— Коралина, мы же хотели позавтракать вместе, почему ты не пришла? — Никита пытался смотреть мне в глаза, а я смотрела куда угодно, только не на него.
— Мне, просто, не хотелось есть, — ответила я.
— Не надо мне сейчас врать, я знаю, что ты голодна. Почему ты постоянно голодаешь, так ведь нельзя? Голодные обмороки — это ненормально, Коралина.
— Никита Валерьевич, если это все, я хотела бы, чтобы Вы прекратили удерживать меня за руку. Мне пора на урок.
— Что, снова на «Вы»? Что с тобой, Коралина? Я же вижу, какими глазами ты на меня смотришь, и я ведь тебя не обижал.
— Никита Валерьевич, я не буду с Вами встречаться, как девушка с парнем, это окончательный ответ, можете даже расстроиться. Мне все равно.
— Коралина, ты не даешь шанс ни себе, ни мне, ведь так?
— Как хотите. Руку отпустите, мне идти нужно.
— Хорошо, ты свободна, Коралина. Как говориться, насильно мил не будешь, только я вижу, как ты меняешься в моем присутствии. Не думаю, что интуиция меня обманывает.
— У вас завышенная самооценка, все это надуманно.
— Хорошо. Только я проверю кое-что, договорились? — я не совсем поняла его эту фразу, и в следующий момент оказалась в плену. Отступать было некуда, я стояла возле стены, и ощутила руки Никиты на своей спине, а потом я опомниться не успела, как он прильнул к моим губам. Я ничего сейчас не могла предпринять, терялась в ощущениях. Я не хотела отстраниться. Мой первый поцелуй. С ума можно сойти. Я не думала, что это так волнительно. Голова кружилась. Я почувствовала тепло во всем теле, и жаркая волна заставила сердце участиться. Никита подарил мне настоящий поцелуй. Когда он стал осторожно проникать языком в мой рот, мне показалось, что это уж слишком, но и это я позволила.
«Пикассо не стой, как статуя. Беги» сказала я сама себе, но не получалось. Когда он отстранился, я опустила глаза и прерывисто вздохнула.
— Ты мне ничего не доказала, Коралина. А то, что ты пытаешься убедить меня в том, что тебе все равно — это ложь, и я все для себя понял. Я не оставлю тебя даже и не мечтай. Был бы противен, хотя бы попыталась бы вырваться. Ты что-то чувствуешь ко мне, бунтарка, ответь?
Слова застыли, я не знала, как сейчас себя вести? Что сказать? Может ударить его по лицу, так поступают девушки в такой ситуации, но это не был насильный поцелуй, надо что-то сказать. Надо идти на лекцию, но я словно лишилась дара речи и способности здраво мыслить. Единственное, что я очень тихо сказала.
— Тогда я пойду, — отозвалась я, а Никита, понимая, в какой я сейчас растерянности, кивнул и сделал шаг назад.
— Да, тебе пора, урок скоро начнется, я буду ждать тебя после занятий. Давай поужинаем где-нибудь?
Я только сейчас осмелилась поднять глаза на Никиту, и он мне мило улыбнулся.
— Я, может быть, чего-то не понимаю, но мне кажется, что Вы, то есть ты нехорошо сейчас поступил.
— Тебе не понравилось, Коралина?
— Никита, мне на урок надо, — я не ответила и поспешила покинуть аудиторию.
«Ну что ты, Пикассо, растерялась? Он тебя поцеловал, а ты позволила, и какие у него теперь мысли в голове? Да что же происходит, боже ты мой?». Я медленно, но верно дошла до аудитории, где вот-вот начнется следующая лекция.
— Пикассо, ты случайно не заболела? Выглядишь как-то странно, бледная такая, — поинтересовалась Дакота.
— Все в порядке, — отозвалась я.
— А чего тогда такая вдруг задумчивая? Витаешь где-то в облаках.
В ответ я просто неопределенно пожала плечами. Я писала конспект, совершенно не вникая в смысл написанного текста. Когда учебный день подошел к концу, я решила, что еще одну ночь где-нибудь на квартире Никиты, я не выдержу. К тому же, Никита позволил себе поцелуй. Теперь я решила, что это становится опасным. А не позволит ли Никита что-то больше, чем простой поцелуй? Правда, поцелуй Никиты простым не назовешь, — я осмотрелась вокруг.
Солнце уже садилось, и пора было возвращаться домой. Дакота куда-то пропала из виду, и я поплелась в сторону выхода. Голова слегка кружилась, ведь сегодня по собственной вине, я ничего так и не съела. Вдохнув прохладный вечерний воздух, я немного успокоилась, и в следующий момент я ощутила чьи-то руки на плечах, и к моему носу и рту приложили влажную салфетку, пропитанную едкой жидкостью.
Я не увидела, кто это был, так как мое сознание поглотила темнота…
Глава 4. Похищение Пикассо
Дакота в немом ожидание, находясь в состоянии шока, смотрела, как двое парней в кожаных куртках с черными капюшонами, надвинутыми на лицо, куда-то потащили Пикассо.
— Эй!!! Стойте!!! Остановились!!! Пикассо-подруга, да что же это? — девушка растерялась. Сначала она побежала за машиной, словно, в ее силах было что-то изменить. Дыханье сбилось.
Потом Дакота попыталась дозвониться до Терминатора. Это друг. Тимур Стрельников был самым сильным и справедливым в детском доме, и его все слушали. К нему мы обращались за помощью только в самом крайнем случае. Парень не отвечал, а секундой позже и вовсе телефон девушки моргнул, и его экран погас.
Дакота осознавала, что каждая секунда на счету и решила разыскать Никиту Валерьевича. Катя понимала, что подругу похитил не он, так как по комплекции, парни в капюшонах были на порядок ниже.
Девушка стала разыскивать Никиту, стремительно шагая по коридору, и слезы непрестанно катились из глаз. Катя буквально налетела на ректора и чуть не сбила его с ног, когда пыталась найти учителя.
— Катюш, что случилось? Почему ты плачешь?
— Павел…. Владимирович, Пикассо похитили, я не знаю, кто и зачем. Я не успела ей помочь. А вдруг ее убьют? — и Катя заплакала навзрыд. Она не как не могла успокоиться.
— Надо сообщить в полицию, — уверенно заявил ректор.
— А если это еще больше навредит моей подруге? Вдруг они потребуют выкуп?
— У кого? У тебя, Дакота? — раздался серьезный голос Никиты, который появился, словно, из неоткуда. Девушка не заметила, как он подошел.
— Никита Валерьевич, помогите, пожалуйста… Пикассо похитили какие-то парни. Они были в черных куртках.
— И что? Коралина не попыталась оказать сопротивление? — Молодой мужчина понимал, что девушка в опасности, но сейчас нужно было сосредоточиться на фактах, тогда они, возможно, успеют помочь до того, как случиться непоправимое. А вот что может случиться с молодой девушкой, догадаться было не сложно.
— Я не знаю, ее глаза были закрыты. Может она в обморок упала опять, или они что-то с ней сделали.
— Хорошо, Дакота. Нет, Катя Смирнова. Так твое настоящее имя? — уточнил Никита. Он всерьез намерен был избавить девочек от прозвищ и целенаправленно называл и Катю, и Коралину по имени.
— Да мое имя Катя, — утвердительно кивнула девушка.
— Павел Владимирович, я постараюсь своими силами помочь Коралине. Если до утра ничего не разузнаю, придется действительно обратиться в полицию, — голос учителя был вкрадчивым. Он тоже волновался, но даже виду не подал, чтобы Катя еще больше не впадала в отчаяние.
— Хорошо, Никита, тогда держи меня в курсе событий. Я за Пикассо очень переживаю.
— Договорились, — Никита поспешил к своей машине, а Дакота после секундного ожидания спохватилась и последовала за ним.
— Никита Валерьевич, я с Вами. Пикассо — моя самая близкая подруга. Она мне как сестра. Если Вы не возьмете меня с собой, то я все равно отправлюсь на ее поиски, но с Вами было бы проще, — Катя умоляюще посмотрела на учителя.
— Да что ж такое-то. Тоже упрямая, как и подруга твоя? — Никита долю секунды раздумывал над словами Кати, но все-таки кивнул. — Хорошо, едем, заодно расскажешь более подробно о случившемся. «Посажу обоих под домашний арест, как только Коралина найдется».
Катя села на переднее пассажирское сидение, а Никита вскоре завел машину и резко вырулил на главную дорогу.
— Ну что, давай рассказывай, с кем сегодня встречались, какие враги у Вас есть?
— Никого не видели, только всех своих. Правда Славик приставал, предъявлял Пикассо, что в клуб не пришла вчера, и он пообещал, что уложит ее в свою постель в течение недели.
