Он выглядел потрясенным.
— Такое случалось?
Я послал ему улыбку.
— Нет.
На лице отразилась задумчивость, и он положил вилку на пустую тарелку.
— Ты целуешься со всеми клиентами?
— Хочешь знать, придется ли нам?
Он кивнул.
— Если это привлечет внимание Эли — да. Если это вынудит его возжелать закинуть тебя на плечо и утащить в свою пещеру, снова сделать тебя своим — да. — Я позволил ему минутку обо всем подумать; сомнений не было, в голове у него проносился видеоряд. — Клянусь, я отлично слежу за гигиеной полости рта, у меня сверхмягкие губы, а язык подключается, только если это оправдано.
Он громко загоготал и снова покраснел. Господи, он был таким простым.
— О… эм… точно.
Я поменял тарелки местами и выставил вперед блины, сбоку пристроив варенье, чтоб он смог попробовать. Что также дало ему время собраться с мыслями.
— В общем, думаю, сегодня мы могли бы пробежаться по расписанию Эли.
— Ой. — Он с трудом сглотнул. — Конечно.
— Можем провести небольшое расследование, — объяснил я. — Промониторить его «фейсбук», узнать, где он бывал, что — то подобное.
Он задумчиво кивнул.
— Окей.
— В курсе, где он живет?
Он насупился и покачал головой.
— Нет.
— Где он работает?
— В центре.
— Чем занимается?
— Работает в типографии на Уилшире.
Не так уж и далеко.
— Хобби? Зал? Любимые бары?
— Мы состоим в одном и том же клубе, но с тех пор я не видел его там, — сказал Эндрю. — Мы ходили в несколько баров в Эхо — Парке — не моя стихия.
— А какая у тебя стихия?
Он прокашлялся.
— Недалеко от его работы есть джаз — бар. Великолепная еда, невероятная музыка.
— Ты любишь джаз?
Он кивнул.
— Люблю. — С невинным выражением лица он подцепил вилкой марокканских блинчиков с медово — инжирным вареньем, закинул в рот и застонал — глубоким, хриплым, восхитительным стоном, отчего по моему телу побежали мурашки, а по члену прокатилась волна приятной боли. — О, боже мой, — пробормотал он.
Я уставился на него. Господи, что это был за звук. Если он так стонал от еды, я бы с удовольствием послушал его в постели.
— Что? — спросил он, вырывая меня из похотливого оцепенения.
Черт. Меня поймали на подглядывании. Я поерзал на стуле, стараясь подавить наполняющее член желание, и прочистил горло.
— Блинчики хороши, да?
Он кивнул.
— Очень хороши. — Он положил в рот очередную порцию, но в этот раз вздохнул. Я почти расстроился.
Зинеб появилась возле столика с проницательной улыбкой.
— Ему нравится джем, да? — спросила она и пихнула меня локтем. — Или он издает эти звуки для тебя? Заметно, что ты в восторге, Спэнсер.
Эндрю чуть не выронил вилку, но смущен был именно я. Щеки вспыхнули от прилива тепла, и мне пришлось прятаться за смехом, но я краснел. Иисусе. Хотелось умереть.
Шок Эндрю перешел в стыдливость, хотя он не стал таким же бардовым, как я.
— Было громко?
Я решил поглумиться.
— О, да.
— Ой, — тихо сказал он. Он не смеялся. Он смотрел на Зинеб. — Прошу прощения.
Она взяла со стола пустую тарелку и рассмеялась.
— Не стоит извиняться. Спэнсеру понравилось. — Она похлопала по моему плечу и отправилась обратно к стойке, а меня окатило новой волной позора.
— Мне реально неловко, — прошептал он.
Дерьмо. Я схватил его за руку и сжал ее, решив не пускать ситуацию на самотек.
— Не надо. Это моя вина. Мне не стоило… — Я покачал головой. — Хочешь уйти отсюда?
Он кивнул. Все еще держа его за руку, я поднялся и пошел к стойке, отпустив его, только чтоб оплатить по счету. Протянул Зинеб свою карту, молясь, чтоб она не смутила меня еще больше.
Не повезло. Она сладко улыбнулась.
— Я так рада видеть Спэнсера с мужчиной, благодаря которому он счастлив.
Я рассматривал возможность начать молиться богам землетрясений, чтоб они встряхнули Сан — Андреас, земля разверзлась и полностью меня поглотила. Но вместо этого стоял там как дебил, став темно — розового оттенка, и пробормотал:
— Спасибо вам, Зинеб. Вы вообще сегодня не опозорили меня.
Она вернула карту, глядя на меня в замешательстве.
— Что? Ты не влюблен в этого мальчика?
Я покачал головой и проглотил ком в горле, который, скорее всего, был моим сердцем.
— Спасибо, Зинеб. До следующего раза.
Она еще больше пришла в замешательство.
— Но, Спэнсер, на других парней ты смотришь иначе.
Чтоб не оказаться на линии огня с ложной информацией, я сграбастал руку Эндрю и потащил его из кафе, на выходе помахав Зинеб. Промчавшись около двадцати метров по улице, я отпустил его руку, упираясь ладонями в колени и переводя дыхание.
Эндрю поразил меня своим смехом. Я ожидал целый список реакций от гнева до стыда, даже возмущения. Но хохот? Я посмотрел на него.
— Чего тут веселого?
— Ты, — ответил он. — Выражение твоего лица.
— Она до чертиков смутила меня!
— Она смутила тебя? Да она всему кафе поведала, что я издаю звуки, которые тебе нравятся!
— Ну, должен сказать, твои секс — звуки — просто бомба.
Он вытаращил глаза и разинул рот.
— Мои кто?
Теперь настала моя очередь смеяться. Я выпрямился.
— Неважно. Давай просто забудем все, что она сказала.
Он глазел на меня.
— Мои секс — звуки?
— То, как ты стонал, — пояснил я, кашлянув. — Было… до ужаса сексуально.
Он скрестил руки, потом выпрямил, затем засунул в карманы. Выглядел он довольно взбешенным, но окрасивший его пылающий румянец выдал с головой.
— У тебя привычка такая — нести неуместную фигню?
— Только когда парни издают неуместные стоны, вынуждающие меня думать о развратных вещах, что приводит к озвучиванию такой фигни вслух. — Я пожал плечами. — И вообще, по мне так вполне уместно сказать правду. Твои стоны очень эротичны.
Он закрыл глаза ладонью.
— О, Господи. — Его рука опустилась вниз, и он уставился на меня. — Не могу поверить, что ты это произнес.
— Не могу поверить, что ты об этом не знаешь, — ответил я. — Никто никогда не говорил тебе?
Он был в ужасе.
— Мы не будем вести такую беседу. Вето.
Я захохотал и кивнул на тату — салон.
— Пошли, нам надо отследить твоего приятеля.
Салон был открыт. Я придержал дверь для Эндрю.
— После вас.
Он вошел внутрь и засунул руки в карманы — верный признак его нервозности или неуверенности. Эмилио пребывал на рабочем месте, а на стуле сидело знакомое лицо с обнаженной и украшенной чернилами грудью.
— Здорова, Спэнсер! — крикнул Эрик, протягивая руку.
Я ударил по его кулаку.
— Привет, мужик. — Эрик был постоянным клиентом. Я пристально посмотрел на многообещающий рисунок на его груди. — Выглядит круто.
Эмилио без отрыва от работы произнес:
— Эй, Спэнсер, можешь подать проспиртованную вату?
— Разумеется, — ответил я, направляясь к шкафу, где у него все хранилось, и положил коробку на столик рядом с его рукой. — Лола и Габ еще здесь?
— Ага, — донесся голос Лолы. — Вторая кабинка.
Я кивнул Эндрю, безмолвно приглашая пройти за мной, и повел его в дальнюю часть салона к приватным кабинкам. Шторка была слегка приоткрыта, и я нырнул в зазор головой: Габ лежал на столе, а Лола и Даниэла стояли возле него, осматривая его зажатый сосок.
— Привет, — со смешком сказал я. — Мне стоит поинтересоваться?
Габ закатил глаза.
— Лола хочет проколоть мне соски.
Я вошел, а Эндрю остался возле входа с выражением шока и нездорового любопытства на лице. Я взглянул через плечо Лолы на вытянутый и зажатый сосок Габа. Он еще не был проколот, но Лола держала в руке иглу.
— Ты собираешься колоть?
Она взволнованно кивнула.
— Даниэла контролирует, но да, я проткну кожу и вставлю маленькую штангу. — Даниэла занималась пирсингом и позаботилась, чтоб все прошло идеально.
Габ вздохнул.
