Эта су**, зарядила мне прутом по грудачине, и подняла моё оттянув за волосы:
— Закрой рот, тварь, если хочешь знать цену в конце игры. Я тебе поведаю, что такое быть чудовищем, которое чудовище породило! Изувечило девочку, а мы её спасли. Если бы не я и мой брат Сын Хи, малышка бы сгнила в том подвале. Так бы и сидела на той сырой тине, в ожидании когда придет зверь и снова начнет над ней издеваться. Совать свой член во все дыры и упиваться тем, что такая грязная тварь обладает над хрупким созданием! В этом все вы! Готовы нагибать и владеть! А что будет если женщина овладеет таким дерьмом? Оно же орать будет как скот, который режут на убой. А мы ещё гуманно поступили! Мы просто уничтожили их всех, только не учли, что одна дрянь хитрая сбежит! Ты ее тоже трахал! И признаться я прям наслаждалась твоими умениями, которые снимали со всех ракурсов как дешёвую порнуху. Все те твари, которых мы уничтожили, знали и молчали о том, что было под огнем! Сидели вечерами и проповеди о светлом читали, пока мы с ним мёрзли в подвале и жевали сухой рисовый пирог! А знаешь, кто был тот мальчик в стене? Их сын! Родной ребенок! Но им было плевать… Они его Так наказывали! Спускали к нам в подвал и морили голодом, когда он не слушал из бред сумасшедшего! Но и в нас просочился! Мама нас контролирует! Но и её контролю приходит конец! Так что закрой пасть, псина, и жди! Скоро придет твоя шалава, и мы посмотрим на то, какую цену она готова заплатить за твою никчемную жизнь, как твоя!
Я старался даже не дышать, но из того что услышал в этом писклявом шипении понял, что в полной заднице. Эта психопатка прикончит меня и даже глазом не моргнет. Как сейчас, опять ударив меня, и начав заливаться хохотом, пока я давился собственной слюной и кислой херней, которая подступила к горлу опять.
— Скажи мне, Хан Бин! Ты! Играешь в бадук или шахматы?! — этот голос был грубее, и явно гортаннее, а значит пришло время знакомиться с единственным мужиком в этом бабском царстве.
— Бадук… Сын Хи, — выдохнул и сплюнул на пол.
— Хреново, брат! Я больше люблю шахматы. Они каноничнее, чем бадук, у фигур есть лицо, и они словно живые на доске. Я любил играть в шахматы, а Ши Хи наряжаться и рисовать нас. Но нас всё болело. И мы прятались и ждали, когда наступит момент, и мы сумеем защитить нашу нуну*(старшая сестра).
Это обернулось, и я увидел чисто мужской взгляд. Даже походка поменялась. Стала грубой и похожей на мою.
— Зачем вы убили парня? Замуровали в стене, как скот?
— Это сделал я, — спокойно ответ Сын Хи, и усмехнулся, холодным оскалом, — Он смотрел на мою Мён Хи и слюнявил подбородок. Я не мог позволить, чтобы на мою девушку так смотрели. Но она меня предала. Сказала что освободит нас и поможет, а сама сбежала и стала кисен в этом притоне для богачей. Но мы её нашли, а потом нашли нас. И я сделал первый ход в этой партии. А потом когда нам немного надоело, я расплатился с грязной дрянью, которую кстати имел и ты, брат! Но самым омерзительным было следить за тем, как с ней спал твой отчим. Жутко грязная картина. Он пришел в тот вечер следом за тобой. Но брал её по другому. Она и такое любила, оказывается, — совершенно спокойный и флегматичный голос.
— И после этого появилась омма! Она нас начала сдерживать, и не позволяла устраивать разгул, когда мы вышли на свободу. Ши Хи вообще с цепи сорвалась! Когда мы начали играть, это она предложила мстить твари, которая позволяла издеваться над нашей нуной, а потом избивала её за то, что девочка не сопротивлялась, — закончил Сын Хи, и посмотрел на меня в упор, — Ты не был достоин такой девушки, как моя Мён Хи. Вы все не достойны её.
Это говорило так, словно рецепт гопчана мне рассказывало. И при этом вертело шахматной фигурой в руках. Я же с силой прикрыл глаза и начал, наконец, думать, как отсюда сбежать. Мне нельзя умирать! Я не могу оставить Лику одну в мире, где есть вот такое! Ни за что! Пусть орет с пеной у рта, что я идиот и ничего не понимаю. Что малолетний сопляк, но если я выйду отсюда живым, то мне подобная херь в жизни больше не нужна. И в её больше не будет этого говна. Это все равно, что сдохнуть, представить, как она будет одна жить рядом с таким дерьмом! Я должен выбраться любой ценой!
— Зачем вам я и Лика? Вы могли спокойно сбежать? — выпрямился и понял, что нужно подыгрывать, иначе они меня покалечат раньше времени.
У меня итак башка пробита, и похоже его онни мне пару ребер сломала до кучи, потому что дышать глубоко становилось все труднее.
— Это всё омма! Ей не понравилось, что твоя женщина залезла в наш дом, и разнюхала про старика немого. Поэтому пришлось включить вас в план последней партии в этой игре. А ещё она вилась рядом с мужчиной, который нас защищает. Он нравится омма! Вот и у нее наши привычки появились.
Всё что я слышал и видел, походило на какой-то сюжет "тв-драмы". Это реально не возможно было описать словами.
— Так как зовут вашу нуну? Вы сказали, что я к ней прикасался?
— Если я отвечу, брат, что получу взамен? — Сын Хи обернулся ко мне и бросил прут обратно в источник, скривившись.
— Я сыграю с тобой в шахматы, — ухмыльнулся, а у самого по спине холод бежал то вниз, то вверх.
— Она просила тебя спасти её и вылечить! Я думал твоя женщина умнее, и поймет, но она даже не заметила. Только мужчина с небесным взором догадался, как только увидел нас. Но он не успеет. Никто не спасет вас, Хан! И ты должен быть готов к этому!
Я прикрыл глаза от досады и прошептал:
— Хатори Кимура.
— Да, это наше имя.
13. Лика
Вода так и продолжала стекать сквозь пальцы, пока я стояла у раковины и смотрела на то, как блестящий водоворот спускается в слив. Стояла, открутил кран до упора и слышала лишь плеск воды, который разносился по всей квартире. Это был единственный звук, который позволил мне перестать обращать внимание на то, что у самой по лицу бежали подобные потоки. Разница была в том, что не кран, а человек. И у меня нет вентиля, который можно просто взять и закрутить, чтобы я перестала быть похожей на холодный металлический предмет.
Опять закат. Он сжигал всё вокруг. Каждый предмет горел огнем того, как солнце уничтожало этот день, сгорая и уходя за горизонт. Оно и на моем теле выжгло отпечаток ещё одного дня, как метку того, что произошло. Я знала эти чувства. Помнила их, но выбросила на помойку памяти, потому что они заканчивались болью такой силы, которая превратила меня в машину и тупого робота.
— Прости… — тихий шепот утонул а водовороте кухонной раковины, пока вода продолжала стекать.
Это была не просто ссора. Это была та самая пресловутая "правда в лицо". Мы сказали друг другу всё, что было на поверхности, и чего мы не стали замечать, начав с дна.
Дно. В этому случае это не ужасная яма, в которой храниться лишь темнота. Для нас дно, это то, что было спрятано слишком глубоко, и то что мы доставали, что бы не видеть того, что снаружи.
Этот как колодец в голове, а на то самом дне плещутся самые сокровенные мысли. И мы достигнем своего дна. Каждый человек его достигает места, где живёт его нутро. Сверху любой человек, кажется одинаковым. Но колодец у каждого свой. Кто-то его иссушает и он превращается в болото из которого выпив лишь каплю, можно отравится и сдохнуть тут же.
Хан был не просто колодцем со своим глубоким дном. Это был источник наполненный горной водой до краев. Но, каждый кто приходил к этому источнику так и старался бросить в него песок, болото и грязь. Любой, кто хотел испить из этого колодца старался выбросит в него свой мусор. Отравить, лишь бы этот мальчик стал столь же пуст и иссушен, как колодцы других. Ведь это неправильно, когда рядом такой чистый и полный источник, когда твой — это зловонная болотная жижа.
И это непреложное правило для любого существа — нагадит в чужой колодец, который чист, потому что отрава не должна прекращать распространяться.
