прищуренным, злым.
— Да, ну, ты должна была после того, что сделала. Залезла в машину, пьяная в стельку. — Он качает головой с отвращением. — Ты могла кого-нибудь убить.
Стыд охватывает меня, как зимний мороз. Я ничего не говорю, потому что… что я могу сказать? Он прав.
— Я знаю пьяниц, и знаю, что им нельзя доверять. Единственное, чему они верны — это бутылка.
Я хочу поспорить с этим. Сказать ему, что он обобщает. Но и здесь он не ошибается.
В большинстве случаев это правда, что алкоголиков волнует только то, где они выпьют следующую рюмку. Когда я проходила через детоксикацию, я поняла, что это было верно и для меня. Тогда были моменты, когда я была готова буквально на все ради выпивки.
Но сейчас я не такая.
— Ты уверена? — шепчет голос в глубине моего сознания.
— Я не такая, — говорю и не знаю, с кем я говорю в этот момент — с ним или с собой. — Я трезва и намерена оставаться такой.
Его плечи поднимаются.
— Я надеюсь, что у тебя все получится. Но статистика довольно хреновая. Но надеюсь, что ты останешься трезвой, ради твоего отца. Он хороший человек, и ему не нужно, чтобы ты заставляла его проходить через такое дерьмо, через которое ты протянула его в начале этого года.
Мой отец что-то ему сказал?
— И нет никаких причин для того, чтобы мы с тобой поладили. Мы оба знаем, что тренер придумал для тебя эту работу, потому что хочет убедиться, что у тебя не будет рецидива. Я это понимаю, как и вся команда. Но ты должна знать, что на самом деле нам от тебя ничего не нужно. Все покрывается персоналом, который уже здесь работал. А у некоторых ребят есть свои помощники. Ты получаешь задания от некоторых ребят только потому, что мы уважаем тренера, и он попросил нас сделать так, чтобы ты чувствовала себя полезной. И, как бы я ни любил тренера, я решил этого не делать, по своей собственной причине. Нам не нужно общаться. Значит, у нас нет причин для общения. Нет причин для чего-либо. Я предлагаю просто не мешать друг другу в обозримом будущем. Хорошо?
Твою мать.
Мое сердце колотится. Во рту пересохло. Лицо горит. Глаза жжет.
Я не могу говорить, потому что, если я это сделаю, то разрыдаюсь.
Дверь открывается, и в комнату врывается шквал голосов, когда она начинает заполняться игроками.
Я отворачиваюсь, возвращаясь к ноутбуку.
Не плачь. Не плачь. Не плачь.
Я нажимаю кнопку «Воспроизвести» на видео, которое хотел мой отец, а затем, используя свои волосы как занавес, чтобы закрыть лицо, я тихонько выскальзываю за дверь.
Я быстро иду в туалет. Захожу в кабинку.
И рыдаю.
Я выхожу из класса йоги, машу на прощание рукой инструктору Мартину и выхожу на улицу, в теплый воздух. На тротуаре много людей. Этот день наполнен таким позитивом. После занятий я спокойна и расслаблена, и мне не хочется терять это ощущение.
Через квартал находится фермерский рынок. Думаю, я прогуляюсь туда, прежде чем отправиться домой, и куплю немного сыра и свежего хлеба. Потом я могу провести остаток дня, наедаясь до отвала.
Звучит идеально.
Ну, ладно, не идеально. Звучит одиноко. Но не похоже, что у меня есть много других вариантов.
Я взваливаю сумку на плечо и начинаю идти.
Когда я подхожу к рынку, ароматы свежих продуктов вторгаются в мои чувства, и мой желудок урчит.
Когда я пила, мой аппетит был не очень хорошим. Алкоголь подавлял мое желание поесть. Теперь, когда я трезва, я открыла в себе большую любовь к еде. Потребовалось некоторое время, чтобы дойти до этого момента. Когда я впервые проходила детоксикацию, от одной мысли о еде меня тошнило. Но теперь, когда худшее позади, я могу наслаждаться едой.
На рынке шумно. Люди просматривают и делают покупки.
Здесь есть пары, мамы и папы с детьми, одинокие люди вроде меня.
В каком-то смысле, находясь здесь, в окружении этих незнакомых людей, занятых своими делами, я чувствую себя менее одинокой.
Я вдыхаю через нос, мои глаза ненадолго закрываются, когда я впитываю запахи и звуки вокруг меня, и — ой!
Мое плечо только что соприкоснулось со стеной.
Мои глаза распахиваются, и это не стена. Это тело. Очень твердое мужское тело.
Я отступаю назад, на языке вертится «простите», но слово замирает во рту, когда мои глаза встречаются с пылающими голубыми глазами, смотрящими на меня.
Арес.
Господи Иисусе.
Серьезно, ты не мог бы без этого дерьма?
Единственный человек, который гарантированно уничтожит мое настроение, и я каким-то образом умудряюсь столкнуться с ним в этом городе с населением восемь с половиной миллионов человек.
Мне просто повезло. Может быть, это способ кармы наконец-то вернуть мне должок.
На мне штаны для йоги и толстовка с длинными плечами и надписью Namast'ay In Bed & Watch Netflix поверх спортивного лифчика. Без макияжа и с волосами, завязанными в хвост.
Почему так получается, что ты всегда выглядишь хуже всех, когда сталкиваешься с человеком, которого не хочешь видеть?
На нем кепка с символикой Гигантов, шорты цвета хаки и белая льняная рубашка. Несколько верхних пуговиц расстегнуты, рукава закатаны, темные волосы и вены покрывают его предплечья.
Боже, как он привлекателен. Ненавижу, что он так великолепен на вид.
Такой мудак, как он, не заслуживает быть таким красивым.
От этого мне еще больше хочется его невзлюбить.
Мистер Совершенство.
Я не разговаривала с ним с тех пор, как мы немного пообщались в комнате для просмотра.
И, судя по всему, мы не разговариваем и сейчас.
Сейчас он смотрит на меня так, будто я порождение дьявола. А я смотрю в ответ со смесью обиды и гнева в груди.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает тем жестким тоном, который он всегда использует, когда вынужден говорить со мной.
