— София, не потанцуешь со мной? — галантно обратился к падчерице Паскаль, принуждаемый Александрой. — Мне не нравится видеть, что ты стоишь одна и ни с кем не танцуешь.
— Э… да, на самом деле я хотела немного посидеть…
Слишком поздно. Она уже оказалась прижатой к щетинистой раздутой щеке.
— Тебе не кажется, что твоя мать сегодня выглядит замечательно? — мечтательно спросил Паскаль, подмигнув Александре, когда они проплывали мимо.
Тэш задыхалась от желания, она двигалась по комнате с необычайной легкостью. Но это не так-то легко на заплетающихся ногах. Ее голова была легкой как воздух, а пьяные ноги не подчинялись хозяйке и наступали на начищенные ботинки Хуго с такой частотой, что он даже перестал говорить «ой».
— Ой, — радостно прошептала Тэш, опять почувствовав сжатые пальцы под своими ботинками.
Хуго сделал вид, что не заметил.
Ему это все противно, подумала Тэш. И все же она не смогла почувствовать себя несчастной. Пузырьки шампанского как будто бурлили в каждой частичке ее тела, в особенности между ног. «О слабая, до безумия влюбленная, пьяная женщина, — радостно укоряла она себя. — Возможно, это самая большая наша близость. И я, черт возьми, собираюсь получить от этого танца максимум удовольствия». Она вдохнула пряный аромат Хуго и придвинулась немного ближе. Почувствовав прикосновение прохладного шелкового пояса к своему животу, Тэш задрожала от наслаждения.
«Я ужасно пьяна. Ну и плевать, это самый лучший миг моей жизни. Люди хотят со мной общаться. Со мной заговаривали привлекательные, уверенные в себе мужчины, я обменивалась шутками с богатыми американскими наследницами и сплетничала с топ-моделями. А сейчас я танцую с человеком, которого люблю. И играю с его волосами. Бог ты мой!»
— Извини.
Тэш отдернула руку и положила ее обратно на плечо партнера. Как она смогла позволить себе зайти так далеко?
— Ты переоделась, — отрывисто пробормотал Хуго.
Тэш взглянула на него с надеждой, но он смотрел в даль комнаты, на его лице неприветливое выражение.
— Да.
— Ну и напрасно. — Хуго одарил ее ледяной улыбкой. — До этого ты в первый раз выглядела хоть сколько-то презентабельно.
Тэш почувствовала, как ее лицо загорелось.
Хуго испытывал смешанные чувства. Она была так божественно, самозабвенно пьяна, ее глаза сияли, и на ее соблазнительных губах играла постоянная улыбка. И все же, даже будучи пьяной, Тэш оставалась такой же недоступной для него. Еще более неуклюжая и милая, но все такая же отстраненная и нервная, она подавала ему противоречивые сигналы. Если Хуго делал шаг вперед, Тэш делала шаг назад. Если он отстранялся от нее, она прижималась к нему, как чувствительный ребенок. Наброситься на нее было таким опасным искушением. Он живо вспомнил, как она убежала из его комнаты этим вечером, несколькими часами ранее.
Намного лучше закончить этот танец и продолжать действовать так, как он запланировал, — превозмочь самого себя и флиртовать с красивыми и пустыми женщинами, которые смеются его шуткам.
— Надо же, как Тэш и Хуго хорошо смотрятся вместе.
Паскаль кружил Софию в страстном танго.
— Он выглядит утомленным насмерть.
София холодно посмотрела на отчима, сосредоточившись на том, чтобы не запнуться о свою юбку. Тэш, как решила София, оделась как секс-бомба с определенной целью. Хуго выглядел смущённым, и неудивительно.
— Думаю, они станут любовниками.
— Что за бред!
Прядь волос Софии зацепилась за запонку Паскаля, но она была слишком оскорблена его последним замечанием и не заметила этого. Вот уж точно, у французов одно на уме. Неудивительно, что мамочка не носит лифчик.
После танца с Антоном Касс была приглашена Джинджером, и теперь она старалась не запрыгать от радости. «Ты домохозяйка среднего возраста, — напомнила она себе. — И не следует об этом забывать. Но до чего же замечательно танцует Джинджер!»
Юноша щедро осыпал Касс комплиментами. Она густо покраснела от восторга и втянула живот. «Сегодня я забуду, что у меня взрослые дети. Сегодня я зрелая, мудрая и сексуальная женщина в самом расцвете сил. Мной восхищается молодой мужчина, желающий узнать, что такое настоящая жизнь и любовь».
Она выпила не более двух бокалов шампанского за вечер, но внезапно почувствовала себя парящей в облаках.
«Сегодня у меня нет растяжек и целлюлита. Я роза в полном цвету. Я свободна».
Касс весело рассмеялась и положила голову на грудь Джинджера.
— Только глянь, что мама вытворяет.
Олли смотрел на мать и не верил своим глазам. Аманда, казалось, его не слышала. Она как зачарованная смотрела в дальний конец комнаты.
— Увидела кого-то знакомого? — Олли с интересом посмотрел на Аманду.
Девушка ему нравилась. Она выглядела, как шикарно одетая лесбиянка, и у нее был острый язычок, она постоянно смешила парня своими едкими комментариями и бесстрастным, остроумным сарказмом.
Он проследил за взглядом Аманды и увидел среди кинозвезд незнакомку. Маленькая, с острыми чертами лицати необыкновенно стройная, одетая в очень короткое обтягивающее черное шелковое платье, там стояла одна из самых сексуальных женщин, которых ему когда-либо доводилось видеть. Она осматривала комнату большими глазами мученицы, совершенно не обращая внимания на оживленный монолог высокого лысого мужчины, стоящего рядом с ней. Олли присвистнул, когда узнал в нем бывшего голливудского актера, а теперь режиссера Пауля Монро. Это был известный плейбой и затворник, прославившийся тем, что только с журналистами обращался хуже, чем с женщинами.
— Твоя подруга? — спросил Олли.
Но Аманда покачала головой.
— Мы никогда не встречались. Но я очень хорошо знаю, кто она такая. — Девушка хитро улыбнулась Олли. — И у меня есть такое предчувствие, что еще до конца вечера мы с ней обязательно подружимся.
Заинтригованный, Олли снова посмотрел на женщину в облегающем платье.
Монро что-то говорил ей в самое ухо. Обернувшись, она ударила его по лицу, достаточно сильно. Потерев щеку, режиссер рассмеялся. Но вместо того чтобы уйти, незнакомка одним глотком осушила свой бокал и снова стала с несчастным видом изучать комнату.
— Пойдем что-нибудь перекусим? — предложила Аманда и встала.
Аманда стояла в очередь за едой рядом с отвратительным американцем по имени Ларри Зальцман, ведущим колонки сплетен. Он был еще ниже ее ростом, а его лицо напоминало медленно проседающий могильный холм, но он заявлял, что знает всех, имеющих хоть какое-то отношение к «индустрии кино».
Аккуратно избегая его потных ручонок, которые постоянно скользили по ее бархатной спине и ниже, Аманда добралась вместе с ним до угощения. Еда была просто божественной, на столе стояли многочисленные подносы с разнообразными лакомствами, которые выглядели скорее как экспонаты выставки. Аманда попросила фаршированные виноградные листья и греческий салат. Эти блюда показались ей подходящими к той трагедии, которую она надеялась организовать в жизни Найла.
