— Спасибо, — улыбнулась она и исчезла.
То есть он видел, как она возвращается в свою квартиру, открывает дверь, потом дверь закрывается…
Но она именно исчезла.
Остался только слабый и пьянящий аромат ее духов.
И — темнота, в которую он должен был сейчас вернуться.
— «Лица у статуй и вправду были весьма привлекательные. Красивые, добрые и мудрые. Но иногда попадались и другие — торжественные, величавые, даже державные… С человеком, у которого такое лицо, запанибрата не поболтаешь — просто не получится…»
— Как у Ирки Потаповой, — заметил Ник, прерывая чтение.
— Ник! — возмутилась Рита. — Мы договорились, что я читаю тебе до сна… Но это уже пятая глава! А ты спать и не думаешь! Ты даже сопротивляешься сну, я же вижу это!
— Мне не хочется спать, — соврал мальчик.
— Не хочется? А мне очень хочется! Знаешь, как я устала за сегодняшний день? Последняя глава, Ник! И мы оба отправляемся в Нарнию, прямым ходом… — Она снова открыла книгу и продолжила: — «А ближе к середине зала пошли статуи, чьи лица — губы сложены в улыбке, подбородок горделиво приподнят — наводили страх, ибо в их чертах сквозили жестокость и злоба. И чем дальше, тем злобнее и безжалостнее становились их лица. Улыбок уже не осталось, на смену им пришло отчаяние, словно эти люди натворили при жизни столько зла, что сами устрашились содеянного…»
— Ма, что такое «зло»?
Она задумалась.
Как объяснить девятилетнему парнишке эту сложную философскую субстанцию?
— Зло — это… — Она запнулась.
А она-то сама готова дать четкое определение?
— Убийство, — уверенно сказала она. — Предательство…
— Значит, они кого-то убили и предали, — постановил Ник. — Дальше…
— «Последней в ряду справа была женская фигура, облаченная в платье, превосходившее пышностью все прочие. Очень высокая и со взглядом, от которого захватывало дух, — одновременно гордым и яростным. И невероятно красивая…»
— Мама! — подскочил на своей кровати Ник. — Это же ты!
Она недоуменно подняла глаза от книги на его взволнованное личико. Глаза Ника округлились изумленно, и он так смотрел на нее, словно она и была этой самой статуей.
— Да, — хмыкнула она. — Именно… Я невероятно красивая. Красивее трудно найти.
Он уловил ироничную интонацию в ее голосе и взволнованно продолжил:
— Ты самая красивая! Просто ты этого не понимаешь, мама! Ты как эта статуя — стоишь посреди остальных и сама не видишь, какая ты!
— Для тебя — да, — вздохнула Рита. — И то временно… Вырастешь, встретишь девушку и полюбишь ее. Покажется она тебе прекраснее всех на свете. Как эта нарнийская королева… Даже еще красивее.
— Где же я найду такую красивую? — не поверил ей Ник.
— A она может быть какая угодно, — рассмеялась Рита. — Даже если она будет рыжей и конопатой, как Ирка Потапова. А ты остановишься, потому что в этот момент вы окажетесь в одной сфере солнечного влияния…
— Как это? А если ночью?
— Солнце, дружок, никогда не покидает нас. Даже ночью оно продолжает влиять на нас. Поэтому мы живем. И кто в этот момент окажется с тобой рядом — это решает уже Бог…
— А если Ирка окажется?
— Придется смириться с Иркой, — рассмеялась Рита.
— Тогда надо постараться никогда не стоять с ней рядом, — постановил Ник после минуты сложных философских раздумий. — А то это плохо кончится… Придется жить с ней всю жизнь, а она вредная…
Рита снова засмеялась и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.
— Спокойной ночи, малыш, — прошептала она, убирая с его лба прядку темно-каштановых волос.
— Спокойной ночи, — вздохнул он грустно и сонно.
Она поправила одеяло и выключила лампу.
На выходе она обернулась.
Ник уже засыпал, но шевелил губами.
Она прислушалась.
— Ангел мой, ляг со мной, — шептал малыш. — А ты, сатана, уйди с глаз долой…
«Интересно, а это-то откуда? — удивилась Рита. — Странная формула…»
Она закрыла дверь тихо, опасаясь разбудить его, вернуть на половине пути из волшебного царства сна.
Половица скрипнула под ее ногой, Рита чертыхнулась.
На кухне свистел чайник, и Анна Владимировна раскладывала пасьянс.
— Ну, угомонился наш маленький принц? — спросила она.
— Да, — кивнула Рита, наливая себе чай. — Заснул… А ты почему не ложишься? Поздно уже…
— Не спится.
Глаза у матери были грустными. «Как всегда, — подумала Рита. — С той поры, как умер отец. С той поры, как я осталась одна… Единственное, что ее держит сейчас на плаву, — это Ник. Если бы Мариночка побольше дозволяла маме общаться с маленькой Олей!»
Она снова вспомнила, как тогда, когда Оля родилась, у Васьки была идея назвать девочку Аней — в честь мамы, и мама так хотела этого, как будто от того, как назовешь ребенка, зависит твоя связь с ним!
Мариночка капризно скривила губки и впала в задумчивую депрессию. Она впадала в нее всякий раз, когда кто-то делал что-то против ее воли и вопреки скудным представлениям об окружающем мире. Васька сразу начал нервничать, и девочку назвали в честь Мариночкиной мамы. Олей…
Рита вздохнула, подошла к матери и обняла ее.
— Все будет тип-топ, ма, — сказала она, хотя и сама не очень-то в это верила. — Мы с тобой еще красивые тетки… Вот Ник так считает, а он у нас с тобой, как ни крути, единственный мужик в семье. Хочешь не хочешь, а придется ему поверить… Так что не напускай налицо выражение мрачности — мы по-своему счастливые люди…
Она кивнула, но в глазах матери стояли слезы.
— Да если бы ты знала, Рита! — прошептала она. — Если бы ты только знала, какие… — Она не договорила.
Встала немного резко и быстро ушла в ванную.
Плакать…
Рита знала, что она бессильна. Чем она может помочь? Утешить словами?
Иногда ее руки непроизвольно сжимались в кулаки, и, закрыв глаза, она представляла себе, как дает оплеуху этой красивой куколке, позволяющей себе два часа тратить на макияж. Этой странной девице с ангельским фарфоровым личиком и тихим, вкрадчивым голосом, с ее вечной депрессией…
С ее глубоко и тщательно спрятанной и завуалированной жестокостью сердца…
Как будто и для души своей она приучилась подбирать тщательно макияж, чтобы никто не смог разглядеть ее истинной сущности.
Рита не сомневалась, что мать просто в очередной раз получила от своей невестки твердый отказ. Наверняка она сослалась на плохое здоровье.
Оля, как две капли похожая на нее, Риту, должна была расти в твердых устоях той, другой, семьи. И не дай Бог, она вдруг начнет хоть чем-то повторять Риту и Анну Владимировну! Поэтому Мариночка всеми силами старалась препятствовать отношениям бабушки и внучки.
