Эндрю покачал головой.
— Нет.
Я кликнул на аватарку, и Эндрю отвернулся от экрана.
— Все в порядке? — спросил я его.
— Да, — ответил он, глядя на меня, но избегая ноутбука. — Просто не хочу видеть, если он…
— Запостил фотку с другим?
Эндрю кивнул.
— Я не задумывался, пока ты не поинтересовался, встречается ли он с кем — то. — Он покачал головой и прищурился. — И вот он я, пытаюсь заманить его вернуться. Вроде печально, да?
— Нет, — мягко произнес я. — Прежде всего, ты хочешь ответов. Именно этим мы и заняты.
— Получаем ответы?
— Ага.
— Которые мне могут понравиться, а могут и нет.
Я вздохнул.
— Все возможно, — признал я. — Тебе может не понравиться то, что он скажет. Но разве не лучше быть в курсе?
Он кивнул.
Я пролистал ленту новостей на странице Эли.
— Ему стоит поменять настройки безопасности. — Как незнакомому пользователю, мне было видно о нем почти все. Люди отмечали его на мемах и шуточках. За последние несколько недель он постил всего пару раз. — Он ни разу не упомянул о переезде и расставании, — сказал я, и только тогда Эндрю посмотрел на экран.
А потом был обнаружен пост, опубликованный чуть ранее на неделе, где говорилось об этих выходных.
— Кто такая Терри Сантос?
— Они с Эли работают вместе. Дружат. Бывало, мы все вместе куда — нибудь выбирались.
— Она пишет, что собирается отмечать день рождения в «Подвале», и спрашивает, не желает ли он присоединиться.
— Когда?
— Сегодня в восемь.
— А он что написал? — спросил он, наклонившись прочитать пост и комментарии.
Я изложил ответ Эли.
— Сказал, что не хочет завтра болеть на работе, но, может, заскочит на пару часов.
Эндрю перевел взгляд с экрана на меня, и я просек, насколько же близко друг к другу мы находились. В его голубых глазах были серые крапинки, чего раньше я не замечал. Выглядел он чересчур привлекательно, пах просто божественно и сидел очень — очень близко.
— Что ты думаешь?
Дерьмо.
— О чем? — Потому что думал я только о том, как касаюсь ладонью твоего подбородка и целую. Держу пари, твой вкус столь же приятен, как и аромат…
— Об Эли, разумеется.
— О, да, точно. Разумеется, — сказал я, вытряхивая из головы дурацкие мысли. — Нам стоит пойти. Ты и я, «Подвал», вечером.
— Ой.
— Если мы хотим, чтоб Эли увидел тебя на свидании с другим парнем, то нам как минимум надо куда — то выбраться.
— На свидании?
— Мы знаем, что оно не настоящее, но он — то нет.
Казалось, он задумался, стоит ли вообще что — то предпринимать.
— Окей.
— Уверен, что хочешь?
Он посмотрел на меня своими серо — голубыми глазами.
— Ну, да.
Говорил он не очень убедительно, что по непонятной причине меня порадовало. Перед первым появлением на публике у нас в запасе было несколько часов и, тем не менее, нам было, над чем поработать. У меня не было уверенности, кто из нас будет больше сопротивляться. Обычно мне не составляло особого труда приблизиться к клиенту и при этом не задумываться. Эндрю был другим. Я посмотрел на часы.
— Что ж, у нас есть немного времени. Может, нам стоит немного попрактиковаться?
— Попрактиковаться?
— Да, — я с трудом сглотнул. — Ну, знаешь… нашу историю для публики о знакомстве, держаться за руки, типа того.
Он побелел.
— Ой.
— Не такой уж я и мерзкий, — пошутил я лишь наполовину.
Эндрю покраснел.
— А, нет. Определенно нет. — Он поднялся из — за стола и вошел в маленькую кухню. Прислонился к стойке, скрестил руки, потом выпрямил, словно пытался перебороть привычку, а затем засунул их в карманы. Прочистил горло и заговорил: — И что же мы расскажем людям о знакомстве?
— В прошлые выходные твоя сестра и моя лучшая подруга встретились на свадьбе, — сказал я.
— Ну, фактически так и было, — растеряно произнес он.
— В точку. Лучше всего придерживаться правды, — объяснил я. — Таким образом, если Эли наткнется на Сару на улице или в магазине и застанет врасплох вопросами, никому не придется врать.
— Не думаю, что он поведется, — тихо проговорил он, — на происходящее между тобой и мной.
— Почему же?
Он уставился на меня так, словно я упускал очевидное.
— Не начинай сначала свой идиотизм про «посмотри на меня», — с ухмылкой сказал я. — Разве что тебя смущают татуировки, а Эли в курсе. Ты об этом? — Я показал ему, каким образом можно скрыть чернила. У меня не было татуировок на кистях, шее, груди, да и на спине, если уж на то пошло. Исключительно «рукава». — Я могу надеть рубашку с длинными рукавами, и он даже не заметит.
Эндрю покачал головой.
— Нет, ничего не меняй, — тихо изрек он. Потом дернул плечом. — Все дело в «ты стильный, а я нет».
— Ну, да, точно, — сказал я, поднимаясь. — Я просто какой — то парниша с четвертой страницы «Геи — модники», а ты модель с обложки «Кул».
Он расхохотался и покачал головой.
— Ты меня понял.
— Нет, не понял. Но знаешь что? Все не важно. Если он склонится к выводу, что наше пребывание вместе выбивается из всех правил, то мы, по меньшей мере, привлечем его внимание.
Он задумался.
— Правда.
— Когда мы на людях вместе, и я беру тебя за руку, ты отпихнешь ее?
Он покачал головой и прошептал:
— Нет.
Я чувствовал жар его тела, чувствовал его нервозность. Или, может, это был я? В любом случае, воздух между нами наэлектризовался. Безусловно, я находился рядом с другими клиентами — держал за руку, танцевал, даже целовал — но по большому счету это была игра. Я исполнял роль, ни больше, ни меньше.
Так почему же я нервничал? Может, образно выражаясь, слишком много времени прошло между двумя рюмками? Может, мне стоило куда — нибудь сходить и оторваться? И, может, по завершении дела именно этим мне и стоит заняться?
Я не знал, почему Эндрю был иным. Он был интересным, разумеется, умным и мог меня рассмешить. Сначала я решил, что он просто скромничал по поводу своей работы и музыкальных талантов, но чем ближе я его узнавал, тем больше убеждался: он вообще не скромничал. Он не обращал внимания.
Мне пришлось задуматься: что за херня у Эли в голове, если он ушел от него?
Именно тогда я осознал, что он держал меня за руку столь же крепко, как и я. Его рука не просто мягко покоилась в моей руке. Большой палец бегал по моей ладони, а остальные стискивали мои пальцы. Было уютно и тепло, но главным образом — очень приятно.
Я проглотил неожиданно выросший в горле ком.
— А если нам придется танцевать?
Ответ занял у него минуту. Меня интересовало: он замечал статические разряды между нами, или их было видно только мне?
— О, я не танцую.
— Ладно, справедливо, — сказал я. Меня устроило. Некоторые не любили танцевать, что было вполне нормально. — А если будет громко играть музыка, и мне придется придвинуться ближе? — спросил я. Голос был сиплым от шепота и попытки вдохнуть воздуха.
Он быстро моргнул и облизнул нижнюю губу. Наши ладони все еще были переплетены. Я поймал вторую его руку и развел их в стороны. Медленно наклонился, даже без прикосновений ощущая его тепло, и, проигнорировав великолепный запах, приблизил губы к его уху.
— Так нормально?
Он кивнул, и, почти не сомневаюсь, не дышал.
Я отступил назад, чтобы увидеть его лицо, но руки так и не отпустил.
— Если он посмотрит на нас, я могу наклониться и что — нибудь проговорить тебе на ухо. Но только для привлечения внимания.
Он прокашлялся.
— И это срабатывало с другими парнями?
— Клиентами? — уточнил я. У меня было четкое разделение между парнями, которые мне нравились, и парнями, с которыми я работал. — Обычно срабатывает, да.
Он протяжно выдохнул.
— О, ладно.
— А поцелую я тебя, только если потребуется «скрепить сделку», — пояснил я. — Типа пан или пропал. Ему либо будет плевать, либо он намекнет, что не оценил мои прикосновения к тебе. Но если я все — таки тебя поцелую, ты должен верить: все происходит только потому, что Эли смотрит и воюет сам с собой, подходить или нет. Просто подыграй.
