как мне показалось, переживая за риски и побочные эффекты. Слегка успокоившись, только когда врач его заверил, что все в относительном порядке. Взял необходимые рекомендации и по привычке сунул их в папку. К себе в папку… На этот раз я не взглянула даже мельком на медицинскую выписку.
— УЗИ я проходила планово в первом триместре.
— А после?
— Нет, — пожевала губу, стесняясь признаться, что не располагала денежными средствами. А в поликлинике очереди на бесплатное обследование тянулись месяцами. — Зато я наблюдаюсь у кардиолога.
Взвизгнула слишком громко, словно хвастаясь, что являюсь прилежной мамочкой. И делаю все возможное, чтобы держать под контролем свое здоровье и состояние малыша.
— Хренового кардиолога! — неожиданно вспылил Герман, а я покраснела до кончиков волос, думая, что он неспособен на сквернословия. Что передо мной воспитанный и галантный мужчина.
— Значит, сами восполним пробел в бюджетной системе здравоохранения, — бросил со злостью.
— То есть?
Ответа на вопрос я не получила, зато меня снова отвели в комнату ожидания, куда принесли чай, фрукты и какие-то сладости на фруктозе. Расслабленно опустившись на диван, мечтала лишь об одном, чтобы этот день поскорее закончился. Ждала я недолго, а когда за мной вернулась лишь медсестра, тревожность пробежалась мурашками вдоль позвоночника.
— Пройдемте, вас уже ожидают.
Узкий, но хорошо освещенный коридор быстро закончился. Медсестра сопроводила до самых дверей нового кабинета, в котором, кроме врача никого больше не было.
Всю процедуру Герман отсутствовал, и честно признаться без него я чувствовала себя несколько растерянно. Слушала рекомендации в пол уха. Нервно одергивала платье и поглядывала на дверь. Не понимая до конца, чего я боялась больше всего. Что он бросил меня тут одну? Или что мне придется вновь терпеть нотации?
— Богдана Николаевна, при вашей незначительной сердечной-недостаточности, которая развилась на фоне беременности, вы вполне сможете родить в срок и через естественные роды, — заговорил врач весьма спокойно и приветливо. Сцепил пальцы вместе, выставил локти на стол, и мне показалось, что его поза стала напряженной. — Но… Диагноз усугубился гипертензией, а значит мы должны избежать других осложнений. Необходимо следить за весом, принимать все назначенные препараты и больше отдыхать.
— Чем опасны естественные роды с диагнозом Богданы? — вмешался в разговор, только что вошедший Герман и мне показалось, что его уверенный голос вдруг дрогнул.
— Всегда есть риски, Герман Адамович. Но я порекомендовал бы вам кесарево. Подумайте об этом варианте.
Я перевела затравленный взгляд на Германа, испугавшись, что он согласится на операцию, которую я опасалась. Однако Герман на меня не смотрел. А спустя короткое мгновение и вовсе вывел врача в коридор, оставив одну. Словно вот это вот все меня не касалось!
=10=
Герман
Мне до безумия хотелось ее обнять. Я вел себя слишком импульсивно и несдержанно, безусловно, еще больше расстроив Богдану.
Да не имел я права на такой бестактный тон и нравоучения. Но когда поймал ее на лжи, в этот момент во мне умер тактичный врач психотерапевт. Меня до краев наполнили эмоции. Неконтролируемые.
Страх за нее. За ребенка. Злость на ее незрелую безалаберность…
Когда покинули центр, я молча подвел девушку к машине. Открыл переднюю дверь, собирался помочь ей устроиться на сиденье, но прежде быстро пробежался по ее лицу взглядом. Первое что бросилось в глаза — ее губы дрожали. Я тоже вздрогнул. Бросил ее документы на панель, а потом импульсивно ухватился за плечо девушки. Богдана посмотрела на меня затравленно, собиралась отшатнуться, но я сжал и второе плечо, не дав ей сесть в машину. Притянул к своей груди. Оба напряглись. Неловкость повисла в воздухе, но меня это не остановило.
Переместил одну руку на ее макушку и невесомо провел по волосам. Она неуверенно склонила голову к моей груди. Кажется, всхлипнула и мои объятия стали крепче.
Наверное, впервые в жизни я был напуган… Ее здоровьем и своей реакцией на эту ситуацию.
— Ты плачешь? — прошептал у виска девушки.
— Нет, — она отчаянно покачала головой.
Ее пальцы крепко сжали край моей футболки, она тяжело вздохнула, а потом порывисто отпрянула. Встала ровно, распрямила плечи и немного вскинула подбородок, вновь показывая свою несломленность.
— Впредь я прошу больше не вести себя таким образом, — проговорила деланно ровным голосом. — Я вправе сама решать, как мне рожать.
— Я не решал за тебя…
— Тогда о чем говорил с врачом? — ее голос дрогнул, губы задрожали.
Маска сильной женщины, почти схлынула с лица, обнажая, выставляя напоказ маленькую хрупкую девочку.
Я приблизился и заключил ее лицо в ладони. Большим пальцем провел по щеке, растирая почти невидимую влагу.
— Эй, я никогда не стал бы решать за тебя. Я говорил с врачом о другом… Обсуждал некоторые финансовые вопросы. Тебе не надо забивать голову этим. Сейчас тебе нельзя нервничать, нужно больше спать, правильно питаться и пребывать в хорошем настроении.
— Да, пожалуй, — Богдана вновь отшатнулась.
Все еще злилась на мое поведение и чрезмерную агрессию…
— Садись в машину, — выдавил улыбку. — Сейчас будем исправлять твое плохое настроение.
Она машинально присела на сиденье и позволила себя пристегнуть.
— У меня самое обыкновенное настроение, — отозвалась безжизненным тоном.
— Что ж… тогда сделаем его необыкновенным.
Обошел машину, устроился за рулем. Привычным жестом перекинул папку с документами на заднее сиденье.
— Куда мы едем? — все-таки спросила Дана, когда направил машину в противоположную от ее дома сторону.
— В магазин, — ответил, пожав плечами. — Нужно купить кроватку, коляску и все что нужно для малыша. Времени все меньше.
Богдана подавленно молчала, вперив взгляд карих глаз мне в щеку. Я понимал, какой мозговой штурм творился в ее голове. Она не хотела принимать от меня подарки, но в той же степени, у нее не было денег, чтобы самой купить все необходимое.
Здравый смысл против гордыни — тяжелое противостояние! Но в итоге здравый смысл победил.
— И за это, я тоже верну деньги, — наконец, отозвалась Дана, не отвергнув мой порыв.
А порыв был
