазин отмечаться в очереди на югославскую стенку. Первый раз нас развели бы с ходу, но у нас не оказалось свидетельства о браке. Мы вопросительно посмотрели друг на друга: разве оно не у тебя? Свидетельство пропало, пришлось заказывать дубликат (плюс два посещения ЗАГСа). На четвертый раз акты гражданского состояния, кроме смерти, не регистрировались, потому что в учреждении прорвало трубу. Пятая попытка не увенчалась успехом из-за эпидемии гриппа, скосившей почти всех сотрудников ЗАГСа.
Моя фраза по приходе домой «Нас опять не развели» стала уже привычной.
— Кира Анатольевна! — суеверно округляла глаза Лика. — А вдруг это рука судьбы? Знак свыше?
— Это знак Божьей помощи чиновникам. В наших учреждениях если тебя не изведут бюрократы, то подключатся форс-мажорные обстоятельства.
Но с шестого захода нас все-таки развели. Облегченно вздохнув; мы с Сергеем радостно обнялись.
