Теперь-то я стала относиться к внешности пришельцев из зеленого мира гораздо терпимее. Свою набожную сообщницу тоже не нашла, хотелось поздороваться, я бы ее на сей раз не испугалась.
Но кто же кроется под обличьем Валеры? Странный визит. Я прошу Аршака подробнее описать посетителя, кое-что добавляет сестра Нушик, и постепенно, к моему несказанному ужасу, я получаю детальный портрет Даниила, этого мерзавца, с которым имела несчастье встречаться и рассталась незадолго до знакомства с Женей. К сожалению, совершенно избавиться от его общества невозможно, так как мы работаем с ним в одной редакции. Именно он устроил подлянку: сообщил Жене о том, что я журналистка, которая пытается влезть в чужую семью и выудить скандальные сведения об ордене. Я думала, что Даниил вполне удовлетворился своим гадким поступком, утешил оскорбленное самолюбие брошенного любовника, но теперь вижу, что ошибалась.
— Это Данька, — сообщаю Жене. — Сомнений нет. Только что ему нужно, не пойму, зачем он явился в этот дом?
Из комнаты раздается вскрик бабушки:
— Боже мой! Мои тетради пропали, лежали здесь, на столе. Я их Валере показывала.
Выяснилось, что мнимый Валера разговорил старую женщину — старики любят внимание и охотно рассказывают о своей молодости. Бабушка показала ему дневники, читала из них выдержки, теперь тетради исчезли, и я не сомневаюсь, что Данька их попросту украл.
— Такой обходительный молодой человек! — сокрушается бабушка. — О тебе, Катюша, с большим теплом отзывался, наплел, что для него счастье познакомиться со мной — много хорошего слышал от внучки…
— Я убью его!!! Подонок! Чего он хочет от меня?! — почти визжу я и колочу кулаками по столу.
Женя, вместо того чтобы разделить со мной свалившееся несчастье, стоит в стороне, насупив брови, смотрит мнительно и покусывает свою яркую губу, гад такой, небось ревнует. Ну что еще ждать от мужика? Одни рефлексы, ей-богу, первая реакция — приревновать, а уж потом можно и мозги включить.
Я немедленно иду в наступление:
— Убедился теперь, какой Данька подлец? Ну что? Что ты косишься на меня? Я, по-твоему, виновата, что негодяй решил нажиться на мемуарах фронтовички?
Неужели не ясно, сколько бед он принес одним махом: мне нагадил, думает, что статью завалил, раздор между нами посеял, потом втихаря сам как-нибудь использует дневники. Он в журналистике профессионал, ему это раз плюнуть.
В глазах ревнивца занимается искра разума. Слава те господи! Хоть одной проблемой станет меньше. Вторая — где искать проклятого Даньку? Он вполне может дать деру сегодня же ночью — сядет в самолет, и ищи-свищи вора. Мчаться же за ним обратно в Питер ой как не хочется, мы только начали входить во вкус горячего ереванского августа; горожане жалуются на жару, а мы так соскучились по солнцу в чистом небе, где неистребимая голубизна поглощает любое невпопад забредшее в эти края облачко. Гуляй себе в легких платьицах, сарафанчиках, майках с шортами, наслаждайся теплом сутки напролет. Ночью можно в обнимку заснуть обнаженными после любовных ласк, не опасаясь, что влажная кожа остынет в теряющем напряжение воздухе.
От этих мыслей мне хочется завыть. Мой парень тем временем окончательно увяз в раздумьях, — неужели найдет какой-то выход?
— Надо обзвонить все гостиницы, — жестко постановляет он. — Если повезет, перехватим Даниила здесь, а нет, так в Питере он от меня не уйдет!
Вот это да! Не сойти мне с этого места, если в нем сейчас не проснулся его дед. Глаза так и полыхнули холодом. Однажды мне довелось видеть его таким — когда дрался на набережной Фонтанки с хулиганами. Скажу, что Даньке сильно не повезло: рука у Женечки тяжелая, помню, как валил наземь тех амбалов с одного удара. Конечно, рукоприкладства лучше не допускать, но я бы и сама набила Даньке физиономию с превеликим удовольствием.
Весь следующий день посвящен поискам. Я звоню в Петербург, своему редактору. Как я и предполагала, Даниила нет в городе, он якобы взял неделю отпуска и отбыл на остров Пхукет. Судя по всему, выбрал то, о чем потом легче врать, так как ездил в Таиланд год назад.
— Жаль, не на остров Комодо, — бурчу в трубку. — Была бы надежда, что его сожрут вараны.
— Что ты сказала, Катенька? — удивленно переспрашивает редактор.
— Так, ничего, мечты вслух.
Не могу же я пока утверждать, что Данька в Ереване. Не пойман — не вор. Как бы ни была я уверена в его причастности к краже, надо поймать негодяя за руку.
Аршак старается для нас: с утра прибывают его друзья, все строго одеты — в рубашки, брюки, закрытые туфли; меня удивляет такая манера ереванцев одеваться в сорокаградусную жару — даже в то время, когда они не на работе.
Парни рассаживаются за круглым столом в саду и по-деловому обсуждают план действий. Женя тоже принимает участие в разговоре. Ребята из вежливости стараются говорить по-русски, и, надо признать, не у всех это хорошо получается. Иногда они увлекаются и переходят на родной язык, так им намного легче, говорят громко, эмоционально, энергично жестикулируя.
Бабушка тоже не скучает, к ней пришла подруга из соседнего дома, Арев-тати, так ее все зовут — «тати» означает «бабушка», — старушке поменьше лет, чем бабе Насте, всего-то восемьдесят два, она подслеповата, ходит с палкой и много курит. За то время, что я здесь, без сигаретки ее не видела. Самое удивительное, что в доме у нее одни некурящие — сын, невестка и даже взрослые внуки, но все молчат из уважения к старости. В Армении почтительно относятся к старшим.
Арев-тати располагается рядом с нашей бабушкой за садовым столиком и начинает обстоятельно пересказывать утреннюю программу о здоровье, нещадно пыхтя сигаретой. Передачи о здоровье она внимательно смотрит каждый день, после чего донимает всех инструкциями, что надо есть, какие продукты покупать, на каких простынях спать. Благодаря ей я узнала, что в душевой лейке содержится масса микробов, посуду надо мыть только хозяйственным мылом, занавески в ванной — страшнейшее зло, и еще массу ненужных сведений, которыми телевидение забивает мозги доверчивых пенсионерок.
Покончив со здоровьем, Арев-тати переходит к политике. В этом она большой знаток без всяких советов извне. Поначалу следует углубленный анализ личностных качеств известных политических фигур c применением крепких колоритных армянских выражений. Затем Арев-тати сообщает, что по всем признакам надвигается мировой экономический кризис.
— Надо купить несколько килограммов масла и положить в морозильник, как считаешь Настя-джан?
— Ох, Арев, можно, но надолго не запасешься, — покорно вздыхает бабушка. Она предпочитает не спорить с подружкой.
