вещи сложить и настроиться на три часа пытки рядом с
ним.
Скоро. Совсем скоро мы снова разойдёмся как в море корабли. Я увижу дочь и дышать станет легче. С ней рядом всегда легче, пусть она и есть постоянное, живое напоминание.
Принимаю душ, приглаживаю волосы, складываю в чемодан вещи, собрав по полу своё бельё, туфли и платье Риммы.
Экран телефона загорается сообщением от незнакомого номера.
“Buenos días, señora Vasilina. Ya dejo el nublado Petersburgo y vuelvo a la soleada Valencia. Lástima que no estés conmigo, pero me voy volando con tu imagen sobrenatural en fantasías. Y estoy seguro de que pronto serán una realidad. Mario”
*Доброе утро, сеньора Василина. Я уже покидаю пасмурный Петербург и возвращаюсь в солнечную Валенсию. Жаль, что ты не со мной, но я улетаю с твоим неземным образом в фантазиях. И уверен, скоро они станут реальностью. Марио.
Ловлю себя на том, что улыбаюсь сообщению. Мне слишком больно сейчас, сеньор Кортес, и я пока не могу ответить тебе теми же ожиданиями. Злобный зверёк сидит рядом и рычит, когда читаю это сообщение, вот-вот в ногу вцепится своими острыми как бритва зубами. Но может позже… Когда я снова смогу дышать.
“Vuelo sin nubes, Señor cortés. Saluda al sol de Valencia” — отправляю ему сообщение и убираю телефон в сумку.
*Безоблачного полёта, сеньор Кортес. Передавайте привет солнцу Валенсии.
Выхожу из номера собранной и спокойной, настроившись и глазом не моргнуть при встрече лицом к лицу. И зверька пинаю в угол. Выбрался из клетки — сиди, хотя бы, тихо!
Семёна в номере уже нет, там горничная снимает постельное бельё.
— Здравствуйте, — улыбается мне. — Вас ждут внизу, такси приехало.
— Спасибо, — киваю и выхожу.
Спускаюсь на лифте и через холл иду на улицу. Такси стоит у входа, а водитель забирает у меня чемодан и кладёт в багажник. Семён стоит у открытой двери рядом с водителем.
— Доброе утро, — кивает мне без улыбки, но взгляд его прожигает. Тяжёлый, острый, будто обвиняющий. Будто это я виновата, что он вчера сорвался сам и меня в пропасть столкнул. Только сам выкарабкался, а меня мокрым пятном на камнях оставил.
— Доброе, — киваю в ответ и сажусь на заднее сиденье.
Колени будто ослабели. Это всё нервы. Мышцы бёдер тянет после вчерашнего. Пульс неровный.
— Чек секретарь должна была выслать, — говорит нейтральным тоном, пока водитель присаживается за руль и пристёгивается.
— Всё пришло. Благодарю.
Я ему отвечаю, а у самой какое-то странное двоякое чувство появляется. Возникает порыв ответить, что пусть эти деньги оставит себе.
Но потом одёргиваю себя. Какого чёрта? Я их заработала. За переводную работу, а не за секс. Так что в задницу дурацкие неудобные мысли.
Не знаю, как мне хватает выдержки спокойно пройти регистрацию в аэропорту и расположиться в салоне самолёта. Тут же включаю аудиокнигу в наушниках и максимально эмоционально отгораживаюсь.
Всего три часа, Василина. Всего три часа.
По прилёту мы выходим из самолёта и направляемся к терминалам. И уже в зале я собираюсь пойти в нужную мне сторону, когда Семён останавливает меня, придержав рукой за локоть.
— Василина…
— Мама! — слышу родной голос совсем рядом и вздрагиваю. Нет-нет, только не сейчас! — Мамуля!
Настя бросает руку моей сестры и, прихрамывая, торопиться на встречу. Бежать она не может, но спешит, как получается, лучезарно улыбаясь.
— Стася! — поворачиваюсь к ней, порываясь навстречу, но понимаю, что мужские пальцы всё ещё сжимают ткань моего жакета.
— Мне нужно идти, Семён, — высвобождаю руку у застывшего восковой фигурой Радича и убегаю к дочери.
— Вась, это же… — округляет глаза Люда, когда садимся в машину.
— Знаю.
— Нет, подожди, — она мотает головой. — Я думала, что показалось, но ведь это…
— Да, Люд, это он, — злюсь, но понимаю, что сестра ни в чём не виновата, а потому смотрю на неё с извинением за повышенный тон. — Я… я не знала, что Римма работает на Семёна. Сама была в шоке.
— Бедная моя Васечка, — Люда сжимает мою руку, а я прикусываю губы.
— Мам, у тебя что-то болит? — встревоженно сводит бровки Настя, беспокойно ёрзая в автокресле на заднем сидении.
— Нет, солнышко, — успокаиваю её. — Тётя Люда…
— Решила, что мама голодна, — вставляет сестра. — Так что всё хорошо, мышонок, вот сейчас заберём Сашку из школы и заедем в пиццерию.
— Ура! Мне, пожалуйста, “Четыре сыра”. И кусочек мармеладной.
— Вот же разбаловалась, — качаю головой.
Люда улыбается, но вижу, что взгляд её внимательный и проницательный, когда мельком смотрит на меня, остановившись перед светофором в ожидании зелёного.
— И что теперь делать, Вась? — спрашивает, когда Настя надевает свои любимые розовые наушники с кошачьими ушками. — Он же Стаську увидел.
— Да что делать… ничего, Люд, — отвечаю, а у самой внутри подрагивает. — Больше пяти лет прошло, мало ли где я и с кем.
— Вася, ты шутишь? Я сейчас это очень чётко увидела, стоило взглянуть на твоего мажора: Стася — его ксерокопия.
— Да ладно, — привожу последний аргумент, а у самой уверенности ноль целых, ноль десятых. — Глазки у неё голубенькие. Мои.
— Ага, и всё. А так вылитый папочка, — сестра недовольно сигналит подрезавшему нас придурку перед поворотом.
— Люда, — снова сердито смотрю на сестру, и теперь уже заслуженно, — Стаська — моя. Точка. Никаких папочек. Ты знаешь, что я пыталась связаться и чем это закончилось. Хотел бы знать — узнал. Ему было не нужно. Думаю, и сейчас не особенно. Так что давай тему свернём.
— Как скажешь, — пожимает плечами Люда и сворачивает на школьную парковку.
Мы идём за Сашкой, встречаем его, когда учительница выводит весь класс к забору.
— Привет, тётя Вася, — улыбается племянник. — А я сегодня по чтению пять получил, и по рисованию. Хочешь, рисунок покажу?
— Конечно хочу!
Саша достаёт из портфеля альбом и разворачивает. На странице изображён большой разноцветный луг с цветами, бабочками и какими-то жучками. Огромное количество мелких, очень мастерски, как для второклассника, прорисованных деталей. У Саши талант, это очевидно. Люда как раз подумывает отдать его в школу искусств. Волнуется, что нагрузка на глаза будет, но Аслан её
