украшает?»
Я выпрямляюсь, осматриваю написанный анекдот и довольно киваю себе головой. На анекдоте настояла Носова. Ей кажется это милым и забавным, в отличает от всех остальных подростков в мире. Серьезно, кто в наше время читает анекдоты кроме пенсионеров? Помнится, в детстве мы часто друг другу пересказывали смешные стишки про чебурашку и крокодила Гену. Вот только теперь нам по восемнадцать и градус шуток явно возрос…
Посмотрите на Герасимова! Все шутки этого парня завязаны на пошлости.
— Слышал, что только в тех случаях, когда других украшений нет, — отвечает мне на ухо.
Что? Когда он успел подкрасться?
Я напрягаюсь от такой неожиданной близости, а Арсен, испытывая мое терпение, кладёт руки мне на плечи, ведёт их к шее и разминает ее аккуратными движениями.
— Знаешь, не будь ты такой занудой мы бы совсем по-другому провели время в том шкафу…
Резко сбрасываю с себя его руки, поворачиваюсь и, пронзая сердитым взглядом, рявкаю:
— Держи свои руки при себе! Или твоё особенное место, — делаю акцент на этих словах, — станет твои больным местом.
Засранец заливисто хохочет, как будто я сказала самую забавную вещь на свете. Моя угроза не произвела на него никакого впечатления.
Состроив кислую мину, возвращаюсь обратно к работе.
— Что ж, было приятно с тобой поболтать, утёнок, но мне уже пора.
Разумеется, кретин даже не собирается делать вид, что помогает мне.
— Валяй, — отмахиваюсь от него, точно как от мухи.
Я не собираюсь умолять его остаться. Будем честны, помощи от Герасимова никакой не дождешься. Пусть идёт кому-то другому на нервы действует. Вообще-то я с трудом сдерживаю вздох облегчения.
— И ты никому не пожалуешься?
— Нет, — качая головой, заверяю его.
Я себе не враг. К тому же я не забыла о том, что Арсен меня во вторник прикрыл. И, похоже, действительно держал язык за зубами. Никаких грязных слухов по школе о нас не ходило. Собственно, как и о моей шалости. Назовём так незаконное проникновение в класс.
Я так и не нашла в себе смелости его поблагодарить. На самом деле после того происшествия мы практически не пересекались, за исключением уроков на которых присутствовал Арсен. А присутствовал, должна заметить, он не на многих. Можно сказать, это наш первый разговор с того момента.
— Верю на слово, двоечница, — с усмешкой бросает, дёргает меня за прядь волос и, насвистывая, неторопливо шагает к двери.
Он не успевает дойти, как дверь открывается и в проеме показывается лицо Литвинова. Он скользит хмурым взглядом по Герасимову, а затем замечает меня и его лицо озаряет застенчивая улыбка.
— Ваня? — удивленно спрашиваю, а потом до меня доходит, — Носова ещё что-то придумала?
— Нет, — быстро качает головой. — Я тут подумал…
— Ого, это что-то новенькое! — язвит Герасимов, который какого-то черта до сих пор не убрался.
Литвинов злобно на него зыркает, точно мысленно приказывая заткнуться, отчего на лице Арсена расплывается хищная ухмылка.
— Не обращай внимание, — советую, расплываясь в дружеской улыбке.
— В общем, помощь нужна? — заходит в класс и закрывает за собой дверь.
Он по дуге обходит Герасимова, который буквально столбом стоит посреди класса, и приближается ко мне.
— У неё уже есть один помощник, если не заметил, — вставляет свои пять копеек Арсен, складывая руки на груди.
— И этому помощнику уже пора, — напоминаю я, указывая рукой на выход. Ну знаете, если он вдруг забыл. — Нужна, — уже обращаюсь к Ване.
— Так я и думал, — кивает Литвинов головой, скидывает рюкзак на пол и присаживается на стул рядом со мной.
В отличие от некоторых (не будем тыкать пальцем) он сразу же берет в руки кисть и говорит:
— Я не силен в рисовании, но могу разукрасить. Какие цвета?
— Начинай с желтого, дальше подскажу.
— Какая идиллия! — хлопает в ладоши Герасимов. — Литвинов, а ты у нас оказывается сохнешь по Уткиной!
Что? С чего он взял?
— Я… Я не… — краснея и заикаясь, бормочет Ваня, — я просто пришёл помочь, — выдавливает из себя.
Боже правый, обязательно быть таким придурком? Ему что, за это платят?
— Герасимов, знаю, тебе сложно воспринимать такую информацию, но иногда парни помогают девушкам просто так. Не надеясь затащить их в койку. Это называется: дру-жба, — по слогам выговариваю я.
— Чушь собачья! — вот, что он отвечает мне. Ещё и фыркает! — Если парень не сохнет по другим парням, он всегда на что-то надеется. Запомни мои слова, Уткина.
Ладно, этот разговор становится все более нелепым. Мы с Ваней и раньше друг другу помогали. У нас много общего и мы всегда приятно проводим время вместе. И я никогда не замечала за ним ни малейшего ко мне интереса. Он действительно приятный и милый парень, чтобы там себе не думал Арсен. В конце концов, каждый судит по себе. Герасимову вообще сложно понять, как это говорить с девушкой, при этом не пытаться засунуть свой язык ей в рот.
— Тебе, кажется, пора.
— Пожалуй, останусь.
Пожалуйста, скажите, что он шутит!
Нет. Не шутит.
В следующую секунду Арсен подхватывает стул, подходит к нам, с громким стуком ставит его с моей стороны и приземляется, вытягивая ноги. Его бедро касается моего, настолько близко он сидит.
— Надо же, какая честь! — ехидно отзываюсь, бросая на него резкий взгляд.
Арсен весело ухмыляется, наслаждаясь всей этой ситуацией. Мы с Ваней, как вы понимаете, не разделяем его веселья. Вздохнув, я отодвигаюсь от Герасимова настолько, что половина моих ягодиц свисает со стула, и в этой неудобной позе продолжаю рисовать.
Спустя двадцать минут мы с Ваней заканчиваем оформлять название: «1 апреля — День смеха!» и анекдоты. Что же делал Арсен все это время? Разумеется, залипал в айфоне. И, судя по звукам, что из него раздавались с кем-то переписывался.
— Это стенгазета для детей, почему ваш клоун похож на Джокера? — оторвавшись на секунду от гаджета, вскидывает вопросительно бровь Арсен.
— Он не похож на Джокера, — возражаю я.
— Еще как похож!
— Нет.
— Спорим? — протягивает мне свою руку, на что я закатываю глаза и бью его по ладони.
— Я не собираюсь с тобой спорить. Может, ты тогда сам нарисуешь, умник?
— Умничать это по твоей части, Уткина, — беззлобно поддевает
