— Не разговариваем мы, потому что ты меня игнорируешь и не поддержал, когда я сообщила о переезде.
— Ты приехала, он узнал о Тимофее. Кому лучше? Конечно, я не хотел, чтобы ты приезжала.
— Тимофей узнал об отце, Стас. Я не могу это игнорировать. И Макар просит не лишать его сына.
— Хочет он! Ты забыла, что он бросил тебя из-за другой? Есть у него сын, зачем ему Тимофей?
— Ты Даню любишь? — спрашиваю у него резко.
Иногда мне кажется, что брат забывает, как у них с Настей все вышло.
— Дурацкий вопрос, люблю конечно. К чему ты это?
— Представь, что ты еще года четыре о сыне не знаешь. А потом родственники Насти подключают юриста и оставляют тебя за бортом. Приятно?
— Это другое, — упрямо говорит Стас. — Я не бросал ее ради другой.
— Ой ли… благородный. Ты забыл, как таблетку ей швырнул и приказал выпить? Не дай бог забеременеет. Пальто белое снимай, не идет оно тебе. Ты такой же мудак, как и Макар, только тебе возможность исправиться дали и ты ее не просрал, а ему предлагаешь не давать?
— То есть, ты к нему вернешься?
Я трясусь уже вся от злости, настолько Стас меня из себя выводит. Нервничать заставляет. Какая ему разница, что я планирую сделать, вернусь или не вернусь? Его это не касается. И упрямство это нервирует. Не такой он, как же. Настя мне все рассказала, да и Стас скрывать не стал. Сам знает свои косяки, а меня огораживает, отцу Тимофея с сыном видеться запретить хочет.
— Я ему дам возможность с сыном общаться, Стас. Тимофей отца увидел, ты заметил, как его глаза загорелись? Я такое игнорировать не могу. Хочет — пусть общаются.
— Я юристам уже позвонил, всех на уши поставил.
— Отозвать придется, значит. Это твоя инициатива, я тебя о ней не просила.
Брат раздраженно фыркает. Мне не нравится этот разговор. Стас мой не такой. Он спокойный, уравновешенный, улыбающийся. Он всегда поддержит и поможет. Так всегда было. Раньше. Сейчас я его не узнаю. Его подменили словно и мне это не нравится.
— Отец сказал о тебе заботится и к Макару этому не подпускать.
— Отца здесь нет, — говорю раздраженно. — И ты сам знаешь, что Измайлов нашему папе никогда не нравился. Странно было бы, если б нравился. Сын алкоголички, бедный мальчик, отчаянно желающий стать хирургом. Ты не помнишь, что он мне говорил о нем?
“Зачем он тебе, Оля. Он на врача учится. Ты так свою жизнь представляешь? Такого будущего хочешь? В бедности с врачом? Будешь с ним, лишу тебя всего!”
— Это забота по-твоему, Стас? Наш папа угрожал мне, а мама на аборт отправляла, а я после всего их все-равно послушала. Может, если бы отец меня поддержал, все было бы иначе.
— Он тебе изменил.
Его слова, как хлесткая пощечина, меня отрезвляют. Я киваю. Молча. Гордо вскидываю голову. Изменил, да. Но он-то знал об этих словах. Слышал. Отец специально говорил это, когда он был в соседней комнате. И кричал громко, чтобы точно долетело.
— А мы все, — радостно сообщает Настя. — Оделись.
— Спасибо, — благодарю ее едва слышно.
Маленькая ладошка сына утопает в моей руке. Я отворачиваюсь от брата и веду сына к выходу. Не хочу больше ни о чем разговаривать. У порога останавливаюсь.
— Юристов отзови, Стас. Я не стану ничего предпринимать.
Настя выходит с нами, просит меня не обижаться на мужа.
— Ты же знаешь, он отходчивый, все в порядке будет. Он не станет ничего делать, обещаю тебе, я поговорю с ним.
— Не стоит. Не порть с ним отношения из-за меня. Стас меня услышал.
Надеюсь. Веры ему нет. Но я не хочу, чтобы Настя лезла в это болото. У них прекрасные отношения, они любят друг друга. Из-за меня ссориться нужды нет.
Глава 12
— Вы долго, — замечает Динар, когда я открываю дверцу его автомобиля. — Я уже собирался идти за вами.
— Задержались, — поясняю, застегивая ремни на детском кресле. — Так получилось. Извини, ладно?
— Сходишь со мной на еще одно свидание? — уточняет, пользуясь моментом.
Как я откажу? Он привез меня на другой конец города поздно ночью, ждал, пока я заберу сына.
— Сходим, — улыбаюсь. — Только без алкоголя.
— Хотя бы глинтвейн, — уговаривает, заводя машину.
— Так хочешь меня споить?
Я отшучиваюсь, хотя сама прекрасно понимаю Динара. Он хочет, чтобы я расслабилась и была собой. Спокойной, легкой, веселой и игривой. Я была такой так давно, что уже и не помню. С ним рядом вот снова вспомнила. Мне понравилось, но стоило появиться Макару, как ракушка, которая на время раскрылась, в ужасе захлопнулась снова. И я в ней. В темноте кромешной. От страха трясусь.
— Ты классная, когда меньше думаешь.
Ну вот, что я говорила. Так и есть!
Домой мы едем медленно, аккуратно. Когда в машине Тимофей, Динар старается не превышать скорость и ехать исключительно по правилам. Еще одно преимущество для меня, как для женщины, у которой есть ребенок.
Пока едем, Тимофей борется со сном, но когда к дому остается каких-то пять минут, засыпает. Чувствую себя ужасной мамой. Я забрала его поздно и обещала, что обо всем расскажу, когда приедем, а теперь получается, что он уснул и наш разговор откладывается.
Динар помогает донести сына до квартиры. Я указываю комнату Тимофея и он укладывает его в кровать. В коридоре мы мешкаем. Я понятия не имею, как себя с ним вести после того, как мы едва не переспали. Делать вид, что ничего не было или, наоборот, показывать, что помню о случившемся.
Динар снова берет инициативу в свои руки. Меня берет. Обхватывает за талию, прижимает к себе. Мое хрупкое тело упирается с одной стороны в стену, с другой в мужчину. Я охаю, когда Динар обхватывает меня за затылок и целует. Жадно так, словно давно мечтал и наконец дорвался, хотя целовались мы совсем недавно.
— Я завтра весь день на работе, но вечером зайду с ужином. В восемь, например. Просто посидим, ничего такого, — выдыхает мне в губы и снова целует.
Я пытаюсь расслабиться. Раствориться в его объятиях, возбудиться. Я ведь могу? Могу это сделать? Почему-то ощущение, что нет. Мое тело определенно скучает по мужским ласкам. Я часто по ночам просыпаюсь от острого желания, которое охватывает все тело, но сейчас… мне безразлично.
Я сглатываю, Динар отстраняется. Обнимает меня еще несколько мгновений и, прощаясь, уходит. Сейчас я даже рада этому. Чувствую себя ледышкой. Холодной и отстраненной, рассудительной до жути. Мне ведь приятны его касания, да и поцелуи нравятся, но… это всё.
Защелкиваю дверь на защелку, отхожу, затем возвращаюсь и проверяю, точно ли закрылась. Пару часов назад, когда я делала это при Макаре, оказалось, что я машинально открыла дверь и у Динара появилась возможность беспрепятственно зайти в квартиру и увидеть меня расстроенную и заплаканную.
Голова болеть перестала. Я пропустила момент, когда мне полегчало. Просто понимаю, что чувствую себя нормально. Спать не хочется, поэтому иду на кухню, по пути прихватив из гостиной айпад и стилус к нему. Мне нужно подумать, что я завтра скажу сыну. Тимофей несколько раз спрашивал про отца, и я говорила, что мы не вместе, потому что живем в разных городах. Я почти не врала сыну, но о том, что папа о нем не знает, умолчала. И это тоже нужно как-то ему объяснить.
Пока записываю все, что хочу сказать, в приложение, на телефон поступает смс-сообщение от банка о зачислении средств. Несколько мгновений я смотрю на экран, затем решаю, что это происки мошенников и захожу в приложение, чтобы убедиться, что сумма на балансе осталась прежней.
Ввожу пароль, прохожу фейс-контроль и… зажмуриваюсь. Мой счет действительно пополнен. Без каких-либо комментариев. Просто пополнение. Еще сегодня утром я бы пошла в банк разбираться, спрашивать, откуда такое количество денег, вдруг кто-то ошибся, но сейчас. Я знаю, что никакой ошибки нет. Их прислал Макар.
Несколько минут я жду, что он позвонит или напишет, но от него ничего нет. Ни смс, ни звонка. Я вдруг вспоминаю, что он оставлял на столе, рядом с сахарницей, визитку, но сейчас я ее там не вижу. Я поднимаю сахарницу, чашки, тарелку с конфетами и вазу с печеньем, даже салфетки, но визитки там нет. Он оставил номер телефона, а теперь он пропал. Куда он мог деться?
