взгляд снова мимолетно встретился с моим, и я увидела, как раскраснелись ее щеки, что было так мило.
Коринн открыла одну из дверей шкафа. Внутри стопками лежали сложенные полотенца и мочалки странного цветового сочетания — темно-синего и ярко-розового (как я поняла для мальчиков и девочек, которых в семье было равное количество). Мужской части семьи, вероятно, не нравилось пользоваться розовыми полотенцами, так же как женской половине — синими.
На отдельной полке стояли бутылочки с обезболивающим, лежали пластыри, мази, лекарства от простуды и другие медицинские принадлежности и средства первой помощи.
Все остальное место было забито девчачьими вещами, некоторые из которых, похоже, Коринн коллекционировала.
Она повернулась ко мне с полными руками и заявила, не смотря прямо на меня:
— Это мое средство для снятия макияжа с глаз. Вы можете использовать вот эти хлопковые салфетки. И мое универсальное средство для очищения. Можете использовать для этого мочалку, если не хотите намочить повязку, смывая. И мой увлажняющий крем, потому что лицо иногда кажется стянутым, если я не использую крем после очищения. Еще у меня есть скраб вон там, если вам нужно более глубокое очищение. Можете использовать и его. Я не возражаю. И мою расческу. И щетку. Берите все, что вам потребуется.
Она протянула мне бутылочки, тюбики и упаковку хлопчатобумажных салфеток, и я все взяла.
— Спасибо, милая, — тихо проговорила я.
В дверь снова постучали, и ни я, ни Коринн не сказали ни слова, пока внутрь не проскочила Мэми. Протиснувшись мимо сестры, которая загораживала вход, девочка закрыла дверь и улыбнулась мне.
— Привет, мисс Грета.
Я улыбнулась в ответ.
— Привет, Мэми.
— Больно? — она сморщила нос.
Мне не было необходимости уточнять, о чем она говорит. Я видела себя в зеркале. Удар локтем мог послужить причиной синяка, темнеющего через несколько дней, но сломанный нос окрашивает кожу под глазами в фиолетовый цвет на следующий же день.
И вместе со вчерашним макияжем я напоминала енота.
— Все не так уж и плохо, — сказала я ей.
— Круто, — ответила девочка. А после спросила: — Какие пончики вы любите?
— Э…
— Папа поедет за ними, — сказала она и посмотрела на Коринн. — Говорит, что мы поедем с ним.
— Отлично, — согласилась Коринн.
Мэми снова повернулась ко мне.
— Мне нравятся политые шоколадом. И шоколадные с посыпкой. И крученые с корицей.
— Мне нравятся глазированные, — поделилась Коринн. — И завитушки с корицей.
Они обе уставились на меня. Очевидно, мое ближайшее будущее включало в себя поедание пончиков с семьей Дрейк.
— Мне нравятся… ну, пончики, — сказала я им.
Мэми широко улыбнулась. Губы Коринн дернулись.
Затем я подпрыгнула, когда Мэми закричала, приложив руку к стене, другую вытянув в сторону и округлив, выполняя изящное плие:
— Мисс Грета любит все!
Она сделала еще одно плие, когда мы услышали ответный крик Хикса:
— Отлично! Поехали!
— Нам пора, — проговорила Мэми, сделав еще одно плие.
Коринн повернулась к шкафу и достала одну из примерно семнадцати новых зубных щеток, которые были сложены в стопку на полке с предметами первой необходимости, и протянула мне.
Я, жонглируя бутылочками и тюбиками, взяла щетку и заметила:
— Хорошо, что вы все заботитесь о своих зубах.
Я сделала это, вспомнив, как крепко Хиксон поцеловал меня после того, как я дала ему зубную щетку. Интересно, не было ли это какой-то особенностью семьи Дрейк.
— Мама сходит с ума, когда дело касается ухода за телом, — сказала мне Мэми.
И я ощутила неловкость, исходящую от Коринн при упоминании матери. От Мэми такого не исходило. И сочувствуя Коринн, я понимала, что такую же неловкость проецирую сама.
— Говорит, что мы должны заботиться о телах. Даже о зубах. Папа с мамой больше не вместе, но она все еще наезжает на него, если мы не едим горох, не чистим зубы утром и вечером, не пользуемся зубной нитью и бла-бла-бла. — Еще одно плие. — А папа — это папа, потому что он не такой, — она попыталась изменить голос, а я не смогла подавить смешок. — Делайте, что хотите, дети. У нас есть ленивые воскресенья, посвящённые вредным продуктам. К счастью, это сегодня. Но он заставляет нас есть горох, даже если мама не большая поклонница наших традиций. К счастью, мы любим горох.
— Девочки! — закричала Хиксон.
— Нам надо идти, — мгновенно заявила Коринн.
— Да, — ответила Мэми с очередным плие.
— Спасибо за вещи, милая, — сказала я Коринн, поднимая руки с вещами. — И за одежду.
— Без проблем, — ответила она, закрывая шкаф и выбегая из комнаты, снова захлопывая за собой дверь.
Мэми вновь сделала плие и заявила:
— Не волнуйтесь. Вы понравитесь папе даже с таким лицом. В прошлом году по время игры Коринн ударил в голову волейбольный мяч, и она упала лицом на площадку. Ее лицо покрылось синяками и было опухшим несколько дней. А папа обнимался и целовался, будто ничего не замечал.
Ага. Вот значит как. Точно. Определенно необходимо разблокировать Хиксона Дрейка.
— Приятно слышать, — пробормотала я, улыбаясь ей.
— Мэми! — закричал Хикс.
— Я лучше пойду, — быстро проговорила она, выполняя еще одно плие, после чего улыбнулась, повернулась и ушла, закрыв за собой дверь.
Я посмотрела в зеркало, но в дверь вновь постучали. Я в который раз повернулась в ту сторону.
— Да?
Дверь открылась и появилась голова Хиксона.
В животе все перевернулось.
— Привет, детка. Мы едем за пончиками. Девочки позаботились о тебе? Все хорошо?
Я кивнула.
— Да.
Он улыбнулся и проговорил:
— Хорошо. Чувствуй себя как дома. Шоу присмотрит за тобой, если что-то потребуется, пока нас не будет.
Я кивнула.
Он продолжил улыбаться, пробормотав:
— Скоро вернусь.
— Хорошо, Хикс.
Он окинул меня с ног до головы взглядом, который я не могла расшифровать, но от него у меня поджались пальцы на пушистом коврике перед раковиной. А потом он поймал мой взгляд, отчего выражение на его лице смягчилось, после чего он исчез за закрытой дверью.
Я вздохнула.
Затем тщательно смыла макияж, почистила зубы, нанесла увлажняющий крем и надела одежду Коринн. Вернув ее вещи в шкаф, я вышла за дверь.
Я зашла в комнату Хикса, бросила футболку на покрытый одеждой стул, надела под футболку лифчик, не снимая ее полностью, и подошла к кровати.
Я застелила ее и вышла обратно в свободных светло-серых брюках для йоги Коринн и таком же свободном бледно-розовом топе с длинным подолом, спускающемся до бедер, и отверстиями на манжетах, которые застегивались на больших пальцах.
Брюки немного облегали мою попу, но в целом наряд был симпатичным.
Я вышла и обнаружила Шоу, лежащим на диване. Увидев меня,
