«Святое дерьмо, я трахнула Крида Джентри!!!»
Много раз. В большем количестве способов, чем позволяют приличия. И он был так хорош, что я потеряла голову.
Со стоном я распласталась на лоскутном одеяле, которое сшила, когда мне было пятнадцать. Я протащила этого беднягу через всю свою маниакальную жизнь, пока мы не оказались здесь. И заставила его выдержать секс-марафон со сварливым парнем, которого едва знала.
Долли запрыгнула на кровать и прижалась к моему лицу. Я уткнулась носом в её тёмный мех, и она замурлыкала. Долли появилась в моей жизни за год до этого. Я только что вышла из отношений с мужчиной, который считал меня молодой, глупой и готовой смириться с ролью содержанки. Но я понимала, как обстоят дела. У меня не было намерения стать чуть более утончённой версией уличной женщины. Я пробыла в Аризоне шесть месяцев и практически всё это время развлекала Пола Анджело. Он был вдвое старше меня и собственником до абсурда. А ещё у него были жена и дети, которые ничего не знали о моём существовании и о роскошной мансарде, которую я занимала в Фениксе. Узнав об этом, я поняла, как сильно заблуждалась насчёт своего собственного статуса. Я сказала ему, что он может идти к чёрту, и убежала, отказавшись от денег, которые Пол пытался всучить мне.
Моих наличных в кармане было достаточно только на аренду крошечного трейлера в переполненном парке Меса. В то время я жила в изоляции: друзья были далёким миражом, семья — полузабытой мечтой. Некоторые из людей, гуляющих по караван-стоянке, казались опасными, хотя в целом там жили нормальные люди, немного потерянные, но всё ещё надеющиеся, как и я.
Долли напоминала скелет-призрак. Она бросалась убегать как сумасшедшая, когда человек оказывался в радиусе двадцати метров. Что-то в её внимательных глазах и истощённом теле поразило меня. Каждый вечер я стала оставлять миску с молоком и садиться рядом, ожидая, когда она найдёт еду. После четырёх терпеливых попыток протянуть руку кошка, наконец, подошла достаточно близко, чтобы я сумела прикоснуться к ней. Шершавым языком Долли коснулась костяшек моих пальцев, и я небрежно притянула её к себе на колени. Я не была уверена, что она останется, после того как принесла её внутрь трейлера. Но она осталась. Возможно, Долли узнала родственную душу, союзника, с которым можно противостоять миру. Через несколько месяцев работы официанткой я смогла скопить достаточно денег, выбраться из трейлерного парка и переехать в коммунальную квартиру рядом с университетом.
Несколько минут я слушала учащённое сердцебиение Долли, затем вздохнула и встала с кровати. Меня чертовски радовало, что Стефани до сих пор нет в городе. Мы не были подругами, и у меня сложилось впечатление, что Стефани Брански страдала от избытка эмоциональности. Если не убегала на занятия, соседка сидела перед своим компьютером или рычала в телефон. Всё это казалось загадочным и утомительным. Однажды я прямо спросила её, какого чёрта она затевает, но по выражению лица Стефани я поняла, она не собирается ничего рассказывать. Стефани не приводила домой мужчин. И вероятно, она не одобрила бы Криденса Джентри.
После стольких часов активности душ показался панацеей. Я натянула старый махровый халат, потом начала растирать полотенцем волосы, и уже не чувствовала себя такой безнадёжной. У меня была связь на одну ночь. Ну и что? Люди всё время так делают. Крид определённо не начнёт думать обо мне хуже. Я сомневалась, что он вообще вспомнит обо мне снова.
Несмотря на то что я мало спала накануне, усталости я не ощущала. До моей смены в ресторане оставалось несколько часов. Долли путалась у меня под ногами, пока я шла на кухню и взбивала яичницу-болтунью. Я была не совсем честна, когда сказала Криду, что не готовлю.
С тарелкой в руке я вернулась в гостиную. Мой план состоял в том, чтобы сидеть перед телевизором, пока не исчезнут воспоминания об обнажённом теле Крида. Долли прыгнула мне на лодыжки, и я замерла: там, на бежевом ковре, лежала скомканная мужская рубашка. Вспомнила, как накануне вечером подумала — синяя ткань красиво подчёркивает цвет его глаз. Я медленно наклонилась и подняла рубашку. Какого чёрта он не взял свою одежду? Невозможно, чтобы Крид не нашёл её, она валялась на всеобщем обозрении. Может, он оставил намеренно, чтобы вернуться позже.
Хоть и чувствовала себя в высшей степени глупо, я поставила тарелку и поднесла рубашку к лицу. Вдохнула запах дыма, мыла и мускуса. Все мои женские части тела тут же завизжали от желания.
Чёрт возьми, Крид был хорош.
Я покачала головой и бросила рубашку на диван. Долли тут же запрыгнула на неё сверху и принялась закручивать ткань, создавая себе место.
— Ты тоже, да? — проворчала я, когда она удобно устроилась в середине созданного ею лежбища.
Я снова взяла в руки тарелку с яичницей, но есть уже не хотелось. Избавившись от Пола, я с запозданием поняла, что буду и дальше бродить по стране, как чёртово перекати-поле, если не перестану цепляться за мужчин в поисках того, чего не могу получить. До Пола был бейсболист из низшей лиги, за которым я не могла угнаться, как бы быстро ни бежала. Эта фаза запомнилась длинной чередой дешёвых мотелей и пьяного секса, который никогда не удовлетворял меня.
Какое-то время я даже ездила в автобусе с малоизвестной группой. Этот период наступил после особенно плохого момента в моей жизни. Но как ни странно, та шумная обстановка, полная столь разных людей, помогла мне немного исцелиться. А я отчаянно нуждалась в исцелении. Я только что пережила первую и самую болезненную главу в моей печальной истории отношений с мужчинами. Это была катастрофа, которая разлучила сестёр Ли. То, чего не смогли сделать нужда, отчаяние и постоянный эгоизм безответственных родителей. Это тогда мать оскорбляла меня тысячей способов, а я кричала на неё в ответ, открывая слишком много ужасных истин. Пути назад не было. В ту ночь, когда я ушла, мужчины, который причинил мне столько боли, нигде не было видно.
Если Лора Ли когда-нибудь и думала о своей старшей дочери, то никогда не давала об этом знать. Мои сёстры выглядели прекрасными в своём горе, когда прощаясь, я обнимала их в последний раз. Миа. Агги. Кэрри. Я скучала по ним.
Мы были сёстрами Ли, и все носили фамилию нашего единственного известного родителя. В течение четырёх лет моя мать стала фабрикой по производству детей, приняв несколько донорских сперматозоидов. Она выбирала наши имена в соответствии с тем, какой район Юга находился поблизости, когда мы с криком выходили из её утробы. Я, Таллула Рей Ли, родилась, когда ей было девятнадцать. Через четырнадцать месяцев появилась Меридиан, больше всего похожая на неё: хрупкая и бледная, она казалась обречённой (даже больше, чем наша мать), быть обиженной миром. Следующий год принёс Августу, чей тёмный цвет лица гарантировал, — бессердечные люди будут вечно спрашивать, действительно ли она одна из нас. Наконец, самая младшая, Каролина, появилась вооружённая требованиями, которые никогда не ослабевали.
Мать таскала нас по самым глухим уголкам глубокого Юга, и чудо, что мы вообще научились читать. Мы жили на благотворительность в одном месте, пока она не заканчивалась, тогда мы двигались дальше. Денег никогда не было, а одежду, которую мы носили, всегда жертвовали другие дети. Я рано научилась шить, чтобы мы могли починить то немногое, что у нас было, и придать себе хоть какую-то презентабельность.
Странно, но я не помню своё детство как ужасное. Иногда мне было голодно, иногда холодно, но всегда окружало тепло семьи. Моя сестра Августа, по прозвищу Агги (на два года младше), была моей второй половинкой. Мы были сплочённой командой и заботились о выживании женщин Ли.
Я видела недоверие во взгляде Агги в ту ужасную ночь, когда складывала все свои пожитки в мусорный пакет. Миа и Кэрри пытались удержать маму, чтобы она снова не кинулась меня избивать. Мама впервые подняла руку, что делало происходящее ещё более ужасным.
— Тру. — Агги протянула ко мне руку, её голос дрожал. Но я успела лишь быстро обнять сестру, прежде чем оставила хаос позади.
