Однако, чем ближе она была к старому дому, тем дальше были мысли о приключении, а их место занимала паника. Сердце забилось быстрее, и ей пришлось остановиться на одной из живописных точек шоссе, чтобы перевести дыхание. Она прислонилась к длинной каменной стене и посмотрела на океан. Давно Эллисон не видела Тихий океан. Панама-Сити-Бич не считается.
Белые волны бились о пляж, и она знала, что эти сине-серебряные воды были подобны песне сирены — прекрасные, да, но холодные и смертельные. Живописный указатель предупредил, что то, на что она смотрит, было не просто красивым океаническим ландшафтом, а пресловутым кладбищем Тихого океана. Вереницы кораблей утонули в этих водах. Неудивительно, что доктор Капелло назвал свой дом «Дракон». Эллисон казалось, что все, что потребуется — это два шага вперед, и она упадет с этого края света в забвение. Подумать только, ведь когда-то она плавала здесь. Ну, если она была достаточно храброй и достаточно глупой, чтобы плавать на кладбище, то могла бы быть достаточно храброй и достаточно глупой, чтобы вернуться домой на один час.
Немного успокоившись, Эллисон забралась в машину и направилась на юг, к мысу. Повсюду стояли симпатичные пляжные домики на склоне холма с видом на океан. Здесь было уединенно и одиноко, а дом доктора Капелло был самым изолированным, на целую милю дальше от мыса, и расположенный на уединенной косе в самой гуще леса. Она не знала названий улиц, и навигатор не помогал. Она выключила его и позволила воспоминаниям вести ее вперед.
Эллисон остановилась и вышла из машины в конце длинной извилистой дороги, что вела от шоссе к пляжу. Кованые железные ворота длиной восемь футов, которые тянулись через вход на подъездную дорогу, были открыты, но опять же они всегда были открыты. Железо и морская вода — не лучшая комбинация, поэтому ворота были настолько ржавыми, что она сомневалась, что их можно будет когда-нибудь снова закрыть. Девушка шагнула через ворота туда, где деревья расступались. Много лет назад она стояла прямо здесь с доктором Капелло, когда он впервые показал ей дом, ее новый дом.
— Видишь его? — спросил он ее. — Видишь дракона?
Она закатила глаза, слишком умная для своего возраста.
— Это дом, — ответила она. Большой дом, да. Большой странный дом с сине-зеленой черепицей и квадратными башенками на крыше, но все-таки это был дом.
— Не смотри на дом, — попросил доктор Капелло, садясь перед ней на корточки. Он показал на океан. — Смотри туда. Смотри на воду. Ты увидишь дом боковым зрением. И тогда скажи мне, что он не похож на дракона.
Она тяжело вздохнула, так вздыхают дети, когда взрослые оскорбительно отзываются об их интеллекте. Но все равно сделала, как ей сказали. Она долго смотрела мимо дома на океан. Она увидела белые волны, которые приходили и снова уходили. И вот боковым зрением она увидела дракона.
Он сидел, этот дракон, чопорный, как кошка, с изящно сложенными лапами, прямой спиной и высоко поднятой головой — квадратная башня на верхнем высоком уровне. Зеленая залитая дождем черепица была чешуйками, мерцающие окна — крыльями, а серая колода — хвостом, обвитым вокруг ног. Глядя на квадратную башню, она могла разглядеть затылок, и это означало, что дракон тоже смотрел на океан, также, как и она.
— Я вижу его…, - выдохнула она. — Я вижу дракона.
Доктор Капелло тихо засмеялся.
— Зимой, когда мы пользуемся камином, у него из носа идет дым.
— Он опасен?
— О, очень. Он не был бы драконом, если бы не был опасен.
— Он милый. — Дракон был таким милым, что она не смогла удержаться, чтобы не посмотреть на него поближе. Она перевела взгляд с воды на дом и в мгновение ока…
— Он исчез, — сказала она.
— Ну, так происходит, когда подходишь слишком близко к магическим существам. Ты можешь увидеть их, только если не смотришь на них.
— Это глупо.
— Это магия. — Доктор Капелло развел руками, словно говоря, что не он придумал эти правила. — Он волшебный, но хрупкий. Тебе стоит быть с ним очень аккуратной.
Хотя ей было уже двадцать пять, Эллисон не могла не искать дракона на том месте, где стоял дом. Она смотрела на воду, позволяя дому появиться на периферии зрения, как это было с ней восемнадцать лет назад. Сначала ничего не случилось. Она видела лишь дом. Все волшебство ушло. И когда она уже готова была сдаться, залезть в машину и уехать, то увидела его. На долю секунды она увидела, как черепица трансформируется в чешую, крыльцо в хвост, а окна на третьем этаже мерцают, как серебристые крылья.
Возможно, в старом доме есть еще немного волшебства.
При виде места, которое когда-то был ей домом, сердце Эллисон ёкнуло. Ей захотелось развернуться и уехать, не оборачиваясь. По этой причине она никому не сказала, что возвращается. И все же она села за руль и поехала по дороге, ведущей к дому. Она припарковала машину там, где это всегда делал доктор Капелло. Сегодня здесь не было машин. Эллисон вышла и направилась к парадному входу по дорожке, вымощенной камнем. Она сделала вдох и позвонила в звонок. Когда ответа не последовал, она постучала. А когда вновь не последовало ответа, вышла на террасу. Дом находился настолько близко к пляжу, насколько возможно. Пляж в тот день был пустынным. Казалось, никого нет.
Эллисон не знала, что делать. Роланд сказал, что дома всегда кто-нибудь есть, но, казалось, она появилась именно в тот момент, когда никого нет. Возможно, она приехала слишком поздно. Может, доктора Капелло уже не стало. Сожаление отдавало медным привкусом на языке, и она чуть не заплакала от разочарования. Эллисон так отчаянно пыталась убедить себя, что совершает эту поездку, чтобы очистить совесть, но слеза, которую она пролила, была доказательством, что она приехала сюда ради чего-то большего, чем просто выполнить долг перед хорошим человеком, который заботился о ней много лет назад.
Она действительно хотела обнять доктора Капелло еще раз.
Вдруг со стороны дома раздался звук, и Эллисон обернулась, внезапно встревоженная и напуганная. Это был резкий громкий звук, сопровождаемый звуком, похожим на хрюканье. Потом она еще раз его услышала. И еще раз.
Она обошла террасу и свернула к деревянной двери, которая, если она правильно помнила, вела к саду диких цветов доктора Капелло, который, как и «плохие дети» ее тетя Фрэнки часто называла оксюмороном.
Тихо и осторожно Эллисон открыла запор на воротах и толкнула дверь. В десяти метрах, повернувшись к ней спиной, стоял мужчина и рубил дрова. Он был одет в желто-черную клетчатую рубашку и был высоким, широкоплечим, его волосы были затянуты в короткий хвост на затылке. Он поднимал топор с легкостью, а опускал его с точностью. Еще одно бревно разрублено, и две половины упали на землю по обе стороны от пня.
Мужчина направился за следующим поленом, но остановился. Он выпрямился и обернулся. Должно быть, он заметил ее боковым зрением. Он позволил лезвию топора вонзиться в пень и оставил его там, направляясь к ней.
Он сделал вперед всего один шаг и ступил в тень, отбрасываемую деревом, и стоило ему вновь из нее выйти, мужчина стал двенадцатилетним мальчиком. Пропали джинсы и рубашка, широкие плечи и сильные предплечья, и появился мальчик двенадцати лет, одетый в черные баскетбольные шорты и футболку с отрезанными рукавами.
Эллисон вспомнила…
Она вспомнила, как впервые увидела его на террасе. Мистер Самый-Главный-Пока-Папа-В-Отъезде. Они с доктором Капелло стояли под большим черным зонтом. Дождь превратился в мелкую морось. Она подумала, что было очень смешно, что мальчик сидит на террасе, развалившись на кресле, словно загорая, но под дождем. Загорая под дождем?
— Роланд? — сказал доктор Капелло. — Подойди, познакомься с Эллисон. Эллисон, это мой сын Роланд.
Мальчик с такими длинными ногами, что ей стало интересно, видит ли он вообще их, медленно поднимается с шезлонга и подходит к ней. На Роланде были солнцезащитные очки с каплями дождевой воды на стеклах. Он поднял их на голову, чтобы убрать влажные волосы с лица. Мальчик долго смотрел на нее, потом на отца.
