— Какая же я была слепая…
— Не наговаривай на себя. Слепыми люди становятся от любви… а ведь ты меня не любила.
— Я пришла к тебе со своей тревогой, а не за воспоминаниями.
— С тревогой — за кого?.. За себя или за… Сашу?.. — сарказм отпечатался и на его лице. — Впрочем, неважно… Ведь ты всего лишь хочешь попросить, чтобы я не распространялся о нашем с тобой совместном прошлом?.. Ну, допустим, я могу пообещать…
— Допустим… пообещать… — Анна вымученно улыбнулась. — Лёнь… неужели это — ты?!
— А что ты хотела, Аня?.. Ты пришла, потому что не считаешь меня порядочным человеком… Хотя… во многом ты права. Подожди… — заметив, что она снова порывается встать и уйти, Лапин переместил руки с её ладоней на запястья. — Подожди, Аня… Я, действительно, не собирался и не собираюсь открывать кому бы то ни было свои личные тайны, даже если меня об этом очень сильно попросят. Но я не могу поручиться за других.
— Спасибо и на этом.
Третья попытка увенчалась успехом: высвободившись, она стремительно встала с явным намерением покинуть кафе, но последовавшая за этим фраза Леонида заставила её вновь застыть на месте.
— Ты, может, об этом не знаешь… — многозначительное начало вполне уложилось во временные рамки — женщина не успела сделать и шага в сторону. — Но тогда… когда мы с тобой встречались… за нами была установлена слежка.
— Что?!
— Кто–то за нами следил, — Лапин неторопливо открыл барсетку и, достав обычного размера фото, протянул его Анне. — Вот, смотри. Я нарочно взял его с собой, как знал, что понадобится.
— Что это?.. — бледнея на глазах, Анна взяла в руки снимок. — Откуда это у тебя?..
…Они слишком хорошо получились на этой фотографии — она и Леонид… Видимо, фотограф следил за ними не один день, раз сумел подловить этот поцелуй… Обычно на улице они никогда не показывали своих отношений, даже если бывали где–то вдалеке от мест, где их могли увидеть знакомые… А вот, удалось же запечатлеть их такие редкие «публичные» объятия…
А, впрочем, таких снимков могло быть и больше. Мужчина, заставший их в ресторанной подсобке… Он тоже не мог взяться из ниоткуда. Позже Анна замечала его у дома Игоря Фишера. Значит, она не ошиблась…
— Это — наша с тобой фотография, — Лапин тут же подтвердил её мысли. — К сожалению, она была не единственной…
— Кто их сделал?.. И — откуда они у тебя?!
— Кто сделал — не знаю. Просто однажды нашёл у себя в почтовом ящике конверт… Успел забрать почту раньше Милки. Ждал, что предъявитель себя обнаружит. Думал, что будет шантажировать… но, как ни странно, он до сих пор молчит. Такое впечатление, что слежка внезапно закончилась, и мне просто отдали все улики. Я все фотографии сжёг, а вот эту… — Лапин взял из рук Анны снимок, задумчиво посмотрел на изображение. — Эту почему–то не смог. Оставил на память…
— Отдай мне её…
— Боишься, что когда–нибудь покажу твоему мужу?.. — усмехнувшись, Леонид снова неторопливо открыл барсетку и уложил фото назад. — Если бы хотел — давно бы показал…
— Зачем она тебе, Лёнь? — неимоверная тяжесть вдруг накатила на всё тело, и Анна устало опустилась на стул. — Отдай её мне… пожалуйста…
— Может, это самое дорогое, что у меня осталось?.. — он смотрел на неё исподлобья, чуть усмехаясь уголком губ.
— Неправда…
— Не делай из меня монстра, Аня. Я и так молчал все эти годы. И, вообще… Я показал тебе фотографию не для того, чтобы ты боялась меня…
— А для чего?
— Для того, чтобы ты знала, что кому–то когда–то понадобилось за нами следить. Кому и зачем — я не знаю. Но вполне возможно, что такие фотографии и сейчас лежат у кого–то в сейфе, или просто — в столе, а, значит, наше с тобой прошлое у кого–то до сих пор на виду…
* * *Домой Анна ехала в жутком смятении. Фотографию Лапин ей так и не отдал, но после того, что он сказал на прощание, его снимок беспокоил её меньше всего… Оказывается, она столько лет ходила по краю пропасти, в любой момент рискуя свалиться в неё — по чьей–то непонятной прихоти…
Возможно, именно сейчас она уже летит в неё… Летит и даже не догадывается об этом.
…Раздавшийся через день звонок почтальона подтвердил самые худшие её опасения и предположения.
— Что это?.. — Анна тревожно смотрела на конверт в руках супруга, с которым тот вошёл в комнату. — Письмо?.. От кого?
— Да, заказное, на моё имя… — Александр надорвал край конверта, и, вытащив из него небольшой листок, неторопливо надел очки. — Ого…
— Что там, Саш?..
— Повестка… — он недоумённо посмотрел на жену. — К следователю.
— Зачем? — кровь моментально схлынула с лица Анны, ей даже показалось, что закружилась голова.
— Не знаю, — Александр пожал плечами и ещё раз посмотрел на повестку. — А… вот… По делу Лапина. А что с ним?.. Я уже дней десять не звонил… Может, случилось что?
— Я совсем забыла тебе сказать… — пряча глаза, Анна как–то обречённо присела на край дивана и судорожно вздохнула. — Мила звонила недавно, сказала, что Лёнькино дело вновь расследуют. Но почему — она не знает…
— Ясно… — сняв очки, Морозов положил листок на стол. — Если честно, я ещё тогда сомневался, что он сам в себя стрелял. Не тот человек Лёнька… уж я‑то его знаю.
— Саш… — Анна подняла на него осторожный взгляд. — Зачем тебя–то вызывают?.. Как думаешь?
— Может, расспросить хотят… — супруг снова пожал плечами, — о привычках его, например, о знакомствах. Схожу — узнаю.
— О привычках… — Анна недоверчиво покачала головой. — Они у Милки могли о привычках спросить. Тебя–то зачем тревожить? В прошлый раз ведь не вызывали.
— Да кто их знает, Аня. Если и адрес мой узнали, значит, есть вопросы. Впрочем, сейчас я сам Лёньке позвоню. Проясню обстановку.
…Анна чутко прислушивалась к разговору Александра с Лапиным… Несмотря на уверенность в том, что Леонид не расскажет Саше об их позавчерашнем свидании, сердце испуганно замирало до самого конца их беседы. Судя по репликам Александра, Лапин тоже был в недоумении, кому понадобилось пересматривать это дело, ведь прошёл уже целый год. Он сам покушался на собственную жизнь, а за это уголовной ответственности пока не предусмотрели.
Поговорив с другом, Александр какое–то время сидел молча, уставившись в одну точку. Чувство вины оттого, что она не может рассказать супругу о своём разговоре с Леонидом, только усиливалось, и Анна не спешила ни о чём расспрашивать — все вопросы сейчас казались фальшивыми.
— Темнит что–то Лёнька… — Саша, наконец, нарушил молчание. — Я ещё тогда почувствовал, что темнит. Не зря это дело на свет достали… Ох, не зря. Что–то серьёзное, но, видимо, такие люди замешаны, что он правды не скажет.
