обезумев от облегчения.
Лука двигал пальцами в нежном ритме, пока я кончала, его глаза перемещались от центра к моему лицу.
Я слегка покачала тазом, пока он медленно входил и выходил, загибая пальцы глубоко внутри меня. Он надавил большим пальцем на мой клитор и сильнее вошел в меня, и я снова закричала, не в силах сдержать свое освобождение, но Лука все еще не ослаблял хватку. Его пальцы продолжали свою сладкую пытку, и я кончила снова, упав вперед, прижав ладони к его груди, задыхаясь и потея. Серые глаза Луки не отрывались от моих.
— Я не думаю, что смогу вынести это снова, — прохрипела я, чувствуя, что почти готова упасть в обморок.
— Успокойся, принцесса. Дай мне минутку. Мы должны наверстать упущенное.
Я снова прислонилась к его ногам, и он продолжал трахать меня пальцами медленно, без спешки. Его живот был скользким от моего возбуждения, и его движения издавали смущающие влажные звуки.
Я всхлипнула, и его взгляд стал невероятно собственническим. Это заняло много времени, но в конце концов мои стенки сжались почти болезненно, и еще одно освобождение сотрясло меня.
Лука сел, завладев моим ртом, и я прижалась к нему.
— Потрясающе, — прошептал он, когда его губы коснулись моей нежной шеи, и все, что я могла сделать, это кивнуть.
Ария
Я перекатилась на сторону Луки. Она все еще пахла им, и мое сердце наполнилось радостью. Лука уехал еще до рассвета, чтобы съездить в Вашингтон и проверить, контролирует ли ситуацию нынешний начальник полиции после смерти Готардо, но сегодня он вернется. Я заставил себя встать с постели, потому что была голодна. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз была голодна утром.
Когда я спустилась на кухню, Деметрио уже сидел за стойкой бара и что-то читал по мобильнику, но, увидев меня, встал.
— Я не королева, — сказала я со смехом. — Тебе не нужно вставать.
Он посмотрел на меня и снова сел. Он отличался от Ромеро. Он не был таким доступным. Я приготовила чай и банан и прислонилась к стойке напротив него. Я видела, что он не знает, как со мной обращаться. Я могла только представить, что Лука сказал ему.
— Как давно ты стал солдатом? — спросила я, дуя на чашку чтобы остудить чай.
— Пять, нет, шесть лет. Меня приняли на четырнадцатый день рождения.
— А теперь тебе придется быть моим телохранителем, — с любопытством сказала я. — Держу пари, ты бы не выбрал эту работу.
Он пожал плечами, но я поняла, что задела его за живое. Конечно, он никогда этого не скажет.
— Я делаю то, что просит Лука. И то, что он позволяет мне охранять его жену честь для меня. Это показывает, что он мне очень доверяет.
— Это правда, — сказала я. Тем более что Деметрио защищал не только меня, но и нашего ребенка.
— И ты не будешь моим телохранителем вечно. Я слышала, ты собираешься стать младшим боссом.
Деметрио покачал головой.
— Это еще не решено. Только если я докажу. И даже тогда… — он поморщился.
Я склонила голову набок.
— Луке все равно, что твой отец не был женат на твоей матери.
— Другие знают. Она была его делом, — сказал он с горькой усмешкой.
Я слышала, что она покончила с собой из-за романа, но не могла расспрашивать его о подробностях. Я не имела права вмешиваться.
Я кивнула.
— Многим не понравится, что ты поднимаешься по служебной лестнице. Это те, о ком тебе не стоит беспокоиться.
В глазах Деметрио мелькнуло понимание, как будто он начал видеть во мне человека, а не только вещь, которую он должен защищать.
Лука
Ария растянулась в шезлонге на террасе на крыше, наслаждаясь первыми теплыми весенними днями. Теперь ее живот безошибочно выдавался вперед, и из-за этого она почти все дни проводила в пентхаусе. До сих пор о ее беременности почти никто не знал, кроме ближайших родственников и нескольких верных солдат.
Я не собирался ничего менять. Данте и его семья полностью исчезли из поля зрения общественности с тех пор, как Валентина родила их сына шесть месяцев назад. За исключением нескольких незначительных нападений на Питтсбург и фиаско с фотографией, Данте залег на дно, возможно, из-за своих детей или потому, что планировал что-то большое.
— Что случилось? — тихо спросила Ария, наблюдая за мной, где я стоял в дверях террасы на крыше.
Я покачал головой и подошел к ней.
— Ничего.
Она нахмурилась, но не стала настаивать. Я опустился рядом с ней, и она немного подвинулась, чтобы дать мне пространство. — Ты не должен заботится обо всем в одиночку, Лука. Беременность не делает меня хрупкой.
Я мрачно улыбнулся.
Она была хрупкой, уязвимой. Она была той, куда целились бы мои враги, если бы я дал им шанс, а у меня было так много врагов. Последние несколько месяцев мы с Маттео и моими людьми так часто убивали друг друга, что я едва мог избавиться от розового оттенка на коже. Но на каждого врага, которого я убивал, появлялся новый.
Ария напряглась, и я сделал то же самое. Она протянула руку, схватила мою и прижала мою ладонь к своему животу, и тут я почувствовал удар.
Я закрыл глаза, потому что все еще казалось невозможным, что я стану отцом, что Ария носит нашего ребенка.
— Ты думал об имени? — прошептала Ария, и я открыл глаза, все еще сухие, всегда сухие.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, о чем она говорит.
— Мою бабушку звали Марселла.
Светлые брови Арии поползли вверх.
— Женская версия Марса, бога войны?
Я наклонился и поцеловал живот Арии, затем ее губы.
— Наша дочь будет сильной. Она не склонится перед мужем. Ей никогда не придется бояться мужчин, клянусь.
— Марселла, — хрипло произнесла Ария, и этот взгляд в ее глазах каждый раз поражал меня, все еще после почти пяти лет. Он всегда меня поражает.
Мой телефон испортил момент, и я застонал. Неужели мои солдаты не могут справиться без меня? Но когда я взглянул на экран и увидел имя Орацио, я сразу же поднял трубку и встал.
— В чем дело? — не было времени для ежемесячного отчета, и если он чувствовал необходимость позвонить, это был плохой знак.
— С Данте связался Бенедетто Фальконе.
— Что? — прорычал я.
Ария села, широко раскрыв глаза, и я повернулся к ней спиной.
— Когда?
— Пару дней назад. Фальконе, похоже, ищет поддержки. Он слабеет. Многие из его людей начинают возмущаться его садистским и
