Миновав ворота, Марианна зашагала легко и бодро. Дороги здесь чистили регулярно, ни снежинки, ни грязинки, хороший асфальт, плиточные пешеходные дорожки с подсветкой по краям.
Дома такие, что сразу видно – люди в них живут ох какие небедные. Заборы высокие, с железными кольями сверху, словно внутри прятались средневековые феодалы, готовые обороняться от других феодалов.
Дома за заборами однотипные. Генеральный архитектор поселка вдохновлялся неоготикой: на строениях в изобилии имелись эркеры, остроконечные крыши и нелепые башенки. Впечатление портили стеклопакеты в стрельчатых окнах, ядовито-желтая штукатурка на стенах и поганкообразные тарелки антенн. Дорого-богато, но безвкусно, вынесла вердикт Марианна.
Интересно, в каком из этих архитектурных монстров живет миллионер Аракчеев? Марианна пригляделась к номерам. Ей был нужен дом номер 17. Однако нечетный ряд оканчивался номером 15, дальше начинался лес – замечательный хвойный бор, красивый даже в такую пору.
И тут Марианна пригляделась и увидела за сосенками забор – солидный, из старого потемневшего кирпича. А на заборе белел элегантный кругляшок с заветным номером 17.
Марианна прошла мимо осевших от оттепели сугробов (удивительно, снег белый даже ранней весной, не черный, как в городе) и попала к каменной арке, в которой прятались чугунные ажурные ворота невероятной красоты. Ворота были открыты. Миллионер Аракчеев излишней подозрительностью не страдал. Заходите, гости дорогие, берите, что хотите.
Марианна толкнула рукой холодный и мокрый чугун, створка скрипнула зловеще, как бывает в фильмах ужасов, когда героиня входит в дом с привидениями.
Дорожка продолжалась за воротами, петляла между сосен, вела вглубь мрачного бора. «Кто строит дома посреди леса?» – подивилась Марианна. Странный он какой-то, этот миллионер Петр Аракчеев. Может, маньяк? Или так любит собирать грибы, что решил поселиться поближе к местам их обитания?
Однако скоро сосны поредели и остались позади, дорожка покружилась между облепленных снегом кустов, вывела на липовую аллею, в конце которой открылось пространство двора и замаячила громада дома.
Марианна встала как вкопанная.
Дом поразил ее в самое сердце.
Не новострой, не типовая поделка! Перед ней красовалась настоящая помещичья усадьба. Мощная и величественная, классического стиля. Двухэтажный корпус и флигели стоят на добротном каменном основании, выкрашены в приятный салатовый цвет. Наличники белые, с резными вазами и венками. Девятнадцатый век, без шуток! Из строгой треугольной крыши торчат трубы, из одной идет дым.
Вполне вероятно, что именно в этом доме жил аристократический предок миллионера Аракчеева. В советские времена здесь был санаторий или Дом культуры. А потом, как сейчас водится среди скоробогатеев, Аракчеев выкупил родовое гнездо. Поди, теперь смотрит на своих соседей свысока, как самый феодалистый феодал.
Марианна почесала ручкой зонтика затылок, философски пожала плечами – какое ей дело до миллионерских причуд? И вообще, хватит относиться к Аракчееву с предубеждением. Он не виноват, что богач, и что его пра-пра...и т.д.-дедушка пользовался плохой репутацией.
Она зашагала к крыльцу, осматривая просторный участок вокруг усадьбы. Летом тут должно быть мило, отличное место для отдыха и безделья. Но сейчас, в переходный сезон, когда кругом – ноздреватый наст, похожий на старое одеяло, а на голых кустах нахлобучены снежные шапки, сложно судить о красотах природы.
Справа от дома виднелась идеально чистая подъездная дорога для автомобиля. Слева – плотно сбитые сугробы, между ними протоптаны узенькие дорожки, словно обитатели дома на прогулки выбирались украдкой и ненадолго. Одна тропинка вела к заледенелым качелям. Они уныло поскрипывали, тревожимые восточным ветром.
Марианна решила, что насмотрелась достаточно, поднялась по скользкому крыльцу, чуть не упала. На разъезжающихся ногах добралась до двери и храбро нажала кнопку звонка.
Вдалеке разлилась сказочная трель. «Чайковский, марш из “Щелкунчика”», со знанием дела отметила Марианна. Что ж, вкус у господина Аракчеева неплохой.
Дверь распахнулась, на пороге показалась высокая, фигуристая дама неопределенных лет.
– Вы репетитор? – сурово поинтересовалась дама звучным – нет, скорее зычным голосом. – Представьтесь, пожалуйста.
Марианна произнесла свое имя, подавляя желание встать по стойке смирно.
– Заходите, мы вас ждем, – приказала дама.
Марианна вошла в дом и попала в просторную прихожую. Ее охватила робость, потому что прихожая была очень чистая, с белым ковриком на белом паркете, пуфиками, обтянутыми белой кожей, и невидимыми светильниками в высоком потолке.
Дама, стоявшая среди этого белоснежного великолепия, помимо строгого голоса, обладала повадками императрицы. В юности она была эффектной блондинкой, и очень хотела пронести этот эффект сквозь года. Увы, перестаралась.
Кожа на ее скуластом лице была гладкая и упругая, как резина. Рот хищный, алые губы сложены в любезную улыбку с оттенком превосходства. Брови тонко выщипанные, заштрихованные коричневым карандашом. Пепельная челка лежит ровной полосой над бровями, на висках и шее ниспадают длинные локоны.
Вряд ли дама хотела добиться сходства со знаменитым клоуном Куклачевым, но тем не менее она могла быть его двойником женского пола.
Одета она была, словно собиралась в театр: в сером платье с кружевными рукавами, на шее жемчуга, на ногах лакированные лодочки сорок пятого размера.
– Меня зовут Валентина Андреевна, я у Петра Аркадьевича служу экономкой, – последнее слово дама выговорила со вкусом. Наверное, это была почетная должность и Валентине Андреевне очень нравилось ее занимать.
Экономка осмотрела Марианну с ног до головы, ее выщипанные брови поднялись.
– Где вы так испачкали обувь?
– У вас в поселке грязь, – начала оправдываться Марианна, как всегда делала перед людьми, имеющими над ней хоть какую-то власть. Во власти экономки было пустить ее к миллионеру Аракчееву в грязной обуви, или же выгнать прочь, к собакам, на мороз.
– Вы шли через поселок? – поразилась экономка. — С автобусной остановки? Но почему же не наняли такси?
Марианна пожала плечами и промямлила:
– Так получилось.
– Вам придется разуться, хотя это у нас и не принято. Этот русский обычай – снимать обувь у входа – ужасно вульгарный! Я дам вам гостевые тапочки, – смилостивилась дама. – Пальто можете оставить здесь.
Марианна сделала как велено. Стянула сапоги, заляпав грязью белоснежный коврик (экономка Валентина страдальчески поморщилась), сняла пальто, шапочку.
Хотела поправить волосы перед зеркалом – прядки опять выскользнули и торчали во все стороны – но Валентина не дала ей времени прихорашиваться. Она пошла вглубь дома и поманила гостью за собой.
Марианна только и успела подхватить сумку и зонтик и побежала следом, шлепая тапочками. Они были ей не по размеру и сваливались с ног.
– Петр Аркадьевич ждет вас в гостевой приемной, – пояснила дама на ходу.
О боже, у него есть гостевая приемная! Что за зверь такой – гостевая приемная? И наверное, еще есть библиотека, пуншевая, курительная, бильярдная, сауна, игровая… что там еще бывает в таких домах? Кладовая для призов, полученных на яхтенных гонках? Людская для прислуги?
Легко верилось, что у Петра Аркадьевича могли иметься все эти комнаты и разные другие. Потому что его дом был настоящей барской усадьбой – если исключить вполне современную прихожую.
Здесь были деревянные полы со скрипом, часы с маятником и кукушкой, на высоченных потолках – лепнина. За стеклами готических буфетов белели фарфоровые статуэтки. В просторной зале, что мелькнула в арочном проеме, блестела туша рояля. Натертый паркет так и манил разбежаться и прокатиться на пятках, как по льду. Или пройтись в менуэте в паре с учтивым кавалером.
Однако Марианне мерещилось, будто она оказалась в музее. Пахло бытовой химией и дорогим французским ароматизатором воздуха. Антиквариат имел подозрительно стерильный вид. Стулья с ажурными спинками стояли строго в ряд. На скатертях и кружевных салфеточках ни морщинки. Того и гляди, наткнешься на столбик с цепочкой и надписью «Трогать запрещено». Кругом торжественная тишина – чихнуть страшно.
