— Можно я тогда уже пойду?
— Погодите, Майя. — Ян коротко глянул на свой рабочий стол, галстук, валяющийся на нем, который Бестужев снял сразу, как пришел в кабинет, потому что душил. Душил и мешал думать. Так ему казалось. Сейчас не было галстука, но думать все равно было как-то слишком тяжело. — Как я уже сказал, я изучил вашу анкету. — Ян кашлянул, а затем перевел взгляд на Майю, та смотрела на него не отрываясь. И то ли боялась, то ли чего-то ждала, хотя… конечно же, ждала. — Так вот, вы давно не занимались простым ведением страниц. И, как я уже сказал, то, чем вы сейчас занимаетесь у нас, не ваш уровень. А я давно интересовался всем этим, но как-то руки не доходили кого-то нанять, да и… — с губ Яна чуть было не сорвалось слово «побаивался», но он вовремя остановился. — В общем, давайте попробуем, оформлены вы будете так же официально, но заниматься будете только моим профилем. Личным. — Майя ахнула и тут же прикрыла рот ладонью. — Конечно же, только с целью продвижения именно нашего бренда и…
Бестужев оборвал свою речь. Конечно, их диалог с самого начала строился неправильно, но сейчас выходило, что Ян и вовсе оправдывался. Так оно и было, но только перед самим собой. Он давно понял, что необходимо выставлять личное напоказ. Все же многое диктует нам время, в котором мы живем. Изучив этот вопрос, Бестужев почти сразу понял, что то самое личное также можно заменить лишь ширмой. Фикцией. И все же не спешил этим заниматься. Сейчас же… ну сейчас ему нужно было просто сблизиться со Смоленской.
То самое пресловутое чутье, к которому он всегда прислушивался в делах. Если Лика действительно окажется его дочерью, то не получится просто взять и забрать девочку себе. Да и не понял еще Ян, хотел он ее забрать или нет. Но, бесспорно, сама мысль о том, что у него был ребенок… волновала. А еще мешала связно думать и вынуждала его действовать на эмоциях.
— Также у вас будет более свободный график. Как я понял, Анжелика не хочет ходить в садик?
— Хочет не хочет, а все равно ходит, — словно зазубренную фразу, произнесла Майя. Наверное, прежде часто ее повторяла. — Садик для ребенка — это в первую очередь социализация, — продолжила девушка, постепенно закипая и словно отчитывая его. — А в ее возрасте еще и приучение к дисциплине. Сейчас она не хочет в сад. А осенью? Не захочет в школу? Простите… — Смоленская внезапно осеклась и виновато улыбнулась, а затем и вовсе смущенно отвела взгляд.
— Но позавчера…
— У нее в саду сейчас карантин.
— А с кем вы тогда оставили ребенка? — тихо заговорил Ян, не сразу осознав, что перешел на более низкие интонации, его подчиненные давно знали, что если Бестужев начинал говорить в таком тоне, то ничего хорошего от него ждать не стоило. И сейчас мужчина был готов выругаться. Майю он пугать не хотел.
— С моей подругой. Она не работает и… И вообще, у вас такая огромная организация, почему вы не сделали хотя бы в головном офисе детские игровые комнаты? Нет, ну правда, большая часть того, чем вы занимаетесь, обращена в сферу развлечения и… Да почти во всех ваших ресторанах есть детские уголки и… а… П-простите.
Бестужев же, сложив руки на груди и откинувшись на спинку своего кресла, внимательно наблюдал за девушкой и, собственно, задавался тем же вопросом. Почему в его головном офисе не было игровой? Потому что он просто не подумал об этом. И никто из сотрудников, занимающихся подобными вопросами, даже не предложил.
— Идите, Майя… работать, — тихо произнес он, не спуская со Смоленской цепкого взгляда, девушка резко поднялась и быстро направилась к двери. — Точнее, завершайте сегодня свои проекты, передайте их кому-нибудь. А завтра я буду ждать вас к десяти.
Майя остановилась и, оглянувшись, растерянно произнесла:
— Но завтра же суббота. И Лика… я думала провести день с дочерью, а не…
— Берите Лику с собой. — Глаза девушки стали напоминать плошки, но Ян действительно искренне улыбнулся, потому что сам пришел в восторг от своего предложения. Как ребенок, ей-богу.
Смоленская покинула его кабинет, а Бестужев, скосив взгляд на бумаги, которые нужно было глянуть лично, отвернулся от них и потянулся к мышке, чтобы проверить почту.
Ян ждал информацию не только от своих людей, но и от старого приятеля, занимающегося не очень-то и легальным бизнесом. Именно на него когда-то и работала Альбина. Хорошо, что Бестужев в таком деликатном вопросе обращался только к Колесникову, у того всегда были только проверенные и чистые девочки. А у Яна всегда была отличная память на лица и имена тех самых девочек. Иначе он ни за что не связал бы одно с другим.
Ведь без начала не найдешь и конца, заплутав где-то на середине.
И долгожданный файл на почте был. Файл с карточкой Альбины.
— Никакой анонимности, — ухмыльнулся Ян, просматривая список «клиентов» и находя в нем знакомые имена.
Конечно же, Бестужев заплатил за эту информацию. И заплатил немало. Но сам факт ее наличия, сам факт…
Можно было бы все скинуть на их приятельские отношения с Колесниковым, но Ян дураком не был и прекрасно понимал, что если тот слил подобное ему, то мог и кому-то другому.
Скривившись, мужчина начал читать. Самой информации было мало: кроме имен, дат встреч и постоянных результатов анализов, были и личные данные Альбины и ее близких. Очень-очень краткие. Последняя пометка была о том, что Смоленская ушла от Колесникова под крылышко одного из своих постоянных клиентов. Сам же Ян не был у нее в числе последних. Но… две их встречи случились как раз за месяц до ее официального «увольнения».
Бестужев закрыл окошко с файлом и крепко сжал виски. Голова не болела, но отчего-то Яну казалось, что именно так у него получалось лучше думать. Более рационально, что ли…
Потому девушка и сбежала с работы. За беременность от клиента ее ждала просто огромная неустойка, и хорошо, если только одна. Колесников мог быть скор на расправу. А так… Месяца как раз должно было хватить на то, чтобы узнать о беременности.
По годам все выходило складно, это Ян понял еще позавчера. Анжелика сама сказала, что ей семь. Только вот вчера, забрав из кадров постановление об установлении опеки, Ян понял, что малышка соврала ему: семь ей исполнится только через неделю.
И это было так в женском духе… преуменьшать или преувеличивать свой возраст. Ян отнял руки от лица и улыбнулся. Кажется, он уже совершенно точно свыкся с той мыслью, что Лика его… и, на удивление, ему была приятна эта мысль.
Пока, конечно, с выводами торопиться было рано. Но стоило только мужчине прикрыть глаза и хоть на мгновение представить ошарашенное выражение лица его матери, когда та увидит Анжелику, как он испытывал просто сшибающую с ног волну удовлетворения. Эта картина проигрывалась в его голове непременно в гостиной родительского дома, у камина, над которым висел портрет матери. И мать в этот момент хваталась за сердце, роняя из рук свою любимую кошку Фиби. Нет-нет… Бестужев прокрутил в голове эту картинку еще раз, на этот раз мать роняла из рук трех кошек. Тех, что всегда приходили ночью к нему в комнату, когда он вынужден был оставаться спать в доме матери. Ян очень любил мать, но только в ограниченном количестве, и, пожалуй, только ради подобной сцены он в ближайшее время навестит мать.
Но сначала… сначала нужно дождаться полной информации.
Бестужев еще раз скосил взгляд на свой галстук, затем на бумаги и все же потянулся к ним. Давно ему настолько не претила работа. Некогда приносившее ему удовольствие занятие сейчас казалось совершенно бессмысленным и, что удивительно, отвлекающим.
Подумать только! Важные бумаги, которые ему нужно было перепроверить. Перепроверить, потому что самые важные вопросы всегда держал на собственном контроле. Несмотря на огромный штат из юристов и замов. Сейчас это все казалось ему бесполезным, но, преодолевая себя, Ян принялся за работу.
Начальник его службы безопасности появился лишь к вечеру.
— Я думал, ты сегодня уже не почтишь меня своим визитом, — ехидно произнес Ян, когда Степан зашел в его кабинет.
