Принцеска билась подо мной, стонала, выкрикивала мое имя, звучащее сладкой музыкой в ее порочных губах, обхватывала мои бедра ногами, врезаясь пятками в ягодицы, словно понукая, словно приказывая быть еще грубее, еще жестче. И это отлично совпадало с моими желаниями. Хотелось ее одновременно придушить, затрахать до обморока и зацеловать до безумия. Так дико я сексом еще никогда не занимался. И не получал от этого такого бешеного удовольствия. И не кончал так долго и ярко. С удовольствием помечая нежную кожу Принцески укусами, засосами, синяками от пальцев и спермой. Мне казалось, что только так я полностью удовлетворю свое животное желание… Не желание даже – похоть, непонятно, откуда взявшуюся.
Я почему-то решил, что поговорим мы потом. Между третьим и четвертым заходом. Или между четвертым и пятым… Но как раз тогда ей захотелось пить, а мне не захотелось, чтоб кто-то сюда заходил к нам, чтоб хоть кто-то видел ее, такую, измученную, затраханную, с горящим взглядом и спутанными волосами. Это только мое зрелище. Личное. Только для меня такое. Я оделся и вышел за водой. А, когда вернулся… Випка была пуста. Охрана на выходе сказала, что Принцесса села в такси и умотала.
Я вернулся в вип и со всей дури ебанул стакан и графин о стену. Потом оплатил счет и поехал домой. По дороге прикидывал свое состояние. Каково это – ощущать себя мужиком по вызову? Выходило хреново. Но, как ни старался, разозлиться именно на Принцеску не получалось. То ли виной тому были ее слезы горькие в самом начале встречи, то ли то ощущение невозможной искренности, с которой она отдавалась мне… Не играют так. Точно знаю. Значит… Значит, не могла по-другому. Почему?
Ответ на свой вопрос я получил, когда приехал домой и полез в интернет, внимательней рассматривая рожу придурка, лапающего Принцеску на камеру. Недавно выложенная фотка. Кольцо в красной коробке, с огромным камнем. Букет длинных роз кровавого цвета. Слащавая надпись: «Самой лучшей девушке на свете – моей невесте». И лицо Принцески. Улыбающееся. А в глазах – паника. Я ей набрал тут же. Не знаю, зачем, что хотел сказать… Что спросить. Но она не ответила. Потом пришло смс «Прости меня, пожалуйста». А потом она меня заблокировала.
8. Алина
Я не понимаю, зачем вообще все это делаю. Вернее… Понимаю. Наверно. Тупая ситуация, в которой я оказалась из-за своего неумения отстаивать себя и подростковых всплесков, настолько частых и глупых, что на них уже никто не обращает внимания, все больше превращается из ситуации в воронку. И засасывает меня с дикой скоростью. Вот я и цепляюсь за то, что считаю незыблемым. За того. За того, кто может защитить. Не хочет, но может.
Это очень странное ощущение. Всегда считала, что моя защита и опора – папа. Он любой ситуации мог вытащить меня из проблем, из беды. В любой. Кроме той, в которую сам меня толкнул. А в руки Расщепаева именно он меня отправил. Еще и ленточкой перевязал, праздничной.
А я сразу и не поняла, что характерно! Настолько не ожидала от него подобного, настолько не была готова в такому поведению, что вначале лишь недоумевала и смеялась. Потом, после того, как придурок Вовка в приватной беседе ляпнул, что папаша его уже все решил, и скоро будет свадьба, так что ты готовься, коза, я офигела. Ляпнула придурка по роже и пошла к отцу за разъяснениями. Ну и как вы думаете, получила я их? А вот нифига! Вообще не получила! Отец, с непроницаемым лицом, сухо подтвердил исходные данные про свадьбу и жениха, дату оставил на усмотрение Расщепаевых. И ни мои крики, ни мои слезы, ни угрозы всякие и многое другое – не помогли. Генерал Савин, когда ему было надо, мог в легкую превратиться в совершенно деревянное существо, которое ничего не трогает. И никто.
Это случилось уже после моей феерической прогулки по родной стране в компании странного и интересного чувака с няшной рожицей и опасным взглядом.
Вот честно, знала бы, что так будет, не возвращалась бы! Не возвращалась! Спряталась бы где-нибудь… Да, хотя бы, напросилась бы к Лехе! Просто смирила бы гордость и напросилась! Но тогда, раздосадованная его холодностью, тем, что он так легко со мной попрощался, а еще немного напуганная замкадовскими реалиями, я покорно вернулась к отцу. И он, кстати, был мне ужасно рад. И даже несколько месяцев не приставал со своими приказами и прочим. Я, признаться, удивилась, ожидая после своевольства не меньше, чем домашнего ареста. Но ничего не случилось, все было нормально. Правда, отец ходил более напряженный, чем обычно, со мной говорил мало, работал много, пропадал ночами, но, в принципе, зная его работу, это обычное дело.
Я успокоилась, опять начала учиться, ходить в институт, общаться с подружками… Вести свою обычную жизнь. Только иногда по ночам снились мне острые опасные глаза, хриплый горячий шепот и руки, умело делающие со мной всякие развратные вещи…
Я списывала это все на легкую форму птср и прятала глубоко внутри обиду, такую глупую и детскую. Но весной случилось то, что случилось. Сначала придурок Вовка с его слюнями и претензиями на жениховство. Этот идиот подарил мне кольцо и розы. Естественно, я все это швырнула ему в рожу практически сразу. Он, правда, успел чего-то нафоткать, он же без телефона, как дурак без фантиков. Потом холодный приказной тон отца.
Я ошалела от неожиданности, испугалась и… И наделала глупостей. Напилась в каком-то баре и написала единственному человеку, который меня защищал. И знал меня такую, какая я есть. Написала, даже не надеясь на ответ, просто хватаясь за соломинку, как утопающий, либо срывающийся с обрыва человек хватается за то, что кажется ему наиболее надежным. Хоть за что-то.
Я не ждала… Хотя, нет. Ждала. И Лешка не обманул моих ожиданий, приехал. Тот момент, когда я увидела его в дверях бара… Боже, я его, наверное, буду всю жизнь помнить. Всю мою гребанную жизнь. Потому что ничего подобного тому ощущению облегчения, перемешанному с эйфорией и возбуждением, никогда больше не испытывала. И вряд ли испытаю. Он шел ко мне через толпу, светловолосый, высокий, плечистый… И смотрел так, что я… Я онемела. Рядом со мной кто-то что-то говорил, по-моему, куда-то звал… Но Лешка махнул рукой, и помеха растворилась… А я даже не заметила, потому что лишь на него смотрела. И разревелась, едва он успел поздороваться…
Все, что происходило потом, было чистой воды безумием. Я до такой степени не хотела от него отлипать, что просто не могла остановиться, хотела его, всего и полностью, и навсегда. Только для меня. Моего личного ангела-хранителя, моего личного защитника, того, кто всегда поможет, из любой передряги вытащит… Всегда-всегда! Я его хотела. До боли внизу живота. Вкус его хотела, его губы, его член, бляха муха, в себя! Как можно быстрее, как можно полнее! Это я его увлекла, я его соблазнила, выбора ему не оставила! И то, что потом происходило в вип-комнате дурацкого бара… Это было одно из лучших моих переживаний. Марево, огонь в чистом виде, из тех, что горят и намертво, дотла сжигают. А ты умираешь от удовольствия. Я с ним умирала. И еще сто раз бы умерла.
А потом, когда Лешка, едва утолив обуревающую меня жажду, вышел за водой, я залезла в инсту… И нашла миллион поздравлений с будущей свадьбой. Урод Вовка, нисколько не сомневаясь, выставил фотки кольца и мою удивленную до безобразия физиономию на всеобщее обозрение с какой-то , невыносимо тупой надписью… Я посмотрела на себя на снимке, потом на разорвавшийся, в херам, директ… И торопливо начала собираться. Конечно, я была уверена, что Лешка даже не в курсе, что у меня есть инста, но стыд и ужас были настолько всеобъемлющими, что я даже думать не могла. Просто собралась и сбежала. Глупо, так глупо.
В себя я пришла уже дома, тихонько открывая дверь и напарываясь на жесткий взгляд отца. Он молча, ни о чем не спрашивая, забрал у меня телефон и сумку, налил воды с шипучим аспирином и отправил в комнату для разговора. Точно так же, молча, не глядя на меня, разблокировал мой телефон, не спрашивая, кстати, код доступа, что наводило на грустные мысли, быстро просмотрел геоданные и сообщения.
