Я разворачиваю Олега.
Вот так всегда. Она ищет причину для ссоры, чтобы оправдать свои немыслимо дорогие покупки, а потом еще делает меня виноватым. И в какой-то степени мне это нравится. Я ненавижу делать подарки. Ходить по магазинам, выбирать вещи, которые возможно человеку никогда не понравятся, а потом вручать с натянутой улыбкой и видеть улыбку в ответ с отвращением в глазах и мыслью — что за хрень ты купил? Во всех предыдущих моих отношениях девушки постоянно жаловались на отсутствие материальных знаков внимания. Люси сначала тоже обижалась, а потом перестала париться и открыла для себя вот такой способ дарения самой себе. Мы оба понимаем, что это театр, но нас это устраивает. Порой, конечно, она просто скидывает фотки и просит купить. Ну а я, само собой, разрешаю. Вот так делать подарки мне нравится.
У «Московского» Олег забирает у Люси пакеты и помогает ей сесть со мной на заднее сиденье.
— Малыш, прости, я такая дура, — она с ходу целует меня с языком, хотя знает, что я этого терпеть не могу — не в принципе с языком, а вот так с наскока.
— Детка, я все понимаю, но полмиллиона! — я отстраняюсь и вытираю губы.
— Ну, котик, я думала ты там с другой бабой. Ну прости. Чем я могу загладить свою вину?
Она кладет свою ладонь на мою ширинку и лукаво смотрит мне в глаза. В принципе, я не против такой благодарности за потраченные деньги. Я откидываюсь на сиденье и нажимаю кнопку. Стекло, отделяющее водителя от пассажира, медленно поднимается. Оно звуко— и свето-непроницаемое. Так что за психику Олега можно оставаться спокойным. Я включаю музыку, в динамиках звучит Coldplay.
Люси жадно приникает к моим губам и нежно поглаживает ширинку. От нее пахнет жасмином и розами, а жар ее тела обжигает меня, и я начинаю возбуждаться. Она всегда теплая, даже жаркая, какой бы холод вокруг не был, наверно поэтому, как я и сказал, секс с ней всегда шикарный. Я отвечаю на ее поцелуй, притягивая ладонью лицо сильнее к своему. Ее щека бархатистая, нежная. Она редко красится — природа одарила ее карамельной кожей, которая скрывает все недостатки, а может их просто совсем нет? Люси томно стонет и резко спускается вниз. Быстро справившись с ширинкой, она заглатывает до основания мой набухший член и замирает. Я закрываю глаза от наслаждения, предвкушая предстоящее удовольствие. Она, наконец, освобождает мой член изо рта и проводит языком по головке, начиная рукой плавно водить вверх-вниз. Я запускаю руку в ее волосы, но не надавливаю. Пухлыми губками она захватывает головку, продолжая движения рукой, а языком делает несколько круговых движений. Я не удерживаюсь и слегка надавливаю на ее голову. Она быстро все понимает и начинает плавно двигаться в такт музыке.
Спустя минуту я не выдерживаю, резко поднимаю ее голову и жадно целую, на ходу перетаскивая на себя. Девушка задирает платье, перекидывает через меня ногу и без промаха насаживается на мой член. Издав какой-то непонятный звук, она замирает. У нее внутри все горячо и влажно. Я тоже замираю на мгновение, чтобы прочувствовать новые ощущения, но, уже через секунду, спускаю бретельки платья и впиваюсь губами в ее набухший сосок. Она запрокидывает голову, стон становится протяжнее, и начинает медленно двигаться. Я отлипаю от соска и целую ее в шею, руками обхватывая упругие ягодицы. Сжимаю их так жадно и почему-то в этот момент мне представляется идеальная задница Агаты. С чего я о ней подумал? Но это меня сильно возбуждает. Я чувствую, как на меня накатывает. Люси делает две резкие фрикции и я, неожиданно для себя, кончаю. Оргазм блеклый, едва уловимый. Такого со мной никогда не было. Похоже, насчет шикарного секса я сглазил.
— Ты что уже все? — в голосе Люси звучит обида.
Глава 7. Агата
Я выхожу из душа, на ходу вытирая мокрые волосы полотенцем. Не знаю насколько здравой была идея пойти в зал перед первым рабочим днем, но утром я все еще злилась после вчерашнего инцидента и решила снять напряжение. А самый верный способ это сделать — убойная часовая тренировка на ягодицы.
Судя по часам, в запасе у меня еще есть полтора часа, поэтому я неспешно укладываю волосы и крашусь. Ноги гудят, но это здорово отвлекает меня от неприятных мыслей, которые бесконечным роем кружатся в моей голове. Было бы куда проще если бы я понимала причину неприязни Ильи который явно невзлюбил меня с первого взгляда. Конечно, это не то, что может вынудить меня отказаться от работы в “Есенине”, но с этим придется что-то делать. Может быль Илья банальный шовинист, но тогда управляющий из него так себе. В конце концов, я отличный шеф-повар, вчера они в этом убедились. Так что максимум профессионализма, минимум контакта и все будет отлично.
Погода в Питере похожа на пубертатного подростка. Она изменчива, истерична и непредсказуема. После недели непрекращающихся дождей, сегодня во всю светит солнце. Обманчиво яркое, но все еще по-зимнему холодное. Я накидываю кашемировый шарф на голову и, огибая лужи, иду к машине. Пока мотор прогревается переключаю радиостанции, в поисках приличной музыки и останавливаюсь, услышав знакомый мотив. Отлично, «Brand New Day» от Ryan Star то, что надо для этого утра.
Дорога до ресторана занимает меньше времени, чем я ожидала, и уже в половине девятого я паркую машину на стоянке для персонала, между оранжевым камаро и чёрным майбахом. Готова спорить на свою новую работу, что шевроле принадлежит Илье. Пафосно и вызывающе — в его стиле.
Я иду по коридору к служебным помещениям, раздумывая насколько могу усугубить и без того сложные отношения с Ильей, если сейчас пойду в кабинет к Марку, а не к нему. Михельсон четко дал понять, что мой непосредственный начальник — управляющий, но мне по-детски очень хочется спрятаться от него и исключить контакт, насколько это возможно. Все же принимаю взрослое решение и направляюсь к кабинету Ильи, когда вижу в конце коридора Марка. Он выглядит раздраженным, его брови сведены на переносице, губы плотно сжаты. Все внимание Марка направлено на телефон, в котором он яростно что-то набирает, поэтому и не замечает меня. Я раздумываю лишь секунду и, поддавшись искушению, рассматриваю его, замедляя шаг. Он высокий и широкоплечий. Русые волосы небрежно взлохмачены. Сегодня на Марке клетчатые брюки и горчичная водолазка, отлично подчеркивающая его плечи и накаченные бицепсы. Расслабленный стиль большого бизнесмена. Ловлю себя на мысли, что каждый раз Марк одет стильно и со вкусом. Интересно, ему девушка помогает с выбором одежды? Почему-то от этих мыслей мне становится неуютно. Марк, словно ощутив мой пристальный взгляд, поднимает глаза от смартфона и смотрит на меня. Я поймана им и чувствую как начинают пылать мои щеки. Надеюсь ему не видно предательского румянца, но Марк выглядит озадаченным. Я не понимаю, что вызвало такую реакцию — я или что-то в его телефоне. Поборов смущение, я улыбаюсь мужчине и выдавливаю из себя:
— Доброе утро, Марк Давидович.
Он все еще задумчиво смотрит на меня.
— Доброе, Агата. И, пожалуйста, просто Марк.
Я киваю и делаю шаг в сторону кабинета управляющего.
— Вы к Илье?
Мне кажется, что это очевидно, но я останавливаюсь, киваю и для чего-то уточняю:
— Я планирую обсудить с ним свой график.
Мужчина ничего не отвечает, поэтому я делаю последний шаг в сторону двери, стучу и, не, дожидаясь приглашения, вхожу, словно подгоняемая взглядом Марка, стоящего у меня за спиной.
— Доброе утро, Илья… — я делаю паузу и мужчина правильно ее истолковывает.
— Владимирович, но думаю мы обойдемся без отчества, — он криво улыбается и кивком указывает мне на стул.
Кабинет Ильи меньше, чем Марка и выглядит его бледной копией. У Михельсона светло, просторно, дорого и заметен вкус владельца. Здесь же скорее тесно и неуютно. Мебели немного: не по размеру массивный стол, маскирующийся под дерево, пара стульев перед ним и небольшой платяной шкаф. За спиной Ильи как и у Марка располагается окно, только выходит оно на зону приемки продуктов. Я сажусь и вся моя утренняя неуверенность тут же растворяется. Я знаю чего хочу и что мне надо делать, чтобы этого добиться. И начальник, который меня не любит не сможет мне помешать. Я беру себя в руки и приступаю к обсуждению интересующих меня вопросов.
