– Пойди за ней, Мерфи. Если ее вырвет, позови меня, – сказал Маркус.
Ретривер выбежал из комнаты. Спустя несколько минут Мо, покачиваясь, вошла в гостиную.
– Давайте поджарим поп-корн в камине. Я принесу кофейник. Здесь есть розетка? Не хочется бегать туда-сюда.
– Прекрасная идея. Сейчас половина одиннадцатого.
– Осталось полтора часа. В полночь я вас поцелую. Ну, может быть, в одну минуту первого.
– Я не люблю, когда меня используют.
– Я тоже. Я поцелую вас, потому что мне хочется вас поцеловать. Так крепко поцеловать, чтобы у вас носки слетели. Так-то вот!
– А что подумает Кейт?
– Какой Кейт? – Мо расхохоталась и повалилась на кушетку.
Мерфи завыл. Маркус рассмеялся. Успокоившись, Мо сказала:
– Вы мне нравитесь. Вы приятный человек, и смеху вас приятный. Я давно так не веселилась. Жизнь – такая серьезная штука. Иногда необходимо отступить назад и увидеть… как это называется?.. Перспективу. Я люблю аттракционы, люблю иногда вести себя как ребенок. Возле того места, где я живу, есть парк, и я люблю кататься на американских горках. Кейт никогда бы не пошел, так что я хожу туда с моими друзьями.
Хотя это, конечно, не то же самое. А вы хотите пойти и… понаблюдать за людьми? Я повезу вас туда, если вы захотите.
– Возможно.
– Терпеть не могу это слово. Кейт всегда так говорил. Это просто другой способ сказать «нет». Все вы, мужчины, одинаковы.
– Вы ошибаетесь, Морган. Нет двух одинаковых людей. Если вы будете считать всех мужчин кейтами, то многое потеряете. Я сказал вам, что он сопляк.
– О'ке-е-е-й. Ну что, поп-корн и кофе?
– Давайте.
Маркус слышал, как его гостья громыхает кастрюлями на кухне. Дверцы шкафов открывались и захлопывались, кастрюли падали на пол. Он почувствовал запах кофе. Уж не рассыпала ли она его? Он вздохнул, перебрался на кушетку. Через несколько часов она уедет. Как можно было так привязаться за короткое время к чужому человеку? Маркус не хотел, чтобы Морган уезжала. И люто ненавидел этого незримого Кейта.
– Мне придется жарить поп-корн в этом горшке, раз у вас нет специальной жаровни. Я думала, она есть у всех. Ладно, попробуем в горшке; Он, наверное, почернеет, но утром я его почищу. Может быть, правда, его придется выбросить. Я люблю черный кофе.
А вы?
– Черный-пречерный, как вакса.
– Именно такой. Он взбадривает.
– По-моему, вы взяли не ту крышку, – заметил Маркус.
– Не важно, я буду импровизировать.
– И как же вы собираетесь это делать? – спросил Маркус.
***
Крышка взлетела в воздух, и кукуруза разлетелась во все стороны. Мерфи стал ловить зерна и прижимать их к полу лапами. Мо испугалась.
– Ой, я не сумею это очистить.
– Не волнуйтесь, Мерфи подъест все. Он любит поп-корн. Сколько вы положили в котелок?
– Полную чашку. Слишком много? Я так расстроена.
– А я-то как расстроен! – сказал Маркус с пафосом.
Мо налила кофе в кружки.
– Это похоже на патоку, – хмыкнул Маркус.
– Действительно. Пейте. Ну, что вы думаете?
– Во всяком случае, я никогда не пил подобного кофе.
Мо подвинулась ближе к Маркусу.
– Который час?
– Уже поздно. Уверен, что к завтрашнему утру дороги будут расчищены. Телефон заработает, и вы сможете позвонить домой. Я постараюсь найти кого-нибудь, кто бы вас отвез. У меня есть хороший механик, я попрошу его починить вашу машину. Вы надолго к родителям?
– Н-не знаю. Это зависело от… А что вы будете делать?
– Работать. Сейчас у нас много проектов, так что я буду очень занят.
– Я тоже. Мне нравится, как вы пахнете, – выпалила Мо. – Где вы купили тот шампунь?
– Кто-то подарил его мне на день рождения.
– А когда у вас день рождения?
– Десятого апреля. А у вас?
– Девятого апреля. Здорово! Мы оба овны.
– Надо же, – сказал Маркус, обняв ее за плечи.
– У вас хорошо, – вздохнула Мо. – Я люблю домашний уют и много зеленых растений. Наверное, поэтому мне нравится этот коттедж. Он теплый, уютный.
Большой дом тоже должен быть таким, но в большом доме нужны дети, собаки, кошки и куча всякой всячины. Ему следовало сказать ей, что большой дом на холме тоже его. Ему следовало сказать ей о Марси и о будущей операции. Он закусил губу. Нет. Не сейчас. Ему нравилось, что они делали. Нравилось сидеть рядом с ней, ощущать ее присутствие. Он взглянул на часы.
– Без четверти двенадцать.
– Вы думаете, что он приехал, Маркус?
– Он будет болваном, если не приедет.
– Его мать сказала моей, что он не собирается домой на Рождество.
– Ну, может быть, он собирается сделать сюрприз. Может быть, его планы изменились. Все возможно, Морган.
– Нет, вы играете в адвоката дьявола. Но все в порядке. Правда. Я просто переключусь на план «б» и буду жить дальше.
Маркус хотел, чтобы ее жизнь включала и его. Он чуть было не сказал это, но она перебила его:
– Скоро полночь. Готовьтесь. Помните, я сказала, что поцелую вас так, что у вас слетят носки?
– Помню. Я готов.
– Вы готовы. Что-то непохоже…
– Я не хочу, чтобы у меня поднялось давление, усмехнулся Маркус. – Что, если…
– Никаких «если». Я вас поцелую.
– Поцелуи бывают разными. Иногда…
– Не сейчас. Я знаю все о поцелуях. Джекки Бристоль рассказал мне все о поцелуях, когда мне было шесть лет. Ему было десять, и он знал все. Ему нравилось играть в доктора. Он всему научился, наблюдая за своей старшей сестрой и ее другом.
Она была совсем близко от Маркуса, видела бледные веснушки у него на носу. Конечно, он думает, что она просто болтает и ничего не сделает. Что ж, она покажет и ему, и Кейту. Поцелуй – это… это…
Ее поцелуй не был легким. Он был страстным и дерзким. Голова у нее закружилась, а по телу пробежала дрожь. Может быть, дело было в выпитом вине. Морган прижалась к Маркусу всем телом. Он ответил. Мо почувствовала вкус вина на его губах и подумала, пахнут ли вином и ее губы. Слабый стон вырвался из ее груди, когда она отстранилась от него. Его имя было у нее на устах, ее глаза искали его. Она хотела еще, еще, еще… Ей нужно было сказать: «Ну что ж, я сдержала обещание, поцеловала как следует», а потом встать и уйти. Но ей не хотелось. Ей нужно было совсем другое…
– Я все еще в носках, – пробормотал Маркус. – Может быть, вы попробуете еще раз? Или давайте я вас поцелую.
– Давайте, – охотно согласилась Мо.
Он сделал то же, что и она, и даже больше. Она чувствовала его руки на своем теле – теплые, ищущие, требовательные. Она тоже стала ласкать его. Халат внезапно распахнулся, обнажив ее груди, и он коснулся ее соска кончиком языка. Когда ее затвердевший розовый бутон оказался у него во рту, она испытала неизъяснимое наслаждение. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного! Только что она была в одежде, и вот уже она такая же обнаженная, как и он. Они сорвали друг с друга одежду, охваченные огнем желания. Она не помнила, как оказалась на нем, сжав в руке его восставшую плоть. Ее темные волосы упали на лицо Маркуса, когда она наклонилась, чтобы поцеловать его снова. Он взял ее груди в свои ладони и в исступлении стал ласкать их.
