– Бен чокнулся, – заметила Ханна, не обращаясь ни к кому конкретно. – Он оставляет свою дурацкую машину на улице, и его нисколько не заботит, что с ней случится.
Бен рассмеялся звучным теплым смехом.
– Если ее украдут, – возразил он, – то страховка, которую я получу, с лихвой возместит мне потерю. А если какой-нибудь придурок на стоянке помнет ее, то ему придется заплатить.
– Значит, только ради этого я посылал тебя в колледж? – рассмеялся Джек.
– Мне вспоминается моя первая машина, которую я получила в семнадцатилетнем возрасте, – улыбнулась Грейс. – Это было…
– Кстати, о колледже, – прервала ее Ханна. – Я советовалась со своим консультантом, и он думает, что я должна непременно подумать о колледже университета в Беркли. Папа, что ты думаешь по этому поводу?
Грейс взглянула на Джека – интересно, понял ли он, что Ханна опять отодвинула ее, демонстрируя всем, что главную роль в жизни отца играет именно она – и никто другой? Она вспомнила, как Ханна всегда торопится сесть рядом с Джеком на переднее сидение «вольво», куда бы они ни ехали, оставляя возможность Доброй Старой Грейс занять место на заднем сиденье и при этом довольно улыбаться, словно она случайный попутчик, которому очень повезло, что он вообще поймал машину и едет бесплатно. Казалось, что Джек никогда не замечал этого.
– Беркли – хорошая школа, – произнес он. – Но не хуже и Колумбия или Джорджтаун, к тому же до них ближе, черт возьми. Продолжай писать сочинения, как ты уже однажды написала о докторе Фристоуне, и тогда ты сможешь сделать свой выбор.
Грейс увидела, как Ханна метнула виноватый взгляд в ее сторону, словно ожидая, что Грейс напомнит о том, что именно она устроила эту встречу с Ласло Фристоуном, у которого сама Грейс три года тому назад брала интервью для журнала «Нью-Йоркер», чтобы написать его краткий биографический очерк.
– Эй, Крис, надеюсь, в школе тебе еще не начали забивать голову дурацкими мыслями о колледже? – поторопился вмешаться в разговор Джек.
– Я еще только в восьмом классе.
Крис поднял голову от тарелки и наградил Джека таким взглядом, который остановил бы и носорога в самый разгар атаки. Грейс знала наверняка, что Джек только попытался вовлечь его в разговор, и почувствовала, что сгорает от стыда из-за грубости Криса.
– Папа, а ты помнишь, как мы ездили в Вейл кататься на лыжах, когда я училась в восьмом классе? – заговорила Ханна. – Я подумала, а не поехать ли нам опять туда всем вместе на Рождественские каникулы? Как в старые времена… за исключением мамы.
Она весело обвела взглядом всех собравшихся, словно ожидая, что они воспримут ее предложение с большим энтузиазмом.
Грейс сосредоточила свое внимание на том, чтобы наколоть вилкой особенно скользкий кусочек помидора.
Краешком глаза она поймала взгляд Джека, в котором промелькнуло желание защитить ее, и она подумала: "Нет. Ничего не говори. Пожалуйста. Пусть все идет своим чередом".
– А мне хотелось бы, чтобы все мы вместе поехали куда-нибудь отдыхать на праздники, – мягко сказал Джек. – При условии, что у тебя нет других планов, Бен. Вокруг нашего домика все занесет снегом. Как вам эта идея? Грейс? Крис?
В тот момент Грейс словно обдало холодом, как будто температура в комнате упала градусов на десять. За столом воцарилась ледяная тишина.
Когда атмосфера стала невыносимой, Грейс беззаботно произнесла:
– Да я, в общем-то, едва стою на лыжах. Много лет назад, когда Крис был совсем маленьким, я пыталась научиться, но оказалось, что я в этом деле абсолютно безнадежна.
– А может быть, вами занимался не тот тренер, – доброжелательно поддержал ее Бен.
Грейс пришлось опустить глаза, чтобы он не заметил признательности, которая разлилась по ее лицу.
– О, Боже, папа! – сказала Ханна, презрительно надувая губы. – Иногда ты такой недогадливый. Ты что, не уловил?
– Чего я не уловил?
– Рождество! Мы же говорим о Рождестве. Ну ты же знаешь, когда звенят колокольчики и приходит Санта-Клаус. – Ханна повернулась к Грейс и мягким, извиняющимся тоном объяснила: – Мы ведь не отмечаем Рождество, но папа иногда забывает, что не все люди – евреи.
В эту игру играют вдвоем, подумала Грейс и азартно сделала свой ход.
– В моей семье Рождество не означало только звенящие колокольчики и Санта-Клауса. Моя мама каждый раз возглавляла кампанию по сбору еды и одежды для бедных.
Теперь наступила очередь Ханны испытать неловкость. Отчетливо осознав, что ее опередили, она потупила глаза.
– Отец хочет, чтобы я провел Рождество с ним в Мэйконе, – выпалил Крис. Он с безразличным выражением лица обратился к отражению Грейс в темном окне за ее спиной. – Это так, чтобы вы знали.
"И ты, Брут?" Теперь, когда она могла бы рассчитывать на поддержку Криса, он предпочел огорошить ее. Но самое плохое в этом, что она не смела подать и вида, не имела права. Только не в присутствии Ханны.
– Кто-нибудь хочет кофе? – спросила, она изо всех сил стараясь казаться веселой, чувствуя себя актрисой рекламного ролика кофе «Фолджерс». Она поднялась и стала убирать тарелки. – Я надеюсь, что у вас осталось место для сладкого, потому что у меня самый изысканный шоколадный десерт, и я даже мысли не допускаю, что у кого-нибудь на тарелке останется недоеденный кусочек.
– Я помогу тебе.
Джек встал и проворно собрал тарелки, столовое серебро и рюмки.
После того, как на столе появились кофе и десерт, она немного расслабилась. Ханна с явным удовольствием поглощала торт, который Грейс купила в кафе «Бонди». Крис приступил ко второму куску. Бен рассказывал отцу о большом количестве повторных заказов, которые издательство получило на одну из книг, – книгу воспоминаний Уилла Хэрригэна о годах его работы диктором новостей одной из телекомпаний.
Стоило Грейс подумать, что все опасности уже позади, как Ханна вдруг объявила:
– Папочка, мне нехорошо.
– В чем дело, тыквочка? – Джек, озабоченно наморщив лоб, протянул к ней через стол руку и положил свою ладонь поверх ее. – Что-то ты немного позеленела.
Грейс тоже заметила это. Обычно белоснежная кожа Ханны вдруг приобрела серовато-зеленый оттенок, и на ее лбу и верхней губе выступили капельки пота. Наверняка очередная уловка Ханны, подумала она, но тут же ей стало стыдно.
Она поднялась и подошла к Ханне, которая сложила крест-накрест руки на груди и плотно их прижала к себе.
– О, моя дорогая… могу я что-нибудь сделать для тебя? Может быть, дать аспирин или воды?
Ханна так энергично затрясла головой, что ее волосы, собранные в хвост, взлетели кверху, хлестнув по запястью руки Грейс.
– Мой… желудок… О, Боже… Ох, меня сейчас стошнит!
